Смерть на сон грядущий

1

— Он умер? — спросил лейтенант Уинтерс; его голос доносился до меня сквозь какие-то темно-зеленые облака, через которые просачивался слабый свет.

— Еще нет, — ответил чей-то голос, и я, обескураженный, вновь потерял сознание.

Следующую попытку прийти в себя я совершил в тот момент, когда из меня извлекали несколько метров различных трубок. Я открыл глаза, увидел над собой пару рук и извлекаемые трубки, почувствовал ужасную тошноту и снова отключился. Однако на следующий день я уже сидел в постели и готов был принимать посетителей. Голова ужасно болела, одолевала страшная слабость. Но в остальном сознание работало достаточно прилично.

Первой, кого я увидел после возвращения в сию юдоль слез, была медсестра. Она ободряюще мне улыбнулась.

— Из вас отсосали две кварты, — сообщила она.

Я застонал.

— Теперь все уже не так плохо.

Я сказал, что все ужасно плохо. Потом спросил, который час.

— Одиннадцать сорок семь. Если хотите, можете получить гренки с молоком.

Я заявил, что маловероятно, что я когда-нибудь захочу гренков с молоком; сама мысль о еде, несмотря на полный вакуум в желудке, вызвала тошноту. Я спросил, день сейчас или ночь.

— Конечно, день, глупыш.

— И долго я был без сознания?

— Около десяти часов, со вчерашнего вечера. Раз-другой вы приходили в себя, когда доктор прочищал вам желудок, при этом доставляли массу трудностей и ему мешали.

— Готов держать пари, и сестре тоже, — кивнул я, вспоминая рассказы о своем пребывании в больнице по поводу удаления аппендикса несколько лет назад.

— Я привыкла к трудным пациентам, — с известной гордостью заявила она. — Неделю назад у нас с доктором был очень трудный случай. Там пришлось иметь дело с полной кастрацией, и мне…

— Пошлите за лейтенантом Уинтерсом, — слабым голосом попросил я, чтобы остановить поток ужасающих подробностей.

— Да, но я не совсем уверена, что…

— Иначе я сам встану и пойду к нему, — сказал я, с трудом садясь в постели.

Она встревожилась:

— Дорогой мой, сидите спокойно, я пойду разыщу его. Только не двигайтесь.

Я не мог двинуться, даже если бы захотел.

Чуть погодя она вернулась с Уинтерсом. Он выглядел встревоженным, да так оно было. Жестом он предложил ангелу милосердия покинуть помещение.

Когда мы остались одни, лейтенант спросил:

— Зачем вы это сделали?

— Что я сделал?

— Выпили столько таблеток снотворного? По словам доктора, больше дюжины, причем самых сильнодействующих. Если бы вы не сорвали трубку с телефона и дворецкий не услышал звонка в буфетной, вы сейчас были бы на том свете, как и собирались.

— Уинтерс, — мягко сказал я, — когда я соберусь это сделать, вы последуете за мной.

Он с тревогой посмотрел на меня.

— Что вы хотите сказать?

— Только то, что не пил я никакого снотворного. Меня отравили.

— Вы в этом уверены?

Я обозвал его всеми бранными словами, которые знал. Он мрачно их выслушал, словно пытаясь определить, обижаться или нет.

— Как вы думаете, кто вам их дал и каким образом?

— Дал их убийца, которого вы не смогли арестовать, а что касается того, как это сделали… Думаю, их подложили в кофе, который я пил после ужина. Миссис Роудс разливала что-то не совсем похожее на кофе по-турецки, напиток дорогой и крепкий, настолько крепкий, что на вкус не определишь, подмешано туда что-нибудь или нет.

— Почему вы думаете, что вас отравили?

— Потому что я знаю, кто совершил убийства.

— Вы этого не знаете, — Уинтерс взвился, как рассерженный школьник, пытающийся поставить на место хвастуна.

— Нет, знаю, — поддразнил я.

Он покраснел.

— Просто не понимаю, как вам это удалось.

— Возможно, я лучше вас соображаю.

Теперь настал его черед наградить меня несколькими нелестными эпитетами. В ответ на оскорбления я только саркастически улыбался. Когда он умолк, я заметил, что вряд ли такой тон подходит для разговора с человеком, который только что вернулся с того света. А потом, когда страсти улеглись, спокойно добавил:

— Как только у меня будет достаточно доказательств, я дам вам знать.

— И когда это произойдет?

— Сегодня вечером за ужином, — весело пообещал я, хотя вовсе не был уверен, что смогу получить достаточно доказательств. Но у меня даже мысли не возникало о возможности неудачи — настолько велика была моя любовь к жизни. Я поправлялся. Я еще не умер. Это чувство знакомо всем, кто пережил операции и серьезные несчастные случаи.

— Я настаиваю, чтобы вы сказали это сейчас, — Уинтерс перешел на официальный тон.

— Ни за что на свете, друг мой, — я приподнялся на постели. Голова продолжала болеть, но уже не кружилась. — А теперь попросите доктора сделать укол, чтобы вдохнуть в меня немного жизни. Потом, как Шерлок Холмс, я займусь сбором доказательств, чтобы не оконфузить полицию.

— Вы просто не в своем уме.

— Так вы сделаете то, что я прошу?

— Нет. Если кто-то пытался вас убить, хотя в подтверждение этого у меня только ваши слова, полиция никогда не позволит вам остаться без защиты.

— Можете защищать меня, сколько вам угодно.

— Черт побери, вы же скрываете доказательства от властей, вы это понимаете? Может, перестанете играть в детектива и дадите должным образом закончить дело?

Это меня рассердило.

— Если бы вы должным образом вели дело, Руфус Холлистер был бы жив, а я чувствовал себя гораздо лучше. Я вам не доверяю и предпочту все сделать сам.

Уинтерс яростно закусил нижнюю губу. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы справиться со вспышкой гнева. Но голос все еще дрожал.

— Саржент, у меня собственные методы. Я знаю, что делаю. Мы не можем бросаться вслед каждой необдуманной версии, которая взбредет кому-то в голову, даже если окажется, что она верна. Процесс расследования нужно строить медленно и осторожно. Так получилось, что сейчас мы накануне получения новых доказательств, которые позволят нам приблизиться к убийце. Обычно дилетанты нам помочь не успевают — их отправляют на тот свет. Вам еще повезло…

Это было вполне справедливо и немного меня успокоило.

— Весьма тронут. То, что меня успели спасти, — очко в вашу пользу. Так что давайте заключим сделку. Я постараюсь встать, собрать все доказательства, и по возможности придумаю ловушку, которая должна захлопнуться сегодня вечером. Если все пройдет гладко, с удовольствием предоставлю вам возможность арестовать коварного убийцу. Вас устраивает?

Его это не устраивало.

Мы пререкались полчаса, пока он согласился, но только после заявления, что даже под арестом я не скажу ни слова, если не захочу. Да, лейтенант неохотно согласился, однако настоял, что весь день станет неотступно следовать за мной. Ну что мне было делать?

Потом он вызвал сестру, которая в свою очередь вызвала врача. Мне сделали несколько уколов, сестра принесла гренки с молоком и настояла, чтобы я поел.

— Давайте, дорогой, это очень вкусно, — сестра почти насильно протолкнула еду мне в горло. К своему удивлению, я обнаружил, что та прошла совсем неплохо и помогла расправиться желудку. От пищи в нем довольно заурчало, по телу разлилось приятное тепло, и даже голова немного просветлела.

— Будьте хорошим мальчиком и отдохните минут двадцать, прежде чем вставать. Это приказ врача. Чтобы уколы подействовали, нужно время.

С этими словами она исчезла. Я заметил, что за дверью стоит на страже полицейский в штатском. Закрыв глаза, я перевел дыхание, готовясь к предстоящей битве. День был уже в разгаре.

Тут за дверью возникла какая-то суматоха, я услышал звонкий голос Элен, перекрывавший возражения представителя закона.

— Я должна его увидеть. Помимо всего прочего, он мой жених.

— Пропустите ее! — крикнул я, дверь открылась, и в комнату влетела Элен.

— Глупенький мой, — проворковала она, опускаясь в кресло у моей постели. — Бедняжка! Ты пытался свести счеты с жизнью из-за меня, да?

Я не мог вынести мысли, что вы с Уолтером Ленгдоном поселитесь за городом, заведете собаку и кучу детворы.

— Ну конечно, нужно было думать… Такого не бывает. Еще ни один мужчина не пытался покончить с собой ради меня.

— Меня кто-то пытался убить; в принципе я догадываюсь кто.

Элен неожиданно нахмурилась и нервно покосилась на дверь, словно ожидая, что там притаился человек с пистолетом в руке. А потом спросила:

— Руфуса убили, верно?

Я кивнул.

— И тот же, кто убил его, убил моего отца и пытался отравить тебя?

Я снова кивнул. Она задумчиво посмотрела на меня.

— Так я и думала! Я не поверила, что ты пытался покончить с собой.

— Так утверждала полиция? — недоверчиво спросил я.

— Конечно… Они же не могли допустить, чтобы дело осталось незаконченным.

Я присвистнул.

— Уинтерс — сообразительный малый. Умри я — он сказал бы, что это самоубийство, и делу конец…

— Полиция такая продажная… — протянула Элен, выказав при этом гораздо больше чувств, чем я ожидал.

— Интересно, почему Уинтерс не позволил мне спокойно отправиться на тот свет?

— Почему? Мой дорогой, прежде всего я подняла шум и вызвала доктора. Не могла же я дать тебе отправиться на тот свет из-за меня, не подтвердив это! Вербена Прюитт утверждала, что все это из ревности к Ленгдону. Я настаивала, чтобы тебя спасли, чтобы все смогли услышать из твоих собственных покрытых пеной уст, что именно из-за меня ты хотел со всем этим покончить. Как на меня возрос бы спрос! — Она расхохоталась, потом медленно и серьезно добавила: — Питер, будь осторожнее. Ведь ты мне нравишься больше всех прочих женихов; во всяком случае сейчас. Ради Бога, будь осторожен.

— Постараюсь, дорогая. Я не намерен позволять себя убить.

— До сих пор у тебя это не очень получалось, — хмыкнула она и замолчала, а когда наконец заговорила, голос ее дрожал. — Я в таком ужасе… Нужно было раньше тебе сказать… Помнишь, я говорила, что знаю, кто это сделал? Ну, я и в самом деле знала. Когда мать…

Но договорить ей не дали: дверь открылась, и появилась миссис Роудс.

— Ах, Элен, я не знала, что ты здесь, — казалось, она была неприятно удивлена, но быстро овладела собой и проскользнула мимо дочери ко мне. — Мистер Саржент, надеюсь, вам лучше? Я хотела раньше с вами повидаться, но вы лежали без сознания…

— Похоже, миссис Роудс, со мной все обошлось, — с галантной улыбкой ответил я.

— Рада слышать. Ужасно было бы перенести еще одну трагедию.

— Похоже, — сообщила Элен, — он это сделал не из-за меня.

— Я никогда в этом не сомневалась, — заявила миссис Роудс. — Вербена — слишком романтическая натура…

— Миссис Роудс, если я решу с собой покончить, то сделаю это только ради вашей дочери.

— Неплохо сказано, — сказала Элен, вид у нее был измученный и усталый.

— Вы собираетесь подняться? — спросила миссис Роудс.

— Да, у меня назначено свидание, но к ужину я вернусь. Видите, как вам теперь приходится волноваться за своих гостей.

— Вовсе нет. Во всяком случае, когда вернетесь, я хотела бы с вами поговорить.

Из-за ее спины Элен неожиданно предостерегающе покачала головой. Я заверил миссис Роудс, что буду рад, если позволят обстоятельства, и мать с дочерью удалились.