Письмо паршивой овцы
- Автор: Евгения Черноусова
- Жанр: Детектив
- Дата выхода: 2020
Читать книгу "Письмо паршивой овцы"
– Пожалуйста, Инна Леонидовна, – сказала секретарша.
И она проследовала. За мощным столом сидел не очень крупный мужчина. А может, и не мелкий, просто за большим столом потерялся. Это общее впечатление, а так она не разглядела. Потому что зрение неважное, да ещё ухудшается, когда волнуется. Сидит как идол тьмутараканский, молчит. Ясно, такой присесть не предложит. Она подошла к столу, установленному перпендикулярно хозяйскому, поставила на него сумку, вынула из неё файл с документами и сказала:
– Вот. Это о наследстве, оставленном отцом Наташи, Игорем Лопухиным. По завещанию всё отошло мне и брату. Но Наташа как дочь по закону имеет право по крайней мере на половину. Вы, я вижу, человек не бедный, отказались от квартиры в пользу бабки, которая вам ребёнка отдала. Возможно, ещё и приплатили. Но всё-таки это её деньги.
Идол ожил:
– Как вы узнали тайну усыновления?
– Удалось добыть документы.
– О какой сумме идёт речь?
– Ну… миллионов пятнадцать.
– Долларов?
Инна от неожиданности засмеялась:
– Рублей, конечно.
Идол пробормотал в стол:
– Милана, Григория Семёновича пригласите, – почти сразу вошедшему сказал, ткнув пальцем. – Посмотри.
Григорий Семёнович подошёл к ней, выдвинул стул, сказал: «Прошу вас», усадил, надавив на плечи, потому что вообще-то Инна Леонидовна садиться не хотела, сел рядом и взялся за документы:
– Вы позволите?
Быстро пролистал всё, потом ещё раз проглядел внимательнее, но опять бегло, и спросил:
– И что вы хотели?
– Проинформировать приёмных родителей ребёнка о том, что ей положено по закону.
– Максим Ильич?
Идол вскочил и зашипел:
– Ну, ты понимаешь? Документы об усыновлении доступны любому проходимцу! Кто гарантировал, что всё останется в тайне?
– Что делать, в нашей стране раскопать можно всё, были бы денежки. Хотели покоя – удочерили бы вьетнамочку или негритяночку.
– Наташа – дочь! Я не побрякушку покупал!
У Инны Леонидовны отлегло. Даже видеть стала яснее. Она ещё раз оглядела кабинет, теперь уже прояснившимся зрением, и наткнулась на взгляд юриста:
– А скажите, Инна Леонидовна, за сколько эта гадина вам имя назвала?
– Гадина она, да, но тайну вашу не выдавала. Мы хитростью это выяснили.
– Мы?
– Да, мне помогали добрые люди. Насчёт сохранения тайны не волнуйтесь, они, когда нашли о вас в интернете, сказали, чтобы я с вами не связывалась. Здравомыслящие.
– А вы почему связались?
– Понимаете… мы, Ивановские, детей не бросаем. Я не претендую на ребёнка, просто вот как Максим Ильич сказал: «Моя дочь!», я увидела, что девочку любят. Пусть живёт в любящей семье, и дай бог, чтобы всем вам было счастье. Но… тайное всегда становится явным. Если взрослой уже, а не дай бог, ребёнком, но узнает она о том, что материна родня её продала, а отцова ограбила, это же её сломает!
– Она никогда не узнает, – прорычал Максим Ильич.
– Разные бывают обстоятельства. Медицинские, финансовые, просто доброжелатели какие-нибудь, чтоб им сгореть, сами родители могут проговориться…
– Брэк, – сказал Григорий Семёнович надвигавшемуся на неё хозяину кабинета. – Я полагаю, мы можем написать Инне Леонидовне письмо о том, что супруги Денисовы поставлены в известность о том, что Наталья Игоревна Лаце может унаследовать средства, оставленные Игорем Ивановичем Лопухиным, но претендовать на них не будут? А Инна Леонидовна будет хранить эту бумагу ради душевного спокойствия, а не для того, чтобы её кому-то показывать?
– Давай, – кивнул Максим Ильич.
Инна Леонидовна встала вслед за юристом, но хозяин кабинета буркнул:
– Сидите, – уселся сам и спросил. – Вы, наверное, хотите увидеть Наташу?
– Думаю, это будет неправильно. Вы наверняка окружены вниманием недобрых людей. И ревность…
– Вот, – он обошёл стол, сел рядом с ней и протянул телефон. На видео маленькая круглолицая, почти безволосая девочка стояла, держась за диван. А Максим Ильич сидел на ковре и манил её. Она вдруг сделала пару шагов, оторвавшись от дивана и упала, смеясь, в его объятия. – Первые шаги! А знаете… она ведь на вас похожа!
– Да, увы.
– Почему?
– Очень сильны гены Ивановских. А мы все близорукие. Следите за зрением!
– Ой, надо проверить!
– Не сейчас, – улыбнулась она. – Это с возрастом, ближе к школе. Сейчас только мультики ограничьте.
– Да, ещё волосы…
– Это норма, это у многих так. А у меня почти до двух лет волос не было. Зато потом коса была толстая. В начальной школе девчонки завидовали. А потом я им…
– Почему?
– Бабушка стрижку делать не разрешала.
– Строгая?
– Добрая и умная. А строгая, потому что поповна.
– Значит, у дочери наследственность хорошая?
– По-разному. В любом стаде есть паршивые овцы. Биологический отец Наташи, увы, был таким.
– Я рад, что вы не такая.
Он поцеловал ей руку. Инна Леонидовна сконфузилась. В это время открылась дверь и вошли Григорий Семёнович, Милана и ещё одна юная девушка, блондинка в коротеньком пальто и с ногами от ушей. Впрочем, насчёт юности она, пожалуй, погорячилась. Когда девушка заговорила, даже такая подслеповатая и неискушённая в бьюти-индустрии провинциалка, как Инна Леонидовна, поняла, что здесь работают специалисты, и работают давно. Блондинка сюсюкала, строила глазки, но лицо оставалось неподвижным, только губы слегка кривились.
Григорий Семёнович пробормотал, что супруги Денисовы подписывают отказ от имущественных претензий к присутствующей здесь Кожевниковой Инне Леонидовне, а он с Миланой присутствуют тут в качестве свидетелей. Блондинка пищала беспомощно: «Ах, я ничего не понимаю в этих противных редкоземельных металлах», а сама косила глаза в текст, пытаясь разглядеть сумму прописью. Максим Ильич таял от восхищения и бормотал: «Люсенька, не забивай свою прелестную головку». Наконец подписи получены, Григорий Семёнович выдернул лист из-под пера поставившей подпись последней и сказал:
– Ну, всё. Пойдёмте, я письмо зарегистрирую и проштампую.
И потащил её на выход. Инна Леонидовна только успела на ходу пискнуть: «До свидания». Они пронеслись по коридору и ворвались в небольшой кабинет со стенами матового стекла. Он выдвинул стул ей, рухнул на офисное кресло, облокотился, уткнув лицо в руки и заржал:
– У вас было такое лицо!
– Какое?
– Напряжённое.
– Понимаете, он только показал мне видео с Наташей, я подумала, что богатые тоже люди, и тут… я, извините, вспомнила, что блондинки делятся на «прелесть, какая дурочка», а…
– А Людмила Кирилловна уже перешла в группу «ужас, какая дура», и только Максим Ильич этого не замечает!
Хлопнула дверь. Максим Ильич буркнул:
– Вы второй экземпляр не захватили.
Кинул на стол и вышел.
– Как неудобно получилось! Что теперь с вами…
– Да бросьте! Мстят за слова только дураки, а босс отнюдь не дурак. Не берите в голову. – Встал, открыл сейф, вынул какие-то бумаги, стал что-то писать, потом спросил. – Вы знаете, что ваш знакомый о вас сказал?
– Что-нибудь типа: «Она уже и до вас добралась».
– Примерно так. Но ещё он сказал, что, «если она что-то делает, значит это правильно». Я вот о чём хочу спросить. А если бы босс принял наследство, ведь и брату вашему пришлось бы делиться. Он был согласен?
– Он бы согласился, если бы знал. Но я сама о Наташе узнала неделю назад. И не стала бы ему говорить пока. Эту половину я бы выплатила из своих.
– Почему?
– Мне хватит.
– Ах, Инна Леонидовна, если бы вы лишились этой суммы, я бы попросил ваш телефончик для дальнейшего знакомства. А так… неловко к богатой женщине клинья подбивать.
– Мне это знакомо. Я много лет существовала как человек-невидимка. Помните, он проявлялся только когда одежду на себя натягивал? Так и я. Окружающие видели только мои боты. А с тех пор, как я была объявлена богатой наследницей, некоторых земляков мужского пола стала привлекать моя стройная фигура, правильные черты лица и светлая душа. Прощайте!
– Я вас провожу, – ведя её под руку к лифту, он сказал. – Вы о Людмиле плохо не думайте, она недалёкая, жадная, но не злая. К Наташе привязана. Но с ребёнком нянька больше. Она хорошая.
Бесшумно съехались за её спиной наружные двери. Инна Леонидовна глубоко вздохнула и устремилась к станции метро, а потом обедать, а потом в театр! И к новой жизни!