Смерть на сон грядущий

2

День прошел спокойно.

Уинтерс всюду следовал за мной, но я упрямо не наводил его на след. Предъявить претензий он не мог, — официальная позиция состояла в том, что из собственных источников он уже знает имя убийцы. Я же был абсолютно уверен, что он не узнает его, пока дело не кончится.

Перед уходом из дому я попросил, чтобы на ужин пригласили Джонсона Ледбеттера, но без Элмера Буша.

По дороге в центр я пролистал газеты. Сообщение о мнимой попытке самоубийства на десятой странице никак не увязывали с убийством Роудса. Зато дело Ледбеттера занимало первую полосу. Его много цитировали, и на протяжении всего интервью он пытался убедить читателей в происках оппозиции. Редакционная статья анализировала проблемы морали в политике. Чтение этих материалов доставляло немало удовольствия, но ни в одной из газет не прослеживалось связи скандала с губернатором или моего неудачного приключения с «недавно раскрытым» убийством.

«Все к лучшему, — с удовлетворением подумал я. — Тем более неожиданным и впечатляющим станет грядущий удар».

— Так где у нас первая остановка? — спросил Уинтерс.

— У штаб-квартиры партии и офиса Вербены Прюитт.

— Но…

— Никаких «но» и никаких протестов. Вам придется подождать снаружи или в приемной.

Несмотря на яростные протесты, я настоял на своем.

Кабинет Вербены оказался просторным и комфортабельным, что подтверждало ее положение в партии. Мне сразу же позволили войти. Уинтерс остался ждать в приемной, пытаясь, несомненно, хоть что-то подслушать через дверь.

— Проходите и садитесь поближе, — пригласила вторая или третья леди страны из-за изящного двухтумбового стола, который, казалось, в любую минуту мог рассыпаться под тяжестью ее могучих рук.

Я сел, она развернулась в кресле и пристально вгляделась в меня агатовыми глазами.

— Да вы совсем зеленый!

— Неважно себя чувствую, — согласился я.

— Любовь, — фыркнула она. — Вот первопричина всех ужасных дел, если вас интересует мое мнение… А отнюдь не деньги. Я предпочитаю их: они естественны, полезны, их можно взвесить… или по крайней мере можно было, пока не начались дурацкие игры с золотым стандартом.

— Мисс Прюитт, но любовь тут вовсе ни при чем.

Ее лицо просветлело.

— Проблемы с деньгами? Крах карьеры, банкротство?

— Совсем наоборот. Все так хорошо, что кто-то решил меня убить.

— Вы отважный молодой человек, — загадочно заметила мисс Прюитт.

— Полагаю, да. Мне бы хотелось попросить вас о помощи. Слишком многое поставлено на карту.

Она улыбнулась.

— Откуда вы знаете, что я соглашусь?

— Я в этом абсолютно уверен, хотя всего пока не знаю.

Выслушав мою версию, что убийца Ли Роудса все еще разгуливает на свободе, она ничуть не удивилась и сказала:

— Спрашивайте о том, что считаете нужным, и я постараюсь ответить.

— Давно вы знали Ли Роудса?

— Примерно лет двадцать пять.

— Вы были влюблены в него?

Очень смелый вопрос. Она откинулась на спинку вращающегося кресла. Я испугался, что оно рассыплется, но хозяйка знала, что делает.

— Вы ужасно нахальны, молодой человек, — протянула она.

— Просто любопытный.

— Ладно, чтобы утолить ваше любопытство, признаюсь: одно время мы были близки. После того как родилась Элен, Ли решил развестись с Грейс и жениться на мне. Могу с известной гордостью заметить, что это я его отговорила. Нам было хорошо, но я любила Грейс и не хотела губить ее жизнь. Хотя позднее мне случалось себя спрашивать, верно ли я поступила.

— Отговорив его?

Она кивнула, взгляд улетел куда-то вдаль, а голос стал мечтательным.

— Конечно. Грейс не нашла бы счастья с другим, я уверена, так что им пришлось приспособиться друг к другу, хотя и без особого удовлетворения.

— Вы часто с ними встречались?

— О да. Я видела их в сотнях критических ситуаций. Элен собиралась выходить замуж за моего племянника, потом приехала ко мне, после того как отец расторг ее брак. Я смогла их помирить… хотя ненадолго, она уехала, как только стала совершеннолетней. Практически я ее воспитала. Когда настало время улаживать семейные дела, они оказались совершенно беспомощными.

— Миссис Роудс не любила Камиллу?

— Не совсем так. Естественно, ее не обрадовало, когда она все узнала. Грейс — женщина высоких принципов, и она была потрясена, когда узнала, что у Ли есть внебрачный ребенок. Мне кажется, к самой Камилле она относится довольно безразлично.

— Вы устроили контракт Роджеру Помрою?

Она изумленно взглянула на меня и холодно заметила:

— А вы неплохо информированы…

— И вы давно знали, что на случай ареста у него было падежное алиби.

— Да. Мы с Грейс и Элен обсуждали все это в то утро, когда Помроя арестовали. Я обнаружила, что недоумок-полицейский собирается арестовать Роджера, и решила посоветоваться, сообщать полиции, что я помогла Роджеру получить контракт еще до его встречи с Ли, или нет. Сам Роджер умолял меня этого не делать. Мне самой тоже не слишком хотелось, ведь в результате я бы оказалась в весьма сложном положении. С другой стороны, мы не хотели, чтобы Роджера арестовали. Я откровенно вам скажу, что мы не знали, что же делать, пока Руфус не разрешил все проблемы, покончив с собой. Роджера освободили, и таким образом закончился один из самых тяжелых периодов в моей жизни.

— Вы считаете, Руфус покончил с собой?

— Вам лучше знать, — она подозрительно покосилась на меня.

— Да, действительно…

— Вы выпили снотворное?

— Конечно нет.

— Тогда, похоже, Руфуса убили, и его признание — фальшивка.

— Именно так я все и представляю.

— Но почему убийца хотел устранить и вас?

— Потому что я все знаю. Понимаете, я из чистого любопытства совал повсюду нос, и в результате сумел вычислить, кто это сделал.

Лицо Вербены Прюитт оставалось огромной розовой маской.

— Тогда представляю, почему вас отравили. И хочу дать совет: уезжайте из Вашингтона. Могу обещать, что полиция обо всем забудет. И ни у кого не будет неприятностей. Мертвые остаются мертвыми, их не вернуть. Для остальных все кончится благополучно. И вы про все забудете.

— Нет.

Она вскипела.

— Тогда чего же вы хотите? Какова ваша цена? — Это было уже некрасиво.

— Я не продаюсь, — фыркнул я, чувствуя, как закипает возмущение, хотя даже в этот критический момент чувство реальности покинуло меня не до конца. — По крайней мере сейчас и вам. Но одно я скажу. Вчера вечером у меня было настроение бросить всю эту затею. Я пришел к выводу, что это, как вы говорите, не мое дело. Я не хотел кого-то волновать, не видел причин вмешиваться в то, что действительно меня не касалось. Но когда убийца попытался меня устранить, по причинам, которые позже станут вам яснее, мое терпение иссякло. Теперь я намерен передать убийцу полиции.

— Когда?

— Сегодня вечером.

Больше говорить было не о чем, разговор иссяк. То, что мне нужно было, я уже выяснил, так что теперь осталось вежливо откланяться. Вербена ничего не сказала.

— Ну? — спросил Уинтерс, догоняя меня в коридоре.

— Все в порядке, дорогой страж закона.

— Не острите.

— Такова моя натура, — рассмеялся я.

В холле мы наткнулись на Джонсона Ледбеттера. Тот больше, чем обычно, походил на усталого рассерженного буйвола. Он энергично, хотя и неискренне, меня приветствовал. Я бросил Уинтерса и отвел губернатора в угол. Политики, сновавшие мимо, отводили глаза: он был падшей звездой, и никто не хотел подхватить бациллу неудачи, которая, как знают профессионалы, весьма заразна.

— Сенатор, мы увидимся сегодня вечером?

— Конечно, я приеду. А что должно произойти?

— Я собираюсь назвать убийцу Руфуса Холлистера и Леандера Роудса.

Лицо Ледбеттера не дрогнуло.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

— Да, знаю. Если можно, хотелось бы выяснить один вопрос: что произошло, когда вы разговаривали с Руфусом перед его убийством?

— Это личное.

Я пошел напролом.

— Сенатор, вам придется рассказать об этом в суде.

— Не вижу, какое это имеет отношение к убийствам, — возразил он, но не слишком убежденно.

— Уверен, Уинтерс сможет сделать так, чтобы вас не вызвали в качестве свидетеля, если мы будем знать, что произошло. — В этот момент мне хотелось покрепче повязать Уинтерса.

— Мы обсуждали дела двух компаний, о чем вы, конечно, читали в газетах.

— И что он вам сказал?

— Что существует опасность разоблачения, что федеральная комиссия готова опубликовать результаты проверки и начать официальное расследование. Я заявил, что не имею к этому ни малейшего отношения, хотя мое имя фигурирует в бумагах и существуют акции, приобретенные на мое имя.

— Холлистер что-то говорил о возможности разоблачения?

— Он только об этом и говорил.

— Я имею в виду, говорил ли он, что разоблачение может последовать со стороны вашего врага, например, убийцы?

Ледбеттер долго молчал, но потом покачал головой.

— Нет, ни о чем подобном он не упоминал.

— Почему вы поссорились?

— Он хотел, чтобы я принял на себя равную с ним ответственность, а я был невиновен и не видел причин ему помогать, — этот тертый калач излучал абсолютную искренность. — Он думал, я прибегну к помощи руководства партии, чтобы все замолчать или свалить вину на Ли. К сожалению, я не мог этого сделать.

Ледбеттер выдал себя самым позорным для юриста способом. Меня удивило, как, черт возьми, человек с таким ограниченным интеллектом смог стать губернатором штата.

— Во сколько вы поднялись наверх, чтобы поговорить с ним?

— Около половины двенадцатого.

— И долго оставались там?

— Минут двадцать.

— Он вел себя так, словно ждал другого гостя?

Ледбеттер широко раскрыл глаза.

— Как вы узнали? Он действительно сказал, что в полночь у него назначена встреча.

— В его комнате или где-то еще?

— Думаю, где-то в другом месте: в тот момент в доме были только Вербена, Грейс и я.

— Спускаясь вниз, вы не заметили чего-то необычного?

Он задумчиво покачал головой.

— Нет, я был слишком зол, чтобы обращать на что-либо внимание. Молодой человек, для политического деятеля не слишком приятно, когда под сомнение ставится его честность. Могу добавить, все выглядело так, что мне скоро придется ее отстаивать. В сенатском комитете мне неофициально сообщили, что согласно документам, присланным неизвестным лицом, мы с Ли стали невинной жертвой обмана со стороны Руфуса Холлистера.

— Комитет совсем не заинтересовало, кто прислал эти документы?

— Не думаю, что возникал такой вопрос.

Меня охватила дрожь при мысли о безопасности нашей страны: и это видные государственные деятели, творившие наши законы!

— А у вас не возникало мысли, кто мог это сделать?

— Боюсь, я был слишком занят, чтобы задумываться над такими вещами.

— Ну, этот человек близко к сердцу принимал ваши интересы и явно был заинтересован в раскрытии убийств.

— Я всегда полагал, что это сделал какой-то доброжелатель ради торжества справедливости.

— Доброжелатель, который имел доступ в библиотеку сенатора Роудса, знал, где спрятаны документы, обвинявшие Руфуса Холлистера, и отправил эти документы мне таким изощренным способом…