Месть тьмы

Для борьбы с подобной нечистью в полисе Костас давно уже ввёл на вооружение катапульты и баллисты. Принеся из своего мира чертежи разнообразных метательных машин, он убедил Совет и городских мастеров установить на всех башнях городской стены и в промежутках между ними максимальное количество этих орудий. Такие же машины были спрятаны на сторожевых засеках и блокпостах.

Более того, местные умельцы смонтировали стратегу несколько орудий на колёсном ходу, для лёгкой транспортировки и применения их в полевых условиях. Сейчас эти перевозные катапульты и баллисты были с ними, но готовы ли они к стрельбе? По приказу военачальника сигнальщик протрубил сигнал «внимание», затем, сменив трубу на цветные флажки, запросил инженеров о готовности.

– Из восьми баллист только две готовы выстрелить, из катапульт вообще одна, – перевёл он стратегу ответ орудийной обслуги.

Костас поморщился, в данной ситуации это почти ничего. Для арморэйна такого количества зарядов маловато, даже если все три попадут. А времени на зарядку у них нет, эта бронированная туша врежется в них меньше чем через полминуты. Бессмысленно терять бойцов командир не собирался. Спрыгнув со своей колесницы, он забрался в соседнюю, неотступно следовавшую за ним.

– Крепко держите коней! – приказал он, доставая из мешковины гранатомёт.

Монстр стремительно приближался, дрожь земли от его топота становилась всё сильней. Передние шеренги воинов понимали свою беспомощность перед этой несущейся громадой, но стояли, твёрдо уперев тупые концы копий в землю.

Костас вскинул оружие на плечо. В армии бывший десантник стрелял из отечественных гранатомётов, но дотошные инструкторы добивались, чтобы их бойцы умели работать и с импортными образцами, хотя бы в теории.

С Armbrust было даже проще, в применении он был прост как три копейки. Уже поймав в прицел тушу чудовища, граничар учёл особенность стрельбы из подобного оружия и, проклиная теряемые секунды, обернулся, громко приказав:

– Всем разойтись, за спиной у меня не стоять!

Не дожидаясь выполнения этого распоряжения, он опять поймал в прицел морду арморэйна. Навёл перекрестье точно в середину треугольника, образуемого пучками глаз чудовища, багровыми гроздьями висящие под бронированными веками, и, уже нажимая пуск, вдруг вспомнил, что забыл приказать воинам заткнуть уши.

К счастью, подарок бывшего воспитанника относился к категории бесшумных гранатомётов и вместо громкого выстрела выдал негромкий хлопок. Правда, недостаточно негромкий, чтобы не напугать лошадей в радиусе полусотни метров.

– Держите их, мать вашу! – заорал на солдат Костас, вцепившись в край коляски и стараясь не вылететь от дикой тряски, устроенной вздыбившимися скакунами.

Не меньше десятка солдат повисли на сбруях лошадей, сдерживая и успокаивая напуганных животных. Восстановив равновесие, стратег смог рассмотреть результат своего выстрела. Проследить полёт снаряда он не успел, но зато смог полюбоваться самим взрывом, разметавшим куски брони и ошмётки плоти из головы монстра. Завалившись на бок, обезглавленная туша, поднимая тучи пыли, по инерции проскользила до самых порядков греков и замерла буквально в дюжине шагов от передней шеренги.

Первые несколько секунд полное безмолвие повисло над рядами греческих воинов, ошарашенно взирающих на чудо, совершённое их военачальником. Но вот Астерий, стоявший в передней шеренге центральной манипулы, подняв над головой лабрис, издал воинственный клич, полный торжества и восторга.

Тут же волны голосов из сотен глоток вторили ему, прославляя великого стратега, вознося хвалу богам и насмехаясь над силами зла, вторгшимися на их землю, чтобы найти здесь свою гибель! Казалось, ни одна боевая труба не сумеет заглушить эти восторженные вопли, заполнившие воздух долины и известившие о славной победе весь мир людей и богов.

Стоя в эпицентре этого торжества, Костас не без удовольствия внимал счастливым крикам, воины в ликующем экстазе потрясали копьями, били мечами в щиты или стучали кулаками в нагрудники своих панцирей. За годы службы на своём посту старый граничар привык к подобным проявлениям эмоций, но до сих пор это тешило его самолюбие.

Вдоволь насладившись триумфом, стратег велел трубачу подать друг за другом два сигнала: «отбой боевой тревоги» и «командиров отрядов на совет».

– Итак, друзья и соратники, что вы думаете о сегодняшней битве? – спросил он своих офицеров, когда приказ второго сигнала был услышан и исполнен.

Командиры наперебой вновь стали восхвалять доблесть и меткость их военачальника и благодарить богов за чудо-оружие, ниспосланное не иначе как с самого Олимпа.

– Я не о том вас спрашиваю, – прервал их словоизлияния бородатый полководец. – Я говорю о появлении врага почти что в самом нашем тылу. Как они здесь оказались, если учесть, что в отличие от гарпий и стимфов эти твари не летают, а передвигаются по земле.

Первым молчаливое раздумье нарушил Тыгдыканус:

– За эту гряду они могли попасть двумя путями. Один из них – это восточный перевал возле головы титана. В это время года он вполне пригоден для прохождения.

– Навряд ли, – не согласился с ним один из офицеров, бывалый ветеран. – Этот перевал ведёт в соседнюю долину, где полно людских поселений. Зачем чудовищам совершать такой тяжёлый переход к нам, оттуда сюда, когда там для них, считай, стол накрыт? Скорее всего, они прошли по старому пересохшему руслу, что начинается на лбу Аида, возле самой грани.

– Но там у нас стоит блокпост, – возразил ему Астерий. – Наши воины не пропустили бы врага. И послали бы сокола с извещением о нападении.

– Послали бы, если бы успели, – поправил минотавра стратег. – Если взять в расчёт количество псеглавцев и наличие с ними арморэйна, то могу предположить, что блокпост пал и все находившиеся там воины уже стоят на переправе[16].

Он на несколько мгновений замолчал, приложив правый кулак к сердцу, отдавая мысленный салют павшим на боевом посту.

Все его офицеры в едином порыве повторили этот жест.

– Значит, – закончил молчание Костас, – исходя из этого предположения мы имеем у себя за спиной тропу, по которой враги могут вновь пройти и ударить нам в тыл. Астерий, – обратился он к рогатому хилиарху, – отправь на блокпост пару дюжин своих воинов, пусть снова перекроют этот путь. Два десятка сатиров, – стратег перевёл взгляд на командира пельтастов, – помогут им в этом.

Минотавр и командир лёгкой пехоты склонили головы в знак понимания и подчинения.

– Остальное воинство, – тем временем продолжил полководец, – движется согласно первоначальному замыслу, на соединение с передовыми и сторожевыми отрядами. Пойдём не походной колонной, а в боевом построении, чтобы быть готовыми к возможным новым нападениям. Как видно, наши недруги, – он на мгновение посмотрел в сторону горы, за которую село солнце, – не собираются ждать глубокой ночи, чтобы нанести нам визит.

Дав ещё несколько распоряжений, Костас распустил командиров по отрядам с наказом поторапливаться. Офицеры, отсалютовав, тотчас же разошлись, лишь Тыгдыканус, прежде чем опять отправиться в разведку, задушевно воскликнул:

– Возблагодарим же богиню Ти́хе[17], мой друг, за её покровительство. Ведь только подумай, если бы мы не задержались на церемонии и вышли на марш изрядно раньше, эти мерзкие твари, – он бросил брезгливый взгляд в сторону, где валялись трупы псеглавцев, – нанесли бы нам удар прямо в спину. Хвала Ти́хе!

Прокричав хвалу, человек-конь вдобавок протрубил бравурный мотивчик на подаренном роге и пустился прочь крупной рысью, созывая своих соплеменников в дозор.

Великий стратег нахмурился, обдумывая слова бравого кавалериста. Размышляя более приземлённо, чем кентавр, он понял, что богиню нужно благодарить не за опоздание, а как раз за своевременность. Потому что боги не опаздывают никогда.

Бросив задумчивый взгляд на юг, туда, где вдали ещё виднелись верхушки башен и крыши храмов, Костас с лёгкостью представил, что произошло и что должно было произойти, если бы не вмешательство госпожи удачи.

Летучие твари, напав на город во время церемонии, тянули бы время, задерживая войско греков вплоть до темноты. А псеглавцы, пользуясь задержкой, пробрались бы в долину и нанесли удар не по его основному войску, а в спину передовым и сторожевым отрядам, которые не так многочисленны. И когда армия полиса добралась бы наконец до передовой, то нашла бы там лишь разрушенные и сожжённые засеки да полчища монстров, пирующих трупами павших воинов.

– Вот что должно было произойти, – сказал он сам себе. – И если бы не старая винтовка в руках Вари, так бы оно и случилось.

Оперативники помогли быстро расправиться со стимфами, благодаря чему войско вышло из полиса вовремя, чтобы перехватить собакоголовых диверсантов с живым бронепоездом на прицепе. Фактически это спасло всю военную операцию.

Тёплая улыбка тронула губы сурового полководца, когда он вспомнил кареглазую девушку в комитетской броне и с его трёхлинейкой в руках.

– Ну, Варвара! – с восхищением продолжил размышлять вслух Костас. – Сначала засада на Толика, теперь вот у меня диверсия. Везёт же тебе вражьи планы срывать! Видать, и впрямь Ти́хе или ещё какая богиня тебе благоволит.

Глубоко вздохнув, он всё с той же улыбкой добавил:

– Пусть тебя и твою группу бездельников никогда не покидает их покровительство.

Вечернее небо над полисом, обрамлённое с двух сторон горами, ещё хранило на западе розовые тона, тогда как на его восточной части уже вовсю сияли звёзды. Остывающие земля и камень прощались с накопленным за день теплом, уступая место освежающей прохладе.

Яркие огни в наполненных маслом начищенных лампах разгоняли своим светом наступающую тьму, даря внутреннему дворику в доме стратега Костаса ощущение тихого уюта. Греческая ночь играла совсем другими звуками, чем лес под Саратовом. Слышалось лёгкое ненавязчивое журчание воды в фонтанах и мелодичные переливы музыки, рождаемые лирой и флейтами. Приятные ароматы растущих во дворике цветов дополняли очарование вечера, превращая каждый вдох в истинное удовольствие.

Вольготно раскинувшись на мягких подушках, гости из мира богов в полной мере наслаждались комфортом принимающего их дома и концертом, данным в их честь самой хозяйкой. Перебирая изящными пальцами тонкие струны, госпожа Мария извлекала из лиры чарующие звуки, ласкающие слух и наполняющие душу безмятежностью и покоем.

Сатир Пенелопус и двое слуг, рассевшиеся в отдалении под аркой, выступали вторыми номерами, играя на флейтах сопроводительный фон для главной вокальной партии. Все вместе они создавали настолько завораживающую мелодию, что даже любитель хеви-метал Тимохин слушал её затаив дыхание.

Правда, где-то в подсознании ему казалось, что звучащая композиция очень уж похожа на песню Элвиса Пресли Can’t Help Falling in Love, в которой он не знает, что поделать со своей любовью. С другой стороны, где Пресли, а где Древняя Греция? Так что скорее всего простое совпадение. Но в любом случае воспитанница Костаса обладает великолепным музыкальным слухом.