Шампанское было лишним

Вдоль гравийки стояли нахохлившиеся и будто покрытые ржавчиной деревья, ну никак это не напоминало золотую осень. Идти было тяжело, пейзаж навевал не романтику, а уныние, и когда дорога уперлась в искомую локацию, Снегин вздохнул с облегчением: дошел!

Калитка оказалась приоткрытой, из чего Снегин сделал вывод, что хозяин сейчас дома. «Нью-Йорк – город контрастов», – невольно пришла на ум цитата из любимого советского фильма родителей. Который Снегин поневоле выучил наизусть. Московская область тоже изобиловала контрастами.

Потому что рядом с хибарой свидетеля возвышался трехэтажный кирпичный особняк. Между ними протянулся внушительный забор, похожий на Берлинскую стену. Капитализм построил между собой и нищетой неодолимую на первый взгляд преграду. Контраст между двумя строениями был разительный. На одном зеленел мхом видавший виды шифер, а на другом победно алела новенькая черепица.

Участки с виду казались равными по площади, но путь на территорию бедняги, наскребшего лишь на хибару, открывала распахнутая калитка, висящая на одной ржавой петле. Красующиеся в трех метрах литые ворота Снегин тоже оценил: непрошибаемы. Богатство и нищета буквально в двух шагах, всего лишь разделенные забором.

Снегин вздохнул и вошел в калитку со словами:

– Хозяева! Есть кто дома?

Ответом ему был петушиный крик и птичий гомон. Воняло куриным пометом. Воняло так, что хотелось зажать нос и убежать.

Но Снегин пересилил себя, прошел к дому через непозволительно заросший травой участок и чертыхнулся, ударившись головой о низкую притолоку. Хотя роста Снегин был не выдающегося. Но этот старый дом, а точнее изба, стоял на дубовых пнях, ушедших почти по маковку в землю. Участок же, как Снегин обратил внимание, был чудовищно захламлен. Заметить, что на нем отсутствует такая важная деталь, как машина, и в самом деле было трудно, если эту машину намеренно не искать.

– Хозяин? Андрей Петрович Гнедой, вы дома?

ФИО свидетеля Снегин выяснил заранее, чтобы знать, как обращаться к ценному кадру. Машина Гнедого оставалась единственной ниточкой, ведущей и к громкому ограблению, и к убийству Копылова. Как-то же преступники вышли на эту «Ладу». Им ее еще надо было отыскать среди всевозможного хлама, заполонившего владения Гнедого.

Андрей Петрович обнаружился в избе, на кровати с бельем такого цвета, будто в последний раз его стирали в то время, когда настоящая Берлинская стена еще не рухнула. Андрей Петрович на этом почерневшем постельном белье безмятежно спал.

Снегин кашлянул. Потом не выдержал, подошел к кровати и потряс хозяина за плечо:

– Андрей Петрович! Гражданин Гнедой! Проснитесь!

– А? Что? – тот открыл глаза, и взгляд Гнедого далеко не сразу сфокусировался на госте. Ахнуло перегаром, и Снегин невольно отошел на почтительное расстояние. Тут-то Андрей Петрович и заметил, что он в доме не один.

– Ты кто?

– Из полиции.

Снегин повернулся к свидетелю боком, чтобы та половина лица, на которой красовался злополучный синяк, оставалась в тени.

Гнедой резко сел, мучительно пытаясь вспомнить, что такого он натворил в бессознательном состоянии. На столе Снегин приметил две литровые емкости: одну пустую, другую с мутной жидкостью, которой оставалась еще добрая половина бутылки. К горлу подкатило, и Снегин понял, что жидкость – это самогон. Спиртное с недавних пор Снегин вынюхивал безошибочно.

– Я по поводу вашей машины, – сразу успокоил он свидетеля. Как бы со страху Андрей Петрович не сочинил небылицу.

– Какой машины? – наморщил низкий лоб Гнедой.

– У вас ведь машину угнали. Бежевую «Ладу».

– Нашли, что ли?

– Нет. В том-то и странность.

– Ну и х… с ней.

– Да не получается, Андрей Петрович. Нам очень уж надо узнать, куда она делась, машина ваша. Вы сами-то кого подозреваете?

– Да хулиганье какое-нибудь. Пацаны взяли погонять.

– И решили не возвращать?

– Да я даже забыл, что она на ходу.

– Она оказалась на ходу, – вздохнул Снегин. – Еще на каком ходу! И не пацаны ее угнали, Андрей Петрович, а люди серьезные. Еще у них был шокер и мешок для денег. А вот как они узнали, что у вас есть практически бесхозная машина и ее можно угнать так, что вы этого даже не заметите? Это ведь уникальный случай – такой нерадивый хозяин, как вы. Я не верю в совпадения.

И он тоскливым взглядом обвел колченогий стул, хромой комод и накренившийся старый шкаф, под который, чтобы не рухнул, была подложена стопка книг. «Война и мир», – прочитал на корешке Снегин, посочувствовав классику, который сам не ведал, зачем писал аж четыре тома. И как они будут использованы.

Хозяин этих руин смотрел на Снегина озадаченно.

– Вот, к примеру, ваш сосед, – развил свою мысль он.

– Который?

– Хотя бы тот, что справа. Каменный особняк в три этажа.

– Пашка-то? Ну, вы даете! – Андрей Петрович хлопнул себя по ляжкам и расхохотался. – Он же олигарх! У него джип, у бабы его джип. Даже у тещи машина, иномарка. И тоже джип. Мне в калитку-то видно, кто к соседнему дому подъезжает и на чем, они аккурат напротив моего разворачиваются, чтобы в свои ворота вписаться. К себе меня сосед не зовет, понятное дело. Быдло мы. А сам-то кто? Бандюга!

– А чем он занимается? – спросил Снегин исключительно ради того, чтобы поддержать беседу. – Или вы не в курсе?

– Бар у него в Москве, может, и не один. К Пашке девки приезжают, когда он бабу свою на юга сплавит. Одна ничего так, душевная. А другая у меня как-то пряталась.

– Почему пряталась? – Снегин насторожился уже после слова «бар».

– Так не хотят они к нему ехать. Силой заставляет. Работают они у него.

– В баре? Кем?

– А кем там можно работать? Официантками, небось.

«Я, кажется, нашел, – ликуя, подумал Снегин. – Теперь-то Танжерову не отвертеться».

Снегин не сомневался, что Пашка-сосед – это не кто иной, как Паша-Тяж. Ну не бывает таких совпадений! Машину угнали из Ждановского, и в Ждановском же оказался загородный дом владельца бара, в котором Снегин чисто случайно нашел номер от этой машины.

Сегодня он так же случайно, по везению и на одной только интуиции обнаружил след, ведущий к украденным деньгам.

– Расскажите мне подробно об этих девушках. – Снегин огляделся: куда бы сесть?

Изба напоминала поле после Куликовской битвы: усеяна костями, только куриными и еще бог знает какими. Хозяин не утруждал себя уборкой. Кроме обглоданных костей на полу валялись штаны Андрея Петровича, дырявые кеды, грязные носки, кусок бечевки и даже змеевик от самогонного аппарата. Ориентироваться в этом бардаке было также трудно, как и на захламленном участке.

Недолго думая, Снегин смахнул с ближайшего стула какое-то барахло и сел. Но тут же встал: колченогий стул опасно качнулся.

– Да вы на диван садитесь, – гостеприимно предложил хозяин, приглаживая жидкие волосенки. – Я сейчас чайку…

– Не надо! – испугался Снегин.

Посуда здесь была такая же черная, как и постельное белье, – похоже, Гнедой и не подозревал о существовании моющих средств.

Хозяин встал, и Снегин невольно заморгал, увидев, что Андрей Петрович в дырявых семейных трусах. Гость поддел ногой штаны, чтобы обратить на них внимание владельца.

– Сколько времени-то? – без особого интереса спросил Гнедой, надевая штаны, и посмотрел сначала на гостя, а потом в окно, где сгущались дождливые осенние сумерки.

– Четыре часа. Пятый.

– Утра?

– Дня.

– Это сколько же я спал?

– Вам виднее. – Снегин невольно вздохнул. Жидкий телепортатор в действии. Гнедой потерял как минимум сутки из своей жизни. Хотя о чем тут жалеть? В убогой захламленной избе пахло тухлятиной, к тому же стоял колотун.

Словно услышав его мысли, Андрей Петрович посмотрел на бутылку с мутной жидкостью, и лицо его расцвело:

– А может, того? – он щелкнул по кадыку. – За знакомство?

– Я не пью, – Снегин еле сдерживался.

Его преследовал злой рок.

– Закодированный? – сочувственно спросил Андрей Петрович. – Или болеете?

– А просто непьющих людей что, не существует?

Хозяин смотрел на него озадаченно. Похоже, в круг его знакомств такие люди не входили.

– Расскажите мне о девушках, – вернул его на путь истинный Снегин. – Вы упомянули, что одна у вас как-то пряталась. А причина?

– Избил ее Пашка. Ломалась, видать. А он этого не любит.

– Подробности?

– Дело было ночью. Сплю я, значит, и вдруг чую – в дверь барабанят: пустите меня, пожалуйста! А дверь-то у меня не заперта. Чего тут красть? Смотрю – влетает. Симпатичная такая. Только трясет ее. Сразу видно: не в себе девка. «Можно у вас переночевать? – спрашивает. – Я боюсь с ним оставаться». А мне жалко, что ли? Вон, кровать за занавеской, – Андрей Петрович кивнул на дырявую ситцевую шторку, за которой, похоже, была каморка.

– С чего вы взяли, что Паша-сосед девушку бил?

– Так она сама сказала. Плакала. В баре, говорит, я работаю. А Пашка владелец. Позвонил, сказал – приезжай. Баба его опять на юг укатила вместе с детьми. Перепил, видать. Бузить начал. Девчонка мне подробностей, понятно, не докладывала. Кто я ей? Поревела и спать легла. А утром на автобус пошла. К Пашке больше не заходила. Только я потом опять ее в окно увидел. Уломал, видать, Пашка-то. Или заставил. А может, денег много дал. Я же говорю: олигарх. А девкам что сейчас надо? Денег побольше. Пусть хоть сволочь, лишь бы богатый, – Гнедой брызгал слюной от негодования, явно жалея, что он не богатая сволочь. Поэтому и женской руки в доме не чувствуется.

– И часто к нему девушки приезжают?

– Не то чтобы часто. Он ведь женатый. Баба у него злющая. У ней особо не забалуешь. С другой стороны, и Пашка мужик еще не старый. И при деньгах. Она ведь его детьми повязала. Как же! Сынок, наследник. И дочка. Но дети детьми, а природа природой. Оно и понятно: девчонки, которые к Пашке приезжают, когда бабы его нет, все молодые, симпатичные, а она – колода. Во! – Андрей Петрович расставил руки, чтобы показать, насколько необъятна супруга соседа.

– А как звали девушку, которая у вас пряталась? – спросил Снегин без особой надежды. – Или она не сказала?

– Почему не сказала? Нина.

У Снегина екнуло сердце: Анжела! Выходит, она здесь бывала, и не раз? Однажды Танжеров ее избил. У них были отношения.

– Ну а другая девушка? Вы сказали: душевная.

– А, Лариса. Эта да. Простая девка. Как-то зашла и говорит: «Что же ты в такой грязи живешь? Прямо как бомж. Давай хоть белье постельное возьму постирать».

– И?

– А чего его стирать? Белье как белье.

– Лариса часто заходила?

– Бывало. Жалостливая она. Поесть приносила. Выпивку. У Паши этого добра – вагон! «Я, – говорит, – передохну немного, пока он задремал».

– У соседа дом – три этажа. Почему же она к вам приходила отдыхать? – подозрительно спросил Снегин.

– Он не больно-то разрешает своим девкам по дому разгуливать. Жена может заметить, что без нее чужие ходят. Домработница, Галька, прибирается, конечно, после этих гулянок. Но за всем не уследишь. Поэтому Пашка девчонок дальше первого этажа не пускает. Это мне все Лариса рассказала.

– Значит, их двое было? – уточнил Снегин.

– Почему двое? Больше. Еще молоденькая совсем приезжала, блондиночка. Фигурка точеная.