Смерть берет их тепленькими

За завтраком все это вызвало немало разговоров. По крайней мере до тех пор, пока не стало совершенно ясно, что ответственным за эти крики был кто-то из нас. Тогда все неловко замолчали и принялись за холодный ростбиф и пирог с печенкой — типичные английские блюда, в изобилии выставленные миссис Виринг на стол.

Не знаю почему, но мне показалось, что кричала миссис Брекстон. Правда, за завтраком она выглядела как обычно, может быть, только чуть бледнее, но я впервые видел ее при дневном свете.

Кофе мы выпили на крытой веранде, выходившей на океан; в то утро он казался удивительно синим, украшенным широкой полосой прибоя. Небо оживляли скользившие по нему белые облака. Я с удовольствием подумал, что в городе сегодня должно быть исключительно жарко.

После завтрака все переоделись в купальные костюмы, за исключением мисс Ланг, которая заявила, что «солнце просто обжигает ей кожу». Она нарядилась в широкие брюки — на этот раз ядовито-желтого цвета, надела шутовские темные очки и цветной платок на голову.

Единственной, кто не переоделся, осталась миссис Виринг. Подобно всем, имевшим виллы на океанском берегу, она не увлекалась ни солнечными ваннами, ни купанием.

— Вода для меня слишком холодна, — сказала она, отводя меня в альков в гостиной.

Вид у нее был совершенно деловой. Я с сожалением подумал о пляже и прибое. Отсюда было даже слышно, как остальные плещутся в волнах.

— Надеюсь, прошлой ночью вы не были слишком взбудоражены? — спросила она, усаживаясь за маленький письменный стол в стиле королевы Анны, тогда как я расположился в кресле.

— Было несколько неожиданно, — признал я. — Что случилось?

— Бедная Милдред, — вздохнула она. — Думаю, у нее мания преследования. В прошлом году это было просто ужасно. Я ничего не понимаю: в пашей семье никогда ничего подобного не было. Ее мать, моя сестра, была совершенно здоровой женщиной, то же самое можно сказать и об отце. Думаю, это результат ее замужества. Все эти художники — просто наказание для окружающих. Вы же знаете, как они на нас не похожи…

Она еще некоторое время развивала эту тему, явно сев на любимого конька. Потом добавила:

— После нервного срыва прошлой зимой она осталась в убеждении, что муж намеревается ее убить. Кстати, более преданного мужа трудно найти.

У меня в голове невольно промелькнуло воспоминание о безобразном рубце, что заставило почувствовать себя довольно неловко.

— Почему она с ним не разойдется?

Миссис Виринг пожала плечами.

— А куда ей деться? И кроме того, она сейчас совершенно неуправляема и, думаю, знает об этом. Прошлой ночью она так извинялась, когда… когда это случилось…

— Что именно?

— Они поссорились… обычная супружеская ссора, ничего серьезного. Потом она начала кричать, и я спустилась вниз… Их комната — на первом этаже. Она немедленно извинилась, он тоже, но к тому времени она успела разбудить весь дом…

Наши дела заняли около часа. Миссис Виринг вполне контролировала ситуацию и, хоть я не осмелился произнести этого вслух, вполне могла быть собственным агентом по связи с прессой. Она прекрасно понимала все проблемы, связанные с рекламой. Как я понял, моя работа заключалась в том, чтобы ее представлять. Тоже неплохо.

Мы договорились о моем гонораре — достаточно солидном, и она тотчас же составила договор, орудуя со скоростью и тщательностью стенографистки с многолетним стажем.

— Я изучала машинопись, — пояснила она, заметив мое удивление. — Помогала покойному мужу, чем могла. Я делала для него все.

Мы подписали свои экземпляры, и меня наконец отпустили на пляж. Последнее, что я видел, была миссис Виринг, решительно шагавшая к стойке, где в полной боевой готовности уже был лед, виски и бокалы.

Все остальные собрались на берегу.

Солнце сияло ослепительно, день выдался великолепным, а с моря дул довольно свежий ветерок, приносивший прохладу.

Я с интересом оглядел гостей: всегда интересно посмотреть на людей, которых знаешь только одетыми, когда они без одежды или когда на них надето достаточно мало.

У Элли и миссис Брекстон были хорошие фигуры. Особенно у Элли; она выглядела именно так, как это получилось вчера вечером, когда я ее мысленно раздел… Единственным недостатком можно было счесть чуть коротковатые ноги; во всем остальном она выглядела очень симпатично, куда более привлекательно в смелом купальном костюме, чем в своем обычном скучном платье. Она лежала на одеяле рядом с братом, оказавшимся весьма недурно сложенным мужчиной.

Миссис Брекстон сидела на краю яркого индейского одеяла, в центре которого под смешным зонтиком обливалась потом в своих одеяниях мисс Ланг. Брекстон, оказавшийся более дородным, чем я думал, неуклюже пытался сделать стойку на руках, чтобы показать, что чувствует себя молодцом, хотя я бы так не сказал.

Мисс Ланг меня окликнула.

— Устраивайтесь здесь! — она похлопала по одеялу возле себя.

— Спасибо, — сказал я, — не хочу, чтобы вам было слишком тесно.

Скрестив ноги, я опустился на песок между ее одеялом и Клейпулами, устроившись на расстоянии доброго метра от ее шаловливых пальчиков.

— Боже мой, мне никогда не приходилось видеть так атлетически сложенного мужчину!

Я заметил, как она быстро осмотрела меня из-под своих шутовских темных очков.

Брекстон упал лицом вниз. Выплевывая песок, он оправдывался:

— Камень попался под руку… Чертовски острая штука.

Он пытался сделать вид, что повредил руку, и мы с Элли, улыбнувшись, понимающе переглянулись.

— Все мы не так уже молоды, как бывало, — брат ее рассмеялся и оперся на локоть. — Вы с каждым днем все больше походите на Пикассо.

— Чертов халтурщик! — раздраженно буркнул художник, стряхивая песок с лица. — Девять десятых того, что он написал, я мог бы сделать лучше… Да и любой — не хуже.

— А оставшуюся десятую часть?

— Ну, видите ли… — Он пожал плечами.

Я уже понял, что Брекстон, как большинство художников, ненавидел всех остальных живущих собратьев, особенно больших мастеров. От прочих он отличался только тем, что был более искренним и более самонадеянным.

Он еще некоторое время продолжал горячо разглагольствовать перед нами на ослепительном солнце. Я вытянулся на песке и закрыл глаза, наслаждаясь теплом. Остальные делали то же самое, переваривая завтрак.

Клейпул первым отправился в воду. Без всякого предупреждения он вскочил на ноги и бросился в океан, быстро и ловко нырнув в прибой. Он был отличным пловцом, за ним приятно было наблюдать.

Все остальные сели на песке. Потом миссис Брекстон медленно подошла к краю воды и принялась надевать купальную шапочку. Я видел: она делает это таким образом, чтобы скрыть длинный рубец на шее.

Потом она вошла в воду. Брекстон встал и последовал за ней. На какое-то мгновение он остановил ее, и они о чем-то поговорили; потом он пожал плечами, а она шагнула в сторону и неловко плюхнулась в первую же волну. Он наблюдал за ней, стоя к нам спиной, она же медленно поплыла к Клейпулу.

Элли неожиданно повернулась ко мне.

— Она заплыла слишком далеко. Там очень сильное подводное течение.

— Похоже, она неплохо плавает. А кроме того, там ваш брат.

— Боже мой! — воскликнула мисс Ланг. — Они плавают, как дельфины. Как я им завидую!

Клейпул был уже за линией прибоя и легко плыл по течению, которое сносило к югу, так что он оказался довольно далеко от того места, где входил в воду. Сейчас он по диагонали направлялся к берегу.

Миссис Брекстон прибой еще не миновала. Я видел ее белую шапочку, подпрыгивавшую среди волн.

Мы с Элли подошли к Брекстону, оставшемуся у края прибоя. Когда вода коснулась наших лодыжек, она неожиданно показалось очень холодной.

— Не думаю, что Милдред следовало бы заплывать так далеко, — сказала Элли.

Брекстон кивнул, не спуская глаз с жены.

— Я просил ее этого не делать. Естественно, она решила поступить наоборот.

— Там довольно сильное подводное течение, — сказал я, припоминая кое-что о траекториях и оценке скорости: Клейпул в этот момент скользил на прибойной волне к берегу примерно в тридцати метрах от нас.

Насколько видел глаз, и к северу, и к югу тянулся белый пляж, окаймленный травянистыми дюнами. Перед каждым домом виднелись кучки людей, похожие отсюда на черные точки. На расстоянии мили или двух перед яхт-клубом их было целое скопище.

На небе не появилось ни облачка, нещадно палило ослепительно белое солнце.

Потом вдруг Брекстон сломя голову бросился в воду. Наполовину бегом, наполовину вплавь он поспешил к жене.

Не произнеся ни звука, она слабо взмахнула рукой с линии, от которой начинался прибой. Ее подхватило течение.

Я тоже нырнул в воду. Элли закричала брату, который уже вышел на берег. Он тоже наполовину бегом, наполовину вплавь присоединился к нам и бросился к Милдред.

Соленая вода попала мне в глаза, но я проскочил прибой раньше Клейпула. Однако мне не удалось добраться до Милдред. Вместо этого мне пришлось поддерживать Брекстона в нескольких метрах от его жены. Он жадно глотал воздух.

— Судорога! — прокричал он и ушел под воду, поэтому пришлось схватить его, а Клейпул проплыл мимо, направляясь к Милдред. С некоторым трудом мне удалось добраться с Брекстоном до берега. Клейпул подхватил Милдред и уже плыл с ней назад.

Задыхаясь и дрожа от холодной воды, я вытащил Брекстона на песок. Он сел, пытаясь перевести дыхание и с болезненным видом держась за бок. Меня всего трясло от холода и напряжения.

Потом мы двинулись к террасе, где остальные собрались вокруг неподвижного тела Милдред Брекстон.

Она лежала лицом вниз, Клейпул делал ей искусственное дыхание. Я с ужасом смотрел на радужные пузырьки, пенящиеся на ее синих губах. Пока он отчаянно работал с ее руками, прокачивая легкие, пузырьки лопались один за другим.

Казалось, прошло больше сотни лет, и за это время никто не издал ни звука, если не считать тяжелого дыхания Клейпула, работавшего в мрачной тишине. И настоящим шоком стал его голос. Не прекращая напряженных попыток, он повернул голову к сестре.

— Врача… скорее.

Солнце стояло уже в зените, когда появился врач, как раз вовремя, чтобы объявить, что Милдред Брекстон умерла, захлебнувшись.

Расстроенный, ослабевший как побежденный боксер, повисший на канатах ринга, Клейпул покачивался над мертвым телом, не сводя глаз с Брекстона. Он произнес только два слова, сказал их тихо, но они были полны ненависти:

— Ты — дьявол!

Они пристально смотрели друг на друга, стоя над мертвым телом. Никто из нас не произнес ни слова.

Глава вторая