Письмо паршивой овцы

Глава двенадцатая

Инна Леонидовна сама себе удивлялась. Вместе с деньгами Игоря в ней появились его уверенность и хватка. Вот, казалось, что такое для неё визит в бухгалтерию с нелепым предлогом обсудить с незнакомыми женщинами брата, которого одна видела только мёртвым, а другая ещё и с живым один раз посидела за праздничным столом? В прежние времена она бы трижды подумала, дважды перекрестилась, да назад бы и повернулась. А тут только выдохнула, постучала и решительно повернула дверную ручку.

В кабинете сидела только одна женщина. Инна Леонидовна вот сразу поняла, что главбух. Ну, вид у неё такой был. У них в горсовете в централизованной бухгалтерии, когда она ещё в детсаде работала, такая главбухша была: ухоженная, самоуверенная, тоже крашеная блондинка. Только причёска у той, утятинской, была не боб с чёлкой, как у этой, а в соответствии с модой поры её молодости другая – «вшивый домик» называлась. Пока решимость не испарилась, сразу взяла быка за рога: мол, явилась она по причине, что её дальний родственник в этом здании погиб. Что разыскивает она его знакомых. И начать решила по обратному отсчёту: с места его гибели. Протараторила она это и замолчала, потому что собеседница, спокойно её разглядывая, рот не открывала. В общем, сдулась. А эта дама усмехнулась и спросила:

– А адресок этот вам, конечно, Дима подсказал? Ну, следователь, Дмитрий Сергеевич? И не велел о нём говорить? Ну, и не говорите Ларе, а то разговора с ней не будет! А мне надо как на духу, я его хитрости на раз рассекаю! Ну, начинайте от печки, и чтобы со всеми подробностями!

Инна Леонидовна поняла, что с этой женщиной надо начистоту, и изложила всё от печки, то есть начиная с конюшни и заканчивая тем, как отрекомендовал ей этих бухгалтерш следователь.

– Н-да, правду Дима сказал, Голливуд отдыхает, – начала Нина Васильевна, но тут дверь раскрылась, и в кабинет зашла ещё одна дама в Иннином примерно возрасте, такая же высокая, как Нина Васильевна, но в отличие от корпусной начальницы не слишком ухоженная и очень худая, если не сказать истощённая. Инна Леонидовна после слов следователя о ссоре с этой дамой, подтверждённых главбухшей, предполагала тут какую-то ссору любовников, но представить парой её с тем кругленьким мужичком никак не могла. – Лара, у нас ведь в Доме печати нет ни одной женщины, у которой ребёнку сейчас около года?

– Вроде, никого в декрете. Если из арендаторов, – пожала она плечами. – А в чём дело?

– Вот, слушай…

Это она хорошо придумала: якобы Инна Леонидовна предположила, что Игорь сюда полез, потому что здесь та брошенная дама раньше работала, поэтому за информацией к ним пришла. Сжато изложила подслушанный Лидией разговор и закончила:

– Ну разве в такое можно поверить?

– А я верю, – вдруг ответила Лара. – Когда, вы говорите, ссора происходила?

– Восемнадцатого декабря позапрошлого года. У Лидии день рождения был, она его пригласить хотела. И поэтому под его дверью оказалась. Врёт, конечно, специально подслушивала.

– Ну вот. Репа тридцать первого декабря сказал, что ему не открыла дверь подружка. Любая баба из тех, кого он обольщал, ему бы не отказала. А вот та, которую он обидел, могла. Очень на него похоже: выждать почти две недели, чтобы девушка исстрадалась, а потом в новогоднюю ночь внезапно заявиться, напоить, потом секс, кекс, сказать, что жить без неё не может, и ещё раз уговорить сделать аборт. Мол, жена больная, бросить её непорядочно, куда ему второго ребёнка. А она за эти дни перестрадала и решила расстаться. Значит, жила она в районе Октябрьской площади…

– Где вы там встретились, за Вовкиным домом? Значит, подружка где-то там живёт, – сказала Нина Васильевна, открывая карту города.

– Но до этого они с Бычком ловили Белку на галерее торгового центра на Октябрьской площади. Значит, живёт она до Вовкиного дома, а не после. Не обращайте внимания, это мы о своём, о девичьем, – сказала Лара, увидев, что у Инны Леонидовны глаза на лоб полезли. – В ту новогоднюю ночь ваш брат, я и ещё одна молодая пара оказались на улице без компании, объединились и часов до четырёх ходили по домам и дурачились. Хозяева квартир все были его знакомые, не объекты его бизнеса, а обычные граждане. Очень возможно, что кто-то из них знал эту женщину. Значит, надо пройти по этой цепочке.

– Может, у Дмитрия Сергеевича их адреса попросить, – предложила Нина Васильевна.

– Нет, – резко отказала Лара. – А начнём мы с кассирши.

– Может быть, мне нанять частного детектива, – робко предложила Инна Леонидовна.

– Дорого и сомнительно, – отрезала Нина Васильевна. – У нас один такой арендатором на третьем этаже сидит. Пьянь и проходимец. Где мы порядочного найдём? Если уж не выйдет, тогда…

– Но… как я могу… вас затруднять, – заблеяла она.

– Инночка, это же приключение! Это же не проверки КРУ ожидать! И вообще, хочешь делать хорошо – делай всё сам!

Лара захохотала.

– Значит, так. Рабочий день закончился. Разделимся: вы к кассирше, я к Лидии, – скомандовала Нина Васильевна, доставая из шкафа пальто. – Пока Инночки дома не будет, я к ней в квартиру буду ломиться, вроде, я о смерти Игоря не знаю. Ваша Лидия наверняка на стрёме. Скажу, дочь мою он соблазнил.

– Ой, говорит она много, но всё больше о себе…

– Не волнуйся, Лара знает, как я допрос вести умею!

Вечерний квартирный обход не дал ничего существенного. Хозяева все оказались люди простые, рассказ о желании сестры восстановить последние месяцы жизни брата воспринимали с доверием и сочувствием, только вот сами не знали ничего. Среди них были: айтишник, который чинил Игорю компьютер; зубная врачиха из хорошей государственной больницы, которая делала ему зубы; инженер Ростелекома, который как-то неопределённо сказал, что Игорь иногда обращался к нему, а зачем – пояснять не стал. Инна Леонидовна с горечью сказала:

– Вот, у него никогда не было друзей, всегда только выгода…

– Но они-то, по-моему, все люди неплохие, и помогали ему не из корысти!

– Тем горше…

Утром Инна Леонидовна снова приехала в Дом печати. Нина Васильевна встретила её нервным хихиканьем:

– Как там Дима сказал: «съезд кровли»?

– Крыш, – испуганно покосившись на Лару, поправила она.

– А я у него вчера была, – весело сказала она. – Не будем же мы делать лишнюю работу! Вот, он мне выписал всех знакомых, которые в районе Октябрьской площади проживают. Я тебе карту распечатала, чтобы рационально маршрут обхода проложить. Дуй по этим адресам, если тоже окажется пустышка, расширим поиск на другие районы города. Да, вчера эта Лидия загадила мне мозги до полного закипания. Но всё-таки один полезный факт я из неё выудила. Игорь называл свою девушку Лаймой.

– Как Вайкуле?

– Ага. Легко запомнить. Спрашивай про Лайму, это всё-таки не Таня и не Маша! Держи в курсе, вечером одна не езди, после пяти я могу сопровождать!

Три дня Инна Леонидовна моталась по адресам. Дело двигалось медленно, потому что днём многих дома застать не удавалось. Приходилось ещё раз приходить туда вечером. Отработав все адреса, она утром в пятницу вновь пришла в бухгалтерию. На этот раз у её знакомых был посетитель. Пожилой мужчина, сдвинув очки на кончик носа, просматривал какие-то бумаги и расписывался. Бухгалтерши кинулись к ней с расспросами, и она сказала, что адреса отработаны все, но никто из опрошенных дамам Игоря представлен не был. Только один, который работал в фирме по продаже сейфов, когда она назвала имя Лайма, сказал, что один раз видел Игоря с женщиной, которую звали похожим именем, но не Лайма. Не то оно было длиннее, не то короче, словом, не совсем Лайма. Он столкнулся с этой парой в том самом торговом центре на Октябрьской, имя отметил, а внешность не запомнил. Какая-то была она совсем обыкновенная, не молодая и не старая, не красивая и не уродливая. Забыл напрочь, вот только имя!

Тут мужчина оторвался от своих бумаг и поинтересовался, кого это они разыскивают. Нина Васильевна секрета делать не стала, объяснила, что разыскивают они девушку покойного брата Инны Леонидовны, но не знают о ней ничего, кроме того, что жила она недалеко от Октябрьской площади и имя её Лайма или как-то похоже на Лайму и должна была примерно год назад родить ребёнка.

– На что-то и я сгожусь, девочки, – сказал он и вытащил из кармана телефон.

И стал звонить. У одного знакомого он спросил, куда могли увезти роженицу, проживающую в этом районе. Тут Нина Васильевна охнула: «Ну, бабы, стыдоба нам!» Потом у другого спросил, есть ли у него выход на роддом номер такой-то и к кому можно обратиться, чтобы проглядеть списки пациенток за несколько месяцев прошлого года. Ещё несколько звонков, и вожделенный номер получен. После этого он сладким голосом сообщил какой-то там Марье Ивановне, что хотел бы написать о ней очерк, ей же воспев её уникальные руки, способные заставить появиться на свет младенца в любой самой сложной ситуации.

– Так, вы будете списки просматривать, а я нетленку ваять. Костика ещё с собой возьмём, он медичек поснимает. Вы, Инна, будете наш специальный корреспондент. Ваша тема – имена. Вас заинтересовал такой вопрос: если у роженицы чудное имя, отыгрывается ли она на своём ребёнке?

– Гениально, – сказала Нина Васильевна. – Баринов, родина тебя не забудет! Прихвати-ка ты вот что.

И выставила коньячную бутылку. Инна Леонидовна хотела возразить, но поняла, что это от всей души и просто сказала:

– Спасибо. Надо будет ещё за закуской заехать. Уж накрывать поляну, так полноценную!

Этот бодрячок с порога обаял главврача роддома Марью Ивановну. Он целовал ей ручки, он умильно заглядывал ей в лицо. И эта совсем, кажется, молодая, но тучная женщина с простым лицом просто таяла в лучах обаяния этого старого ловеласа. А он небрежно махнул в стороны Инны Леонидовны рукой: вот, мол, моя сотрудница у вас бы в архиве покопалась. И столь же небрежно Мария Ивановна махнула своей секретарше: проводи!

Секретарша главврача, кажется недовольная тем, что её услали от такого свежего кавалера, отвела Инну Леонидовну в подвал, буркнула девчонке, сидящей под подвальным окном за старым канцелярским столом: «Мариванна велела», и быстренько смылась. Девчонка, спросив, что ей нужно, возмутилась, зачем за текущим материалом бестолковые люди прутся в архив.

– Мне что, назад к Марье Ивановне, – растерянно пролепетала Инна Леонидовна, судорожно вспоминая, как её вели по лестницам и коридорам, и в какую сторону поворачивать. Девчонка нехотя встала и повела её по подвальным лабиринтам, потом по лестнице, потом по коридору, потом снова по лестнице и привела практически в то же место, только другим путём. Это был кабинет напротив приёмной главврача, тесный и заставленный стеллажами, на которых стояли истории болезни. Сидела за столом со стопкой документов медсестра постарше, стояли прислонившись к стеллажам две молоденьких сестрички. Все они не очень обрадовались посетительнице, прервавший их интересный разговор, едва ли относящийся к вопросам родовспоможения. Инна Леонидовна перекинула из руки в руку тяжёлый пакет с продуктами и сказала. – Слушайте, а не попить ли нам чая, – и вытащила коробку конфет.