Дело Марины Мнишек

— У нас на работе не поговоришь… Видите! (Перед рычажком вспыхнули сразу две красные лампочки). Все же она добавила: — В соседней комнате старший диспетчер, обратитесь к нему.

В смежной комнате за столом сидели пожилой мужчина с острым подбородком и девушка с челочкой. Перед мужчиной, видимо, диспетчером — микрофон на никелированной стойке и прямоугольный, отделанный серым пластиком репродуктор.

— Я «Комета», — повторял мужчина в микрофон. — Свободные машины в центре, отвечайте… Машины в центре, отвечайте…

— Я 16-71, — прохрипел репродуктор. — Нахожусь на Калинина у Оперного театра.

— Слышу, 71-й. Принимай: Интернациональная, 49. Угол Советской, Сильченко… Будет ждать на углу.

— Интернациональная 49. Вас понял, — ответил репродуктор.

Диспетчер передвинул бланк соседке, потянулся к желобку — за следующим. Девушка набрала номер и сообщила Сильченко, чтобы он выходил встречать машину.

Старший диспетчер («Сидоров Степан Гаврилович» — он больно сжал Валентине руку) оказался любезным и разговорчивым.

— Конечно, о нас надо писать. Чувствуете, какая работа!.. Вы разобрались?..

Он объяснил, что в первой комнате размещается стол приема заказов, а здесь — стол исполнения.

— «Комета», «Комета», слышишь меня, «Комета»? — захрипел репродуктор.

— Ответили вам верно: у нас не поговоришь, — старший диспетчер коротко вздохнул и наклонился к микрофону. — Я «Комета». Где находишься?

Он передал заказ и снова обратился к Валентине.

— Как, спрашиваете, работаем? Посменно — с восьми до восьми, с утра до вечера и с вечера до утра, по графику.

«Жаль, тут и вправду не разговоришься», — подумалось Валентине, когда Сидорова опять отвлек микрофон. Теперь она знала: под любым предлогом, но ей надо заполучить этот график — тогда она сможет установить, кто дежурил в ЦДС в ту ночь — в ночь происшествия на шоссе!.. Валентина огляделась, возможно, график висит где-нибудь на стене? Нет, на стенах, кроме плана города, ничего не было.

— Здорово, девчата! — громко раздалось в первой комнате.

— Марина пришла. О! — обрадовался Сидоров. Он приподнялся и выглянул в дверь. — Здравствуй, Марина, входи сюда скорее!

В комнату вошла молодящаяся крашеная блондинка с пышным начесом.

— Чего тебе, старичок? — блондинка стрельнула черными липкими ресницами в сторону Валентины.

— Здравствуй, Марина. — Сидоров засмеялся. — Чего дома не сидится? На работу еще рано.

— Тоже выдумал — на работу! С рынка тащусь, — блондинка тряхнула авоськой с фиолетовыми баклажанами. — А надо еще в ЦУМ заскочить, решила вот продукты здесь оставить. Потом зайду.

— Корреспондентка к нам из газеты пришла, про работу нашу написать желает. — Сидоров представил Валентину. — Так что, Мариночка, прошу, подмени меня минут на десяток, пока я тут потолкую. Не в службу, а в дружбу, Мариночка.

Валентина и Сидоров вышли в коридор, остановились у окна.

— Итак, в своей смене — вы старший? — спросила Валентина.

— Совершенно верно, старший.

Собственно, Валентине нужен был график дежурств, расспрашивать о той ночи вслепую она не рисковала. Но и напрямик попросить график тоже было нельзя. Валентина расспрашивала Сидорова, как обычно это делают корреспонденты, собираясь о ком-то писать, — биография, работа, семья…

Сидоров отвечал, что называется, с удовольствием. Во время войны он служил в автороте, шоферил, а это, знаете сами, снег, вода, сапоги, бывало, за сутки так вымокнут — хоть отжимай. И после войны он долго шоферил, а теперь годы подошли, к тому же нога опять разболелась, да и дочка начала работать — материально полегче стало, пошел в диспетчеры. Жена умерла еще в пятидесятом, живут они с дочкой вдвоем. Дочка хорошая, он не жалуется! — он полез в карман пиджака.

«Д-да, — думала между тем Валентина. — Что-то не туда пошел у нас разговор…»

— Хорошая дочка, не вертихвостка какая-нибудь. Фото вот ее, взгляните. — Сидоров достал завернутую в газету фотографию.

Еще когда Валентина вошла в ЦДС, она подумала: где она могла видеть старшего диспетчера?.. Теперь она поняла, в чем дело: его, Сидорова, она не встречала, но дочь его была похожа на отца как две капли воды, такая же рыженькая, с остреньким подбородком — лисичка! Да, на фотографии была она — Людмила Степановна Сидорова, девушка из 2-й типографии, подружка Ушакова! Отправляясь в диспетчерскую, Валентина, конечно, на что-то рассчитывала, но чтобы так повезло… Теперь все становилось на свои места — блеск!

Ровно в семнадцать ноль-ноль она входила к Искакову. Кроме полковника в кабинете находился хмурый Пахомов.

— А-а, Валентина Дмитриевна… — как всегда Искаков вышел из-за стола ей навстречу. Они присели.

— Значит, преследовали Морозова-Сибирцева… — сказал полковник. (Валентина подумала, что, не будь здесь Пахомова, она бы, возможно, призналась сейчас, что Сибирцева с первого дня считает на своей совести!).

Наступила пауза.

Валентина понимала: от нее ждут подробностей встречи с Сибирцевым, но сейчас ее волновало другое. Новость, которую она принесла, была важнее, в тысячу раз важнее!

— Если можно, подробности потом, — сказала Валентина. — Я узнала сейчас кое-что совершенно непредвиденное!..

Полковник взглянул на Пахомова.

— Что еще? — спросил он у Валентины.

— Бурак стал жертвой либо шофера грузовика, либо Морозова-Сибирцева. Так? — спросила Валентина. — Не отвечайте, это вопрос чисто риторический… Когда стало известно, что такси, в котором ехал Сибирцев, останавливал при выезде на Северное полукольцо сменщик шофера, стало понятным, почему такси после гибели Бурака не скрылось с места происшествия, — сменщик бы засвидетельствовал, что оно находилось в это время на Северном полукольце! Так?..

— «С т а л о п о н я т н ы м» при предположении, что шофер такси и Сибирцев соучастники, — уточнил полковник. — Только при этом предположении!.. Извините… Так что же вы хотели сказать?

— Не извиняйтесь. Ваше замечание по существу. Помните, когда вы анализировали основные варианты версий, — вы рассматривали и такой случай.

— Второй вариант.

— Да. И пришли к выводу, что шофер такси и Сибирцев могут быть соучастниками т о л ь к о при условии, что шофер сказал неправду, и Сибирцев не оформлял его вызов на дом через диспетчерскую такси, а встретились они сами в условленном месте. Либо — если вызов такси проходил через диспетчерскую — была специальная договоренность с диспетчером: в случае звонка Сибирцева — послать к нему «своего» шофера такси… Верно я формулирую обязательные условия?

— Формулируете верно. Но пока я не понял, куда вы клоните? Вы сказали, что узнали кое-что важное?

— Минуточку терпения, и все поймете… — пообещала Валентина. — Проверка выяснила, что вызов такси оформлен через диспетчерскую — следствие изъяло соответствующий бланк-заказ — и что никакой предварительной договоренности с диспетчерами не было, это утверждают все диспетчеры, дежурившие в тот вечер. Вывод: в этих условиях непонятно, почему к Морозову-Сибирцеву по вызову приехал именно шофер-соучастник, куда основательнее предположить, что шофера-соучастника вообще в природе не было!.. Так все хорошо объяснялось при условии, что шофер такси — соучастник, а он, оказывается, не может им быть!

— И остается предположить, что в происшествии на шоссе виновен один шофер грузовика — Антипов?

— Нет, Булат Искакович, не?.. Может быть, и Антипов виновен… Но все же нельзя сбрасывать со счетов и шофера такси с Сибирцевым! О б о и х… А что если кто-то из диспетчеров тоже соучастник! Разве он скажет, была ли предварительная договоренность? Разве он не найдет способа прислать Сибирцеву именно шофера-соучастника? Вот, оказывается, какая есть еще лазейка.

— Об этом вы и хотели нам сказать? — спросил полковник.

— Об этом я вдруг подумала сегодня днем. Сибирцев скрылся, я стояла растерянная — и вдруг подумала… Это невероятно, вначале решила я. А потом подумала: а почему нет? Я поехала в диспетчерскую — на Центральную диспетчерскую станцию.

Полковник снова посмотрел на Пахомова. Пахомов во время всего разговора не задал ни одного вопроса, хмуро молчал.

— Я сказала там, что хочу написать очерк о таксистах… Не буду испытывать вашего терпения, Булат Искакович. Припомните наше посещение типографии, девушку, с которой дружит Ушаков? Так вот, старший диспетчер ЦДС Сидоров Степан Гаврилович — ее отец!

Полковник поднялся со стула, прошелся по кабинету. Он остановился у окна, устало тронул пальцами веки.

— Валентина Дмитриевна, — сказал он. — Вы были на ЦДС и сами видели, как там организована работа, — дежурных диспетчеров четверо и каждый занят своим делом: двое принимают заказы, один передает их таксистам по рации, один звонит клиентам… Вы считаете, что в этих условиях можно вызвать Сибирцеву нужного таксиста, не привлекая внимания остальных диспетчеров?

— Считаю. Вы забываете, что именно Сидоров передает заявки таксистам, а рядом стоит телефон его коллеги. Если Сибирцев позвонил по этому телефону и попросил передать трубку Сидорову… Впрочем, даже и это не обязательно. Сибирцев мог и обычным порядком вызвать такси — заказ его все равно попадает к Сидорову. Здесь важно одно: заказать несколько раньше, чем обычно заказывают машину. Тогда в течение часа таксист-соучастник обязательно обратится к Сидорову за очередным заказом, и тот прикажет ему ехать к Сибирцеву! Естественно предположить, что такой способ вызова таксиста-соучастника был у них обычным…

— Я смотрю, у вас на в с е вопросы подготовлены ответы… Ну что ж, я вам тоже скажу: о появлении в городе Сибирцева мы знаем уже три дня, Валентина Дмитриевна. И сообщил нам о нем ш о ф е р т а к с и: он ожидал клиента в аэропорту и видел, как Сибирцев вышел из здания аэропорта вместе с прибывшими пассажирами! А?..

Валентина молчала.

— Что вы скажете? — спросил Искаков. — Хотя, конечно, и я ответа не жду… Я просто объяснил вам.

— А я все же отвечу, Булат Искакович… Я отвечу: мало ли по каким причинам шофер такси мог сообщить вам о Сибирцеве! Ему необходимо отвести от себя подозрения… Может быть, у него была такая договоренность с Сибирцевым: шофер сообщит, а Сибирцев между тем скроется… Мало ли… Разве в их шайке человеческие отношения друг к другу? Это же факт, что Бурак хотел навести нас на след Ушакова — всей этой историей в библиотеке. А мы теперь знаем, что Ушаков именно соучастник!.. Во всяком случае ясно, что Сибирцев ничего не мог совершить на шоссе, если шофер такси не соучастник… И еще: насчет старшего диспетчера, что он — отец… Это ведь тоже факт! Конечно, я не следователь… Я лишь рассуждаю и делаю выводы из известных фактов. Мне, например, кажется, что шофер такси и Сибирцев соучастники, что происшествие на шоссе — дело их рук. Больше того, в тот вечер, возможно, они обстряпали еще одно дельце. Помните чемоданы посреди комнаты Бурака? Упакованные, без единого отпечатка пальцев… Можно предполагать, что Бурак их приготовил у н е с т и, но можно и н а о б о р о т — предположить, что кто-то ему их п р и н е с. Можно, например, предположить: убедившись, что при Бураке имелись фальшивые деньги и они попали в руки милиции, Сибирцев и таксист, возвратившись с места происшествия, перевезли компрометирующие их чемоданы на квартиру Бурака, — заметьте, перевезли, потому что чемоданы тяжелые. Это ведь очень ловкий ход — подбросить чемоданы Бураку. Спрятанная в чемодане форма уже ценности для преступников не составляет, зато сколько выгод — все можно свалить на покойника!.. То, о чем я говорю, пока мое предположение, прямых подтверждений у меня пока нет…