Смерть берет их тепленькими

3

Завтрак мне подали на веранде, в окружении всех наших дам, в глазах которых я выглядел до известной степени героем. Клейпул, кажется, был в Истхемптоне, Брекстон — у себя в комнате и рисовал… Хотя непонятно было, как он рисует при таком освещении. Сидя на веранде с дамами, я время от времени поглядывал на окно, раскрытое рядом с моим креслом, и понимал, что в комнате слышно каждое сказанное нами слово.

Больше всего восторгалась моим положением Мери Вестерн Ланг. Она была в своих широких желтых брюках, ее шутовские очки, украшенные фальшивыми бриллиантами, сверкали в лучах проникавшего на веранду солнца.

— Мы все прибежали, когда кухарка начала кричать. Вам никогда не доводилось видеть такой суматохи… Там, на полу, вы выглядели совершенно мертвым. Я послала за доктором, — добавила она, чтобы показать, что в тот момент соображала лучше других.

— Удалось вам хоть мельком заметить, кто это сделал? — забота в голосе Элли Клейпул меня порадовала.

— Нет, я совсем ничего не видел. Кто-то меня ударил, едва я открыл дверь в кухню.

Миссис Виринг помешала указательным пальцем свой апельсиновый сок; мне было интересно, что за «огненную воду» содержит ее бокал, — скорее всего это был джин, утренняя порция.

— Полиция просила всех нас помалкивать об этом, — сказала она. — Правда, я не понимаю почему. Мне кажется, что мы имеем дело с бродягой… Вы же знаете, один такой живет в окрестностях Саутхемптона. Думаю, он забрался к нам, а когда услышал ваши шаги, то испугался и…

— И на цыпочках пробрался мимо полицейского, спящего у двери на веранду? — Я покачал головой. — Не думаю, что обычный грабитель стал бы крутиться возле дома, который сторожит полицейский, даже если тот и заснул.

Остальные согласились со мной, но миссис Виринг предпочла остаться верной своей теории: любой иной вариант заставлял слишком нервничать.

Мисс Ланг произнесла вслух то, о чем все думали.

— Кто-то в доме хотел… избавиться от мистера Саржента. — Она помолчала, явно получив удовольствие от слова «избавиться».

— Убийца, — спокойно сказал я, — видимо, считает, что я что-то знаю.

Я все время помнил про открытое окно и понимал, что Брекстон слушает.

— Но все дело в том, что я не знаю ничего…

— Просто кошмар! — неожиданно страстно воскликнула Элли. — Все это просто ужасно, совершенно бессмысленно!

— Думаю, — твердо сказала миссис Виринг, — что все слишком торопятся делать выводы. Нет никаких доказательств, что Милдред убили. Правда, я склонна думать, что могло быть и так. В любом случае никто из присутствующих этого сделать не мог, а что касается мистера Саржента… тут могут быть и другие объяснения.

Что именно она имела в виду, миссис Виринг явно разглашать пока не собиралась и недовольно повернулась к Мери Вестерн Ланг.

— Думаю, вы согласитесь, что об убийстве здесь не может быть и речи.

Мисс Ланг как-то неопределенно взмахнула рукой, похожей на подушечку для булавок.

— То, что произошло с мистером Саржентом, заставило меня изменить свою точку зрения. Как вы знаете, я все время думала, что бедняжка Милдред, входя в воду, намеревалась встретиться с Творцом. Но теперь я уже не так уверена.

Они еще некоторое время продолжали обсуждать случившееся. Кроме моего неожиданного столкновения с куском металла, никаких других фактов не было. И до этого момента никто не хотел признать, что Милдред убили. Причины такого поведения оставались для меня неясны, но, сумей я их выяснить и понять, могли бы стать ключом к разгадке.

Именно в тот момент, потягивая кофе и слушая их болтовню, я и решил найти убийцу. В какой-то мере повлияло на решение и то, что на меня напали первыми: у меня не было ни малейшего желания умирать этим летом в Саутхемптоне.

Миссис Виринг хотела после завтрака поговорить со мной наедине, но я извинился и сказал, что прежде всего должен сделать несколько телефонных звонков. Потом я забрал газеты и удалился в свою комнату. Стыдно признаться, но, перед тем как запереть дверь, я заглянул под кровать и проверил шкаф.

Потом я быстро пролистал газеты. Никаких намеков на убийство, зато сплошные разговоры о какой-то тайне. «Дейли Ньюс» сообщала, что у покойной недавно был нервный срыв и тактично намекала на возможность самоубийства. Казалось, это стало основной линией всех публикаций. Раскопали старые снимки Брекстона времен их женитьбы, на которых тот был очень похож на цыгана. Миссис Виринг должна была остаться довольной своими фотографиями в «Джорнэл» и «Глоуб» — как-никак она еще оставалась моей клиенткой.

Я позвонил мисс Флин, прикидывая, не подслушивает кто-нибудь на линии. Домашние телефоны пользовались в этом смысле дурной славой: я подозреваю, что множество разводов произошло именно после уикендов, проведенных на огромных виллах с множеством параллельных телефонов.

Мисс Флин разговаривала со мной весьма холодно.

— Как я полагаю, известная в обществе жена также хорошо известного современного художника умерла естественной смертью? — Скептицизм в ее голосе был достаточен, чтобы прожечь телефонную трубку.

— Насколько известно, — бойко подтвердил я. — Теперь мне придется задержаться здесь на неделю. Полиция просила…

— Я понимаю, — решительно прервала она дальнейшие объяснения. — Сделаю все, что в моих силах, чтобы вести дела в конторе надлежащим образом. Полагаю, вы свяжетесь с «Глоуб»?

— Ну, я подумаю. Возможно, позвоню, чтобы выяснить, не хотят ли они, чтобы я тут занялся…

— Да, понимаю, исключительно с точки зрения интересов дела. Надеюсь, вы будете осторожны.

Я заверил ее в этом и сообщил, что ей следовало сделать для наших многочисленных клиентов за время моего отсутствия.

Потом я позвонил домой, в Вестпорт, выпускающему редактору «Нью-Йорк Глоуб».

— Рад слышать вас, дружище. Уж не впутались ли вы в очередное убийство, а?

— Похоже, да.

На том конце линии раздалось сопение: редактор поспешно соображал, удастся ли недорого меня купить. Мне уже приходилось иметь с ним дело.

— О чем идет речь? — спросил он, тщательно изображая скуку в голосе.

— Милдред Брекстон.

— Истхемптон? Вы сейчас там?

— Я в доме миссис Виринг. Надеюсь вы следите…

— Говорят, это был несчастный случай.

— Полиция так не думает. Так что…

Мы поторговались чисто по-джентльменски, и я получил все, что просил. Еще я попросил его подобрать все материалы, касающиеся миссис Виринг, Клейпулов, Брекстонов и Мери Вестерн Ланг… Все они были в обществе достаточно значимыми фигурами. Он сказал, что постарается, а я пообещал через пару дней передать статью — задолго до того, как остальные газеты успеют получить интервью с главными действующими лицами.

Повесив трубку, я ее тут же снова поднял и услышал в ней отчетливый щелчок. Кто-то меня подслушивал.

Затылок начал постепенно отходить, хотя самочувствие оставалось довольно странным. Я спустился по лестнице, и, когда проходил через холл, миссис Виринг поманила меня пальцем из дверей, и я присоединился к ней. Мы были одни, все остальные отправились на пляж. Полиции тоже не было видно.

— А где Гривс? — спросил я.

— Уехал… Хотя у нас осталась круглосуточная охрана, — драматическим шепотом сообщила она. Впервые неизменного бокала с водами забвения не оказалось под рукой. Мне стало интересно, насколько она трезва, чтобы имело смысл вести беседу.

— Думаю, он занимается расследованием.

— Мистер Саржент… Питер, я думаю, мы все в ужасной опасности.

Я отнесся к этому заявлению достаточно спокойно и был готов с ним даже согласиться.

— А вам кажется, мы можем что-то изменить? — уклончиво спросил я.

— Но что-то нужно делать! — Она нервно ломала руки.

— Я думал, вы расцениваете все случившееся как несчастный случай, что на меня напал бродяга и…

— Я просто не хотела волновать остальных. Не хотела, чтобы они узнали то, что знаю я. — Она мрачно посмотрела на меня.

— Что знаете?

— Что угрожает опасность.

Я решил: или у нее не все дома, или она действительно знает что-то такое, чего не знают остальные.

— Вы рассказали полиции?

— Мне нечего им рассказать. Все это только… предчувствия.

— Так вы думаете, миссис Брекстон убили?

Она не ответила, только вздохнула и посмотрела в окно на лужайку для гольфа, блестевшую на солнце как бильярдный стол. Потом сменила тему разговора с той быстротой, к которой я уже начал привыкать; алкоголики не в состоянии долго удерживать нить беседы — это их слишком утомляет.

— Я бы хотела, чтобы в первом материале для Глоуб вы упомянули о моем приеме в День Труда, — улыбнулась она мне.

— Вы подслушивали?

— Скажем так, мне птичка прочирикала, — потупилась она.

— Не возражаете, если я напишу про убийство?

— Конечно возражаю, но поскольку эти ужасные бульварные листки нас все равно в покое не оставят, то для меня будет преимуществом иметь в доме джентльмена. — Ее здравый смысл меня всегда поражал.

— Боюсь, это может доставить вам определенное беспокойство.

— Вовсе нет, но мне хотелось бы увидеть, что вы пишете. Возможно, я даже смогла бы вам помочь.

— Очень мило с вашей стороны.

— Не стоит об этом.

— Так вашу племянницу все же убили? — попытался я застать ее врасплох.

— Здесь вы от меня помощи не добьетесь!

На этом беседа закончилась, и я отправился на пляж. Там оказалась только Элли Клейпул.

Она лежала на спине в красном, довольно откровенном купальнике, уже одно созерцание которого поневоле возбуждало. Сейчас она казалась мне необычайно привлекательной, и если бы не ночное приключение с Лиз… Но тут пришло неожиданное открытие: хотя я посвятил всю жизнь флирту и срыванием цветов удовольствий, мысль о Лиз засела глубоко в мозгу, и я не хотел никого другого, даже Элли, которая с привлекательной улыбкой взглянула на меня и спросила:

— Отошли?

Я сел рядом с ней на песок. Солнце ласково пригревало, океан сверкал. Все ужасы произошли за последние двадцать четыре часа.

— Я чувствую себя лучше. А где все остальные?

— Мисс Ланг отправилась в дом, чтобы написать очередную недельную порцию своих «Бесед», брат в городе, а Брекстон все еще сидит в комнате. Что, черт возьми, тут происходит?

Я сделал беспомощный жест.

— Не имею ни малейшего представления. До пятницы я вообще не знал никого из этих людей.

— Не вижу в этом никакого смысла, — сказала она, продолжая смазывать кремом свои загорелые руки.

— Миссис Виринг считает, что мы все в ужасной опасности.

Элли криво ухмыльнулась.

— Боюсь, Роза всегда считает, что она в опасности, особенно после того, как выпьет.

— Сегодня утром она показалась мне совершенно трезвой.

— Никогда нельзя сказать наверняка. Я не могу всерьез воспринимать ее слова. Это все часть ее безумия.

— С другой стороны, удар по голове, который я схлопотал сегодня утром, никак нельзя назвать одной из ее галлюцинаций.

— Да, это гораздо серьезнее. Но все равно я не могу поверить, что кто-то убил Милдред… По крайней мере, кто-то из нас. Всегда стараешься думать, что такое может случиться только с другими.