Смерть на сон грядущий

1

В тот вечер я лег рано. За ужином было немало выпито, и я клевал носом. Все пребывали в мрачном настроении, поэтому, извинившись, в десять часов я отправился в постель. Посетителей я не ждал, так как Элен вновь занялась Ленгдоном с твердым намерением довершить то, чему я помешал днем.

Проснулся я с необъяснимым чувством страха. Сначала мне показалось, что в комнате кто-то есть, и в слабом свете уличного фонаря даже почудилась фигура, стоявшая возле окна. Сердце мое неистово забилось, по спине поползли холодные струйки пота, я рванулся к лампе, стоявшей возле изголовья, и та рухнула на пол. Совершенно уверенный, что в комнате убийца, я спрыгнул с постели, бросился к двери и включил свет.

Комната была пуста; фигура у окна оказалась моей одеждой, брошенной на кресло.

Чувствуя, что меня бьет дрожь и вообще как-то нехорошо, я прошел в ванную и выпил таблетку аспирина. Уж не подхватил ли я грипп от Камиллы Помрой? Потом я решил, что причина недомогания — слишком большое количество вина, выпитого за ужином, и с тоской подумал о содовой, которая всегда служила мне лекарством от похмелья. Звонить буфетчику уже слишком поздно: если верить моим часам, было около часа ночи. Надевая халат, чтобы отправиться вниз на поиски содовой, я подумал, что примерно такой же порой погиб сенатор.

Теперь я вспоминаю, что на лестнице было очень темно. Только с площадки третьего этажа падал слабый свет, да еще слабее освещалось основание лестницы. На уровне второго этажа царил полный мрак. Я медленно, почти на ощупь спускался по лестнице, держась за перила. Так я уже миновал площадку второго этажа, пошарил в карманах в поисках спичек, которых там, конечно, не оказалось, и вдруг почувствовал, что лечу в пустоту.

Я шумно грохнулся на покрытые ковровой дорожкой ступени лестницы, по инерции, не в силах остановиться, кувыркнулся вперед и в конце концов приземлился на собственный зад — прямо у ног лейтенанта Уинтерса.

— Господи, что случилось? — спросил он, помогая мне подняться и пройти в гостиную.

Понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Я сильно подвернул левую ногу, в плече тоже как будто что-то сдвинулось. Уинтерс принес мне рюмку виски, которую я тут же проглотил. Теперь совсем другое дело… Мне наконец-то удалось отчетливо разглядеть его и всю комнату, да и боль стала казаться не столь уж нестерпимой.

— Им не мешало бы устроить лифт, — слабым голосом заметил я.

— А что случилось?

— Кто-то меня столкнул.

— Вы видели — кто?

— Нет… слишком темно. На площадке второго этажа нет света.

— Что вас заставило подняться?

— Хотел глотнуть немного содовой… что-то желудок побаливает… — Я осторожно вытянул руки вперед, плечо меня изрядно беспокоило, хотя ничего сломано не было.

— Мне хотелось бы знать… — не договорив, лейтенант стремительно бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Я последовал за ним со всей доступной мне скоростью. Когда я наконец добрался до площадки второго этажа, меня чуть было снова не свалил с ног порыв ледяного ветра из дальнего конца коридора. Потом вспыхнул свет, и я увидел Уинтерса, стоявшего перед разрушенным кабинетом; он склонился над лежавшим без сознания полицейским в штатском. Одеяло, которым был завешен вход, оказалось сорвано; холод заставил меня содрогнуться.

— Он мертв? — спросил я.

Уинтерс покачал головой.

— Помогите мне снести его вниз.

Мы спустили полицейского в гостиную и положили на диван. Потом Уинтерс вызвал одного из охранников и поручил тому присмотреть за товарищем и привести его в чувство.

— Кто-то его ударил, — показал лейтенант на багровую шишку на виске полицейского, который пошевелился и застонал. Его напарник пошел за водой, а мы с Уинтерсом снова поднялись наверх.

Я попал в кабинет в первый раз после беседы с сенатором. Свет в комнате все еще не починили. Уинтерс достал карманный фонарик и обвел его лучом комнату. На месте камина зияла огромная дыра. Поврежденную мебель сдвинули в дальний конец комнаты. Многочисленные шкафы были распахнуты настежь и пусты.

— Вы считаете, кто-то только что проник сюда и забрал все документы? — изумился я.

Водя лучом по книжным полкам и криво висевшим фотографиям на стенах, Уинтерс буркнул:

— Это мы их забрали. Все в полиции.

Интересно, знал ли об этом грабитель?

— Значит, его попытка оказалась напрасной, — заметил я, торопясь выйти в теплый коридор, подальше от выстывшей комнаты. Немного погодя ко мне присоединился Уинтерс.

— Насколько я могу судить, ничего не тронуто, — сказал он. — Завтра поручим бригаде экспертов все здесь осмотреть… хотя не думаю, что удастся хоть что-то найти. — Он явно выглядел обескураженным.

— Может быть, что-то вспомнит охранник? — бодро предположил я.

Но тот не помнил ничего. Лишь с глуповатым видом чесал в затылке.

— Я сидел перед одеялом, когда вдруг погас свет; я встал, и в следующий миг меня вырубили.

— А где выключатель? — спросил Уинтерс.

— У лестницы, — растерянно доложил охранник. — Справа от двери комнаты мистера Холлистера, в центре лестничной площадки.

— Как кто-то мог выключить свет таким образом, что вы его не заметили?

— Я… я читал, — парень с несчастным видом отвернулся.

Уинтерс пришел в ярость.

— Ваше задание состояло в том, чтобы следить за коридором, обеспечить, чтобы ничего не случилось, защищать этих людей и охранять кабинет.

— Да, сэр.

— Что вы читали? — спросил я, интересуясь, как всегда, деталями.

— Комиксы, сэр.

Блестящий ответ!

Уинтерс приказал второму полицейскому подняться наверх и снять отпечатки пальцев с выключателя. Потом мы последовали за ним и лейтенант отправился будить всех и допрашивать. Для всех это была вторая практически бессонная ночь, и недовольные политические лидеры долго и громко жаловались, но ничего не добились. Насколько я могу судить, это ничего не дало и блюстителям закона. Никто не слышал ни шума моего падения, ни нападения на полицейского. Все спали. Никто ничего не знал, и, что хуже всего, насколько могла определить полиция, из кабинета ничего не пропало.