Смерть берет их тепленькими

2

— Уверена, меня начнут разыскивать лишь для того, чтоб досадить мне.

Лиз перед туалетным столиком приводила в порядок прическу. На ней не было ничего — ведь она относилась к тому типу женщин, которые сначала занимаются прической и лицом, а уж потом одеваются.

Я блаженствовал в постели, наслаждаясь утренним солнцем, луч которого падал точно поперек моего живота.

Изумительная ночь… да и утро тоже. Меня ничто не волновало.

— Это тебя беспокоит? — спросил я зевая.

— Не очень.

Я разглядывал ее плечи, пока она проделывала мистические пассы со своим лицом и волосами.

— Просто когда я сказала, что останусь с друзьями в Саутхемптоне, не следовало упоминать Анну Трис. Тетя обязательно спросит ее, как я провела ночь…

— И тебя это очень тревожит? Я уверен, твоя тетя одобрила бы этот мотель. Чистые простыни. Отдельная ванная комната. Типичный придорожный домик на магистральном пути Соединенных Штатов, да еще в компании стопроцентного американского парня с горячей кровью… Иди сюда.

— Ни за что на свете, Питер. — Она с достоинством поднялась и скользнула в свои шелковые трусики. — Как говорится, ты свое получил… грубый и самодовольный козел…

— Я никогда не был самодовольным.

Я снова ее хотел, но у нее были другие планы. Расстроенный, я поднялся и отправился в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышел, Лиз уже совсем оделась и рылась в мусорной корзине с чрезвычайно деловым видом, который женщины напускают на себя, когда занимаются не тем делом.

— Ах, ах! — строго сказал я, как говорят с детьми. — Там же грязь. Пожалуйста, не трогай бяку.

— Чепуха! — Лиз вытащила газету и окурок сигареты. — Я так и думала: марихуана. Я еще подумала, что запах какой-то странный!

— Не трогай. Я считал, все женщины смертельно боятся микробов.

— Хватит обобщать. — Лиз швырнула окурок обратно в корзину и с отсутствующим видом развернула газету. Я начал одеваться.

Резкий вздох, который издала Лиз, заставил меня остановиться.

— Это Клейпул? — спросила она, держа газету так, чтобы я мог видеть.

Я взял у нее газету. Это было издание «Джорнэл Америкэн» за понедельник. На странице красовалось несколько фотографий главных действующих лиц, имевших отношение к убийству. На одной из них был изображен Клейпул. Я кивнул и вернул ей газету; потом стал причесываться перед пыльным зеркалом.

— Ну и что?

— Я его знала.

— Знала? И что из этого? Его знала масса людей.

— Нет, я видела его совсем недавно. Я с ним не знакома, но думаю, что встречалась… или где-то с ним столкнулась, или что-то в этом роде. — Она смущенно замолчала, продолжая тщательно изучать газету. И потом вдруг закричала: — Вспомнила!

— Ну?

— Это было в воскресенье вечером в клубе… перед тем как я отправилась на вечеринку к Айвену Эвансу. Я заскочила туда с одним парнем, просто посмотреть, кто там есть. Там было совершенно пусто, ты ведь знаешь, как бывает по воскресеньям вечером, так что я решила ехать к Эвансу… Но перед тем как уйти, заметила его. Совершенно точно, это был Клейпул. Он выглядел чертовски симпатично, хотя немного старомодно. Я его заметила, потому что он был в светлом костюме — все остальные нарядились по-вечернему. И стоял совершенно один в дверях, выходивших на террасу…

— Ты разговаривала с ним?

— Нет, просто взглянула.

— В какое время это было?

— Время? Ну, что-то около половины первого. Я пришел в страшное возбуждение.

— Ты понимаешь, что была последним человеком, который видел его живым?

— Да? — Это произвело на нее должное впечатление. — Не думаю, что это что-то доказывает, верно? Может быть, он просто вышел прогуляться. Питер, я умираю от голода. Пошли завтракать.

Мы украдкой выскользнули из мотеля «Нью-Аркадия», проделав это точно так же, как проделывают каждую неделю сотни пар, чей союз благословляют только боги любви, а не строгие каноны общественной морали.

К югу от Истхемптона мы нашли прекрасную гостиницу, где плотно позавтракали. Утро казалось необыкновенным, все окутывал медленно поднимавшийся туман, сквозь который с трудом пробивалось солнце.

— Мне нравятся такие случайные приключения, — сказала Лиз, поглощая огромную яичницу. Никогда прежде мне не доводилось видеть, чтобы изящная девушка могла столько съесть.

— Надеюсь, у тебя их было не слишком много.

— Ровно столько, сколько я могла себе позволить, чтобы не выглядеть уж слишком неразборчивой, — спокойно ответила Лиз, оставив меня мучиться сомнениями, всерьез она или шутит.

— Теперь мне остается только услышать, что ты занималась этим в мотелях.

— Откуда в тебе это пуританство, Питер? Меня это тревожит.

— Мне просто хотелось думать, что ты целиком принадлежишь мне в самом настоящем смысле слова.

— В самом настоящем смысле слова — да. — Лиз лучезарно улыбнулась мне поверх чашки кофе. Она была изумительна, просто чудо природы, а не человек… Пребывая в лирическом настроении, я думал о ней как о чем-то изначальном, как можно думать о ветре или о небе. Обычные законы морали были к ней неприменимы.

Я переменил тему разговора… Слишком уж меня пробирало при одном взгляде на нее.

— Долго ты еще собираешься здесь оставаться?

Лиз вздохнула.

— Завтра назад. Я пыталась уговорить начальство, чтобы мне позволили остаться подольше, но — ни в какую. Какие могут быть статьи в такую жарищу? Никто не станет их читать.

— А кто, вообще, читает журналы мод? Женщины покупают их, только чтобы посмотреть картинки.

— Ужасно неприятно торчать в Нью-Йорке в такую погоду. Я должна была вернуться вчера, но получила разрешение еще на день. А ты когда вернешься?

— В пятницу. Придется здесь остаться до заседания суда, чтобы дать показания. И сразу после этого — в Нью-Йорк.

— Какой интересный уикенд получился, — заметила Лиз, перекладывая кубики льда из бокала в чашку с кофе. — Не знаю, почему я никогда не заказываю кофе со льдом, хотя ненавижу горячий. Питер, ты действительно думаешь, что Брекстон невиновен?

Я кивнул.

— Но если не он, то кто же?

— Кто-то другой.

— О, не будь таким противным! Кто мог это сделать?

— Любой, у кого нашелся бы мотив.

— Но у тебя должны быть какие-то идеи насчет этого, если ты так уверен, что Брекстон невиновен.

— Да, я знаю, кто это сделал. — И я действительно знал. Знал уже почти полчаса.

Глаза Лиз округлились.

— Ты хочешь сказать, что вот так запросто сидишь со мной, неспешно завтракаешь — и в то же время знаешь, кто убил миссис Брекстон и Клейпула?

— Не вижу связи между завтраком с тобой и убийством, но я действительно знаю, кто убийца. Причем благодаря тебе.

— Мне?! А я тут при чем?

— Потом скажу.

Лиз окинула меня таким взглядом, словно не была вполне уверена, вызывать команду в белых халатах или не стоит. Потом попыталась подойти к делу с практической точки зрения.

— И что ты собираешься делать теперь, когда решил, что все знаешь?

— Я не решил, а просто знаю. И уверен. Но сначала нужно связать концы с концами. И все равно я не смогу доказать то, что знаю.

— О, Питер, скажи мне! Кто это?

— Ни за что в жизни! — я расплатился по счету и встал. — Пойдем, дорогая. Я должен отвезти тебя домой.

— Никогда в жизни мне еще не приходилось сталкиваться с таким садистом! — Лиз в ярости продолжала настаивать, но я не сказал ничего. Она почти со мной не разговаривала, пока мы не остановились перед «Северными дюнами» и она с высокомерной миной не передвинулась на водительское место.

— Все было очень мило, мистер Саржент.

— Я тоже неплохо развлекся.

— Чудовище! — Лиз вылетела со стоянки на двух колесах, коробка передач заскрежетала, словно в предсмертной агонии.

Улыбаясь про себя, я направился к дому. Предстоял трудный день.