Пыль на трассе

— Утром сообщу в полицию, — сказал Джейкобсон. — По французским законам сокрытие таких фактов считается преступлением. Правда, — желчно добавил он, — толку от этого не будет никакого.

Когда четверо мужчин выходили из гаража, Харлоу как бы невзначай бросил взгляд на черный «ситроен». Его номер был PN 111K.

Как справедливо заметил Джейкобсон, старый особняк за углом был не бог весть каким роскошным, но для отдыха — короткого — годился. Харлоу сидел на стуле в скудно обставленной комнате, где, помимо узкой кровати да вытертого линолеума, был только еще один стул, служивший прикроватной тумбочкой. Комната находилась на низком первом этаже, и голое, без занавесей, окно, забранное тонкой марлей, выходило на убогую, тесную улочку, по сравнению с которой улица Жерар могла сойти за шикарный проспект. Лампа в комнате не горела, но снаружи пробивался тусклый свет уличных фонарей. Харлоу немного сдвинул марлю и выглянул в окно. На улице не было ни души.

Харлоу взглянул на часы. Светящиеся стрелки показывали два пятнадцать. Внезапно Харлоу насторожился и прислушался. То ли ему показалось, то ли из коридора донеслись легкие шаги. Он бесшумно подкрался к кровати и лег. Всякое видавший на своем долгом веку волосяной матрас не скрипнул под ним. Харлоу сунул руку под подушку — ровесницу матраса — и достал свою зашитую в кожу свинчатку. Он продел правую руку в кожаную петлю и снова сунул ее под подушку.

Дверь осторожно отворили. Глубоко и ровно дыша, Харлоу приоткрыл глаза. На пороге стояла смутная тень, но он не мог разглядеть лица. Харлоу притворился, что спит мертвецким сном. Спустя несколько секунд пришелец так же осторожно затворил дверь, и Харлоу чутким ухом уловил звук удаляющихся шагов. Он сел, в нерешительности потер подбородок, потом встал и занял свой наблюдательный пункт у окна.

Из особняка вышел мужчина, в котором Харлоу сразу узнал Джейкобсона. Тот пересек улицу, и одновременно из-за угла выехал маленький темный «рено» и остановился как раз напротив. Джейкобсон нагнулся и переговорил с водителем, который открыл дверцу, и вылез из машины. Он снял темный плащ, бережно свернул его, положил на заднее сиденье — причем во всех его движениях сквозила какая-то неприятная, зловещая целеустремленность, — похлопал себя по карманам, словно проверяя, все ли на месте, кивнул Джейкобсону и направился к особняку. Джейкобсон зашагал прочь.

Харлоу вернулся к кровати и лег лицом к окну, спрятав руку со свинчаткой под подушку. Почти тотчас в окне возник темный силуэт человека с неразличимыми чертами лица, так как свет падал на него сзади. Человек заглянул в окно, потом поднял правую руку, и тут уж Харлоу не пришлось напрягать зрение и гадать, что у него в руке, — это был здоровенный пистолет, встреча с которым не сулила ничего хорошего. Человек снял пистолет с предохранителя, и Харлоу заметил, что к стволу привинчен продолговатый цилиндр, проще говоря, глушитель, дабы выстрел, а вместе с ним и Харлоу бесшумно канули в вечность. Силуэт исчез.

Харлоу проворно вскочил с кровати. Все-таки свинчатка — не слишком надежная защита против пистолета с глушителем. Он притаился у стены за дверью.

В течение десяти секунд, показавшихся мучительными даже Харлоу с его выдержкой, стояла мертвая тишина. Потом из коридора донесся слабый скрип половицы — с коврами в особняке было бедновато. Дверная ручка едва заметно опустилась, и дверь начала медленно-медленно отворяться. Наконец, между дверью и косяком образовалась щель шириной дюймов десять, и дверь замерла. В щель осторожно просунулась голова. У нового пришельца было худощавое смуглое лицо, прилизанные черные волосы и тонкие усики.

Харлоу оперся на левую ногу, замахнулся правой и со всей силы саданул каблуком по двери, чуть ниже замочной скважины, из которой заранее вынули ключ. Раздался то ли глухой кашель, то ли сдавленный крик. Харлоу рывком распахнул дверь настежь, и в комнату ввалился низкорослый щуплый мужчина в темном костюме. Не выпуская пистолета, он прижал обе руки к разбитому в кровь лицу. Нос у него был сломан, а в какой мере пострадали скулы и зубы, оставалось только гадать.

Харлоу это ничуть не заботило. На лице его не было и тени жалости. Он занес свинчатку и отвесил незваному гостю тяжелую оплеуху. Тот со стоном упал на колени. Харлоу выхватил из его бессильной руки пистолет и обыскал. За поясом у него оказалась шестидюймовая обоюдоострая финка, наточенная как бритва. Харлоу опустил ее в карман своей кожаной куртки, потом передумал и вооружился финкой, а пистолет спрятал, ухватил гостя за сальные черные волосы и бесцеремонно поставил на ноги. Затем столь же бесцеремонно ткнул его ножом в спину, чтобы тот ощутил кончик лезвия.

— На улицу, — приказал Харлоу.

Финка колола все больнее, и несостоявшемуся убийце Харлоу пришлось подчиниться. Они вышли из особняка, пересекли пустынную улочку и приблизились к маленькому черному «рено». Харлоу втолкнул пленника за руль, а сам сел назад.

— Езжай. В полицию, — велел он.

— Ехать могу нет, — с трудом прошамкал пленник.

Харлоу вытащил свинчатку и отвесил ему еще одну тяжелую оплеуху. Тот обмяк и повис на руле.

— Езжай. В полицию, — повторил Харлоу.

Он поехал, если это можно назвать ездой. Харлоу впервые угодил пассажиром к столь беспомощному и опасному водителю. Мало того что он был едва в сознании, ему приходилось вести машину одной рукой и отпускать руль, чтобы переключать скорости, а другой рукой он прижимал к разбитому лицу набухший от крови платок. На их счастье улицы были безлюдны, а полицейский участок оказался в десяти минутах езды от особняка.

Харлоу втащил несчастного итальянца в участок, не слишком бережно бросил его на скамью и подошел к перегородке. За ней сидели двое дюжих, крепких, добродушных на вид полицейских в форме: один — инспектор, другой — сержант. Они удивленно и с живым интересом разглядывали мужчину на скамье, который уже окончательно впал в забытье, но по-прежнему не отнимал рук от окровавленного лица.

— Я хочу подать иск против этого человека, — заявил Харлоу.

— На мой взгляд, это ему самое время подавать иск против вас, — мягко возразил инспектор.

— Вероятно, я должен удостоверить свою личность, — сказал Харлоу, вынимая паспорт и водительские права, однако инспектор не глядя отмахнулся от них.

— Даже полицейские знают вас в лицо лучше, чем любого преступника в Европе. Но мне всегда казалось, мистер Харлоу, что вы занимаетесь автогонками, а не боксом.

Сержант, который все это время с любопытством приглядывался к итальянцу, тронул инспектора за руку.

— Вот тебе раз, а ведь это наш старый знакомый Луиджи Ловкач. Правда, узнать его мудрено. — Сержант обратился к Харлоу: — Как же вы с ним познакомились, сэр?

— Он пришел ко мне в гости. К сожалению, пришлось употребить силу.

— Сожаление здесь не уместно, — сказал инспектор. — Луиджи нуждается в профилактической взбучке не реже одного раза в неделю. Однако сегодняшнего урока ему хватит месяца на два. Это было… хм… необходимо?

Харлоу молча выложил на стол финку и пистолет. Инспектор кивнул.

— Вы, конечно, предъявите обвинение?

— Сделайте это, пожалуйста, за меня. У меня срочное дело. А я загляну попозже, если успею. Между прочим, по-моему, Луиджи пришел не ограбить меня, а убить. Хотелось бы узнать, кто подослал его.

— Думаю, это можно выяснить, мистер Харлоу. — В лице у инспектора появилась хмурая сосредоточенность, явно не сулившая добра Луиджи.

Харлоу поблагодарил их, сел в «рено» и уехал. Машиной Луиджи он воспользовался без малейших угрызений совести, да и вряд ли она могла пригодиться своему хозяину в ближайшем будущем. Луиджи доехал от особняка до полицейского участка за десять минут. У Харлоу это заняло около четырех минут, а еще через тридцать секунд он остановился в пятидесяти ярдах от гаража «Коронадо». Ворота были закрыты, но сквозь щели изнутри пробивался свет.

Спустя пятнадцать минут Харлоу насторожился и подался всем телом вперед. В воротах открылась небольшая дверь, и из нее вышли четверо. Несмотря на бедное освещение улицы Жерар, Харлоу без труда узнал Джейкобсона, Нойбауэра и Траккью. Четвертого он видел впервые, возможно это был один из механиков Джейкобсона. Джейкобсон предоставил остальным запереть дверь, а сам быстро пошел в направлении особняка. Поравнявшись с Харлоу, который находился на другой стороне улицы, он даже не взглянул в его сторону: мало ли в Марселе черных «рено»!

Трое других заперли дверь, сели в «ситроен» и уехали. Харлоу, не зажигая огней, поехал следом. Это была не погоня, не захватывающее дух преследование, просто две машины неторопливо ехали по городской окраине, причем вторая машина неизменно держалась на почтительном расстоянии от первой, но в пределах видимости. Лишь однажды Харлоу пришлось отстать и включить габаритные огни при виде встречного полицейского автомобиля, но он без труда наверстал упущенное.

Наконец они оказались на довольно широком, обсаженном деревьями бульваре в зажиточном районе. По обеим сторонам дороги высились кирпичные стены, за которыми спрятались большие виллы. «Ситроен» свернул за угол. Пятнадцать секунд спустя то же самое сделал Харлоу и тотчас включил габаритные огни. «Ситроен» остановился ярдах в ста пятидесяти от виллы, и один из его пассажиров — это был Траккья — уже вылез из автомобиля и открывал ворота. Харлоу объехал припаркованную к тротуару машину, и как раз в этот миг распахнулись ворота. Двое мужчин, оставшихся в «ситроене», не обратили внимания на проехавший мимо «рено».

Харлоу свернул в первую же боковую улочку и остановился. Он вылез из машины, надел темный плащ Луиджи и поднял воротник. Потом вернулся пешком на бульвар, вернее, на улицу Жорж Санд, как гласила табличка на углу, и дошел до ворот виллы, за которыми исчез «ситроен». Название виллы — «Приют отшельника» — показалось ему весьма нелепым. Стены поднимались футов на десять, не меньше, а по верху были усыпаны осколками битых бутылок, схваченными бетоном. Ворота не уступали по высоте стенам и были увенчаны острыми, как у пик, наконечниками. Ярдах в двадцати за воротами виднелась вилла: вычурный старомодный дом начала века, сплошь увешанный балконами. На обоих этажах сквозь щели в шторах пробивался свет.

Харлоу легонько тронул ворота. Они оказались заперты. Он огляделся по сторонам и, убедившись, что бульвар пуст, вынул из кармана связку больших ключей. Осмотрел замок, выбрал на пробу ключ и вставил в скважину. Ключ подошел с первого раза. Он спрятал связку в карман и ушел.

Через четверть часа Харлоу остановил машину на неприметной улочке. Он поднялся по ступеням к подъезду, и ему даже не пришлось звонить или стучать. Дверь открылась, и пожилой дородный мужчина с седой головой, укутанный в китайский халат, пригласил его в дом. Помещение, в которое он провел Харлоу, представляло собой нечто среднее между электронной лабораторией и темной комнатой фотографа. Оно было до отказа напичкано всякого рода мудреными приборами, вероятно, самой современной конструкции. Правда, там нашлось место и для двух удобных кресел. Пожилой мужчина указал Харлоу на одно из них.