Неудачная копия

19. В пасти великана

Список погибших:

Джереми Нбао — Марс, Южный Кантон, 315.244

Свен Морацци — Лима-6, 05.247

Рихард Коро — Луна, Миу, 29.248

Чарльз Черных — Земля, зона 37, 64.248

Лазарь Копф — исследовательский корабль Витус, 67.248

***

Они оставили Джиббса в кибер-центре — он свернулся клубком на краю юбки Мириам и отказался куда-либо уходить. Паучья Королева лишь бросила взгляд в его сторону, ещё раз потрепала по волосам, молча соглашаясь с таким положением дел, и снова погрузилась в работу, подтянув к себе экран и пару терминалов.

Коридоры и лестницы сменяли друг друга, пока они молча шли обратно. Стоило им только вернуться в кабинет, как Нат тут же распластался на полу и уснул. Точнее, сделал вид — за прошедшие дни Тая уже научилась различать, когда следователь действительно крепко спал, а когда просто не хотел, чтобы его трогали. Она послонялась без дела и в конце концов тоже легла чуть в стороне, копируя наставника. Ненадолго — вопросы слишком просили найти на них ответы, поэтому долго молчать она не смогла.

— Консекворы уже решили, кто из них отправится в «Гаргант»? — Тая перевернулась набок, чтобы посмотреть на Натаниэля.

Следователь помолчал какое-то время, но в итоге приоткрыл глаза и глянул в её сторону, убеждаясь, что она не оставит его в покое.

— Да. Видела мужчину, который разговаривал с Мириам, когда мы пришли? Она говорит, что он настолько одержим всякими закрытыми системами, что буквально требовал, чтобы его туда отправили. Так что после копирования и правки памяти он туда и поедет.

— «Копирования и правки»? — эхом повторила Тая, но сразу же поняла, зачем это требовалось. — Чтобы, в случае чего, они не смогли узнать у него что-то совсем секретное? А он мог потом восстановить всё обратно?

— Всё так, золотце. Молодец.

— Он смелый. Я бы на такое никогда не согласилась. И, — она чуть поёжилась, — странный.

— Ну, консекворы все немного со странностями. И к перестройке памяти они готовы всегда — у них все чувствительные участки вынесены на внешние носители, чтобы их можно было отключать и подключать. Как раз для подобных случаев — профессиональная особенность. С другой стороны что-то, что кажется нормальным нам, для них неприемлемо. Импланты всё же влияют на то, как ты воспринимаешь окружающий мир.

Тая приложила пальцы к шее:

— А у Джиббса… — она свела брови домиком, разрываясь между любопытством и нежеланием лезть в чужое личное пространство. — У него установлен стабилизатор персонификации?

— Заметила, значит, — Нат недовольно дёрнул щекой. — Обычно он хорошо его прячет. Надеюсь, ты ему ничего не сказала?

Тая помотала головой.

— Если не уверена, что сможешь нормально с ним об этом говорить, то, прошу тебя, даже не начинай. Не унижай его своей жалостью. — Морщины очертили уголки рта Натаниэля, когда он поджал губы. — Он потому и сбежал отсюда — и от коллег, и от родных — девять циклов назад. Не смог больше выносить то, что к нему относились, как к неполноценной развалине, хоть он и продолжал вкалывать больше, чем некоторые здоровые. И потом, — Нат явно злился, — не сразу устроился: в некоторых Зонах даже в полиции есть придурки, которые простой фиксатор памяти относят к полной кибернетизации.

Тае не надо было объяснять, что это значит, — она сталкивалась с такими людьми и в своей общине, и во время обучения. Полная кибернетизация была табу и одним из главных пугал современного общества: при повсеместном использовании имплантов грань, за которой человек переставал быть таковым, окончательно отрываясь от рода людского, была пугающе доступна и близка.

Закон Федерации проводил официальную границу, за которой человек переставал считаться человеком, юридически становясь живым мертвецом. И если в случае с Марком, например, всё было и так понятно, то пограничные случаи служили причиной многочисленных споров и, к сожалению, преступлений. Общество было далеко не гуманно. Его страхи постоянно подпитывали реальные и не очень истории о том, как подобные существа устраивали очередную кровавую расправу, умалчивая при этом, сколько кибернетизированных людей существовало мирно и незаметно. Некоторые даже считали, что один из подобных киборгов повинен в Случайном Терраформировании. В ответ общество жаждало крови и чужих страданий.

Накачанное пугающими слухами человечество не доверяло официальному запрещённому списку, считая, что проблемы начинаются сильно раньше. Каждый сам для себя определял, когда начинать бить тревогу. Были те, кто считал неправильным любое изменение, связанное с мозгом, — и тогда за чертой для них сразу оказывались и все консекворы, и те, кто прошёл синаптическую терапию, и даже те люди, кому подобное вмешательство спасло жизнь. Некоторые шли ещё дальше, осуждая любые изменения, что хоть как-то вмешивались в работу нервной системы. Хуже были разве что отступники, которые предавали других анафеме вообще за любое улучшение. Всё это приводило в итоге к гонениям, издевательствам и даже убийствам людей, которые этого ничем не заслужили, кроме того, что кто-то просто перестал их считать подобными себе.

Сама Тая не могла чётко сформулировать своё отношение к этому вопросу. Когда-то она тоже боялась и не понимала излишних улучшений, как её научили тому в общине, но потом в Академии и здесь, в отделении, она увидела, что адекватность и гуманность людей никак не зависит от количества имплантов в их телах. Теперь она честно могла сказать: ни Мириам и её консекворы, ни, тем более, Джиббс её не пугали. И даже Марк, официально признанный мёртвым во всех инстанциях, хоть и продолжал вызывать у неё дрожь своим видом, но никогда не воспринимался ею как не-человек, а в общении оказался куда приятнее и интереснее многих её знакомых. То, что при этом в обществе считались нормальными люди, так просто делящие людей на сорта, отправляя часть сограждан за черту, казалось ей отвратительным двуличием.

— Сейчас ведь у него всё хорошо?

— Не знаю, золотце. Хотелось бы, чтобы да.

Тая тяжело вздохнула, поняв, что приняла правильное решение, когда не стала задавать Джиббсу лишние вопросы. Зная, через какие страдания проходят пациенты при стабилизации и после, ей теперь хотелось просто обнять его и пожалеть. Ей понадобится время, чтобы упорядочить мысли и побороть это эгоистичное желание.

***

DS-15-R-N-1, который за пределами внутреннего контура подключения в кибер-центре откликался на имя Жан, оглядел своё временное рабочее место в «Гарганте»: глухая комнатушка с тремя огромными экранами, каждый со своим терминалом, полный набор нейроинтерфейсов и удобное кресло. Ему уже нравилось.

Ему выдали набор токенов для авторизации и завели в систему. Два местных специалиста — даже не консекворы — будут посменно выполнять роли наблюдателей и должны будут отвечать на его вопросы и выдавать дополнительные доступы в любое время дня и ночи. Вряд ли они заметят, если он сделает что-то не так. Это от них и не требовалось — автоматизированная система мониторинга спалит ему мозги, вызвав перегрузку, как только заподозрит его во взломе, о чём его неоднократно предупредили по дороге сюда. Какое варварство.

Центральный аналитический модуль кибер-центра выдал ему предписание, чтобы он «по-человечески» общался с сотрудниками медцентра, если не хочет спровоцировать лишние конфликты. Жан вообще не любил конфликты между людьми — они в 93,6 % случаев оказываются непродуктивными. Поэтому он обратился к наблюдателю от медцентра, который отображался в сети как <f38492a2>, подробно объясняя, что он собирается сделать и почему. Наблюдатель согласился с разумностью плана и отстранился, продолжая следить со стороны.

По дороге в «Гаргант» DS-15-R-N-1 не терял времени даром и подготовил подходящие программы для фильтрации. Теперь он запустил их, прогоняя информацию через свой мозг и преобразующий имплант. Часть его сознания занималась автоматизированной обработкой данных, применяя к записям эвристические правила, пока другая свободно бродила, отдыхая.

Центральный аналитический модуль предоставил ему приблизительный формат данных и внутреннее устройство системы, какими они были полвека назад. DS-15-R-N-1 был огорчён, увидев, что в реальности за всё это время почти ничего не изменилось — система только стала более громоздкой, запутанной и медленной. И абсолютно децентрализованной — для синхронизации данных даже внутри одного медцентра требовалось совершить много нетривиальных действий и потратить драгоценное время. Теперь уже не казалось странным, что они не заметили некоторые аномалии в своих данных, как например отложенные регистрации смерти.

Его мозг автоматически размечал получаемые потоки данных и их маршруты для удобства навигации, задействуя все неактивные сейчас органы чувств и преобразуя полученную схему в практически физическую модель. Он ощущал себя словно подвешенным в грязной запутанной паутине, покрытой чёрным налётом и плесенью. Вокруг него колыхались тугие узлы, которые уже никто и никогда не сможет распутать, обрывки нитей, бессмысленно цепляющиеся за действующие маршруты, и их отрезки, идущие из ниоткуда в никуда. Это было совсем непохоже на то, что он надеялся здесь найти: упорядоченные, изящные переплетения, подобные тем, что он привык ощущать в кибер-центре.

Свободная часть сознания снова зацепилась за мысль о происхождении переданных ему старых примеров данных. Если за полвека здесь ничего не поменялось, лишь запуталось и деградировало, а центральный аналитический модуль знал об устройстве этой системы, хоть она и закрыта, то его создатель был как-то связан с медцентрами? С другой стороны, насколько он знал, аналитический модуль «Мириам» ввели в эксплутацию около сорока солярных циклов назад. Жан жалел, что не смог найти никакой подробной информации о его создателе, кроме имени и научных заслуг, — почему-то большая часть этих данных была повреждена или отсутствовала. Хотел бы он посмотреть на того, кто, повинуясь какому-то извращённому порыву, даже создал для модуля физический интерфейс, похожий на человека. Это было нелогично. Также, как не было логичным поведение некоторых его коллег, которые общались с модулем, как с живым, и даже придумали ему прозвище — «Паучья Королева». Словно из какого-то фэнтезийного романа. DS-15-R-N-1 не смог скрыть своего отвращения, когда несколько часов назад у него на глазах у модуля сработала одна из старых программ, распознав бывшего сотрудника отделения и изобразив радость. Некоторые люди настолько стремятся одушевить всё вокруг себя, что даже модифицируют технику так, чтобы она вела себя подобно настоящему человеку. И вот это уже было действительно жутко.

Он, наконец, добился ответа от системы планирования проверок для служб безопасности. Жан помнил, какие инструкции дал ему их бихевиорист Марк, и уточнил ответ, дополнив его фактическими данными, полученными из отчётов. Как и следовало ожидать, человеческий фактор имел место быть и здесь: планы выполнялись только в 71,9 % случаев, во всех остальных сотрудники проверяли друг друга в несогласованном порядке. Жан подозревал, что дело было в каких-то устных договорённостях.