Боярин Осетровский

Глава 49

Я тупо посмотрел на запертую дверь. Да как так-то, а⁈

Обозлившись, я выкрикнул Огненное Слово. Ну то самое, которому меня безуспешно учила Клава, бросающее огромный файерболл. Даже представил, четко так визуализировал, как этот самый огненный шар рождается у меня в руке, летит в дверь и разносит ее на щепки.

И…

Опять ничего не вышло.

Тьфу.

Я подскочил к двери и со злостью пнул ее ногой:

— Дурман, мать твою, открывай!!!

Вообще-то я не ожидал, что он прям-таки кинется выполнять мой приказ, поэтому несколько удивился, когда дверь и впрямь распахнулась.

Атаман наклонился ко мне, светя в глаза своими фонариками:

— Не смей говорить о моей матери!!! — прорычал он, — Ты ее не знаешь!

И, схватив меня за грудки, поднял над полом.

— АААА!!! — заорал я.

Не от страха, нет — больно же!!! Натянувшийся кафтан врезался мне в еле-еле зажившие раны.

Степашка дернулся и отпустил меня. Я шлепнулся на задницу и закрутился, пытаясь наложить Целебное Слово на спину, чтобы боль хоть как-то утихомирить.

— Ты чего это? — растерянно пробубнил разбойник и повернул меня, чтобы взглянуть на мою спину, — Это что это? Бояр же кнутами не порют…

— Морозову это расскажи, — буркнул я. Отошел в сторону и растянулся на животе на своей охапке сена.

Глаза Степашки погасли. Действие Слова закончилось:

— А ты из каких бояр? — спросил он из темноты. Мое Кошачье Слово тоже кончилось, наступил откат.

— Из Осетровских.

— Из Осетровских? Они ж вроде как лет двадцать, как кончились.

— Ага, кончились. Один я остался.

— Это как?

Я коротко рассказал историю своего боярства, не вдаваясь в подробности. Все равно сейчас, пока из-за отката слеп, ничего больше не сделаешь.

— Ишь ты… А до боярства своего ты кем был?

— Подьячим Разбойного Приказа.

— А, значит, не соврал, что приказный, — хохотнул Дурман, — Ладно. Человек ты, смотрю, неплохой, настоящим боярином еще стать не успел… Предлагаю дружбу.

В бок мне ткнулась широкая ладонь. Я пожал ее.

— Степан, а ты хочешь отсюда выбраться?

— Хочу, конечно. Ты, я думаю, тоже не хочешь Морозовым такого удовольствия доставить, как последнего Осетровского заморить. Только знал бы как — давно б отсюда на Волгу ухандырился.