Утопия хаоса

— Где он ее прячет? — заломила руки Ольга.

— А что ты видишь, когда надеваешь обруч?

— Каждый раз — одно и то же… — И она поведала матери обо всех своих ощущениях.

— Непонятно, — согласилась Еремина. — Этот горбоносый дьявол хитер и потому нашел дьявольское укрытие. Давай попробуем еще раз.

Еремина сама надела обруч на голову дочери и села напротив. Ольга расслабилась, закрыла глаза и стала ждать начала сеанса.

Знакомые симптомы: обруч больно сдавил голову, в мозг словно ворвался неведомый вихрь, сорвал ее с места и потащил за собой.

Сначала она поднялась в запредельную ввысь и несколько раз облетела планету. Раскаленное солнце сменяло темное небо со сверкающими гирляндами звезд. Внизу жили собственной жизнью несколько измерений — ожиревшая от изобилия Долина богов, алчущий новых ощущений Архипориус, вечно бунтующий Эдминит. Миллиарды голосов, всхлипываний, вздохов за несколько секунд пронеслись над ней. И вот оно — легкое дыхание ее сестры. Мама права, она спит!

— Ариенин! — позвала Ольга.

Молчание.

— Ариенин!.. Это я, твоя сестра.

Неужели он снова стер из ее памяти настоящее имя?

— Тассир! Проснись же, глупая девчонка!

Неожиданно путь к контакту преграждает «ватное» облако. Ольга ничего не слышит. Приходится все начинать сначала. Но облако не пускает ее к сестре! Третья, четвертая попытка!..

Ольга более не в силах терпеть исходящую от обруча боль и снимает его. Взволнованная мать, в который раз просит Ольгу в мельчайших подробностях повторить ее рассказ. Та, наконец, не выдержала:

— Запиши его, что ли…

— Видишь ли, Олиенин, есть одно место, где даже с помощью обруча не обнаружить Ариенин. Если не ошибаюсь, это… параллельное пространство.

— То есть?..

— Он спрятал ее здесь, в одном из коридоров. Значит, найти твою сестру будет во сто крат сложнее, чем иголку в стоге сена.

— Что же нам делать?!

— Если бы удалось освободить ее — разбудить.

— Как?

— Дай подумать. А пока оставь меня одну.

Едва Ольга удалилась, Еремина выхватила флягу с огненной жидкостью и влила в себя добрую половину.

Стресс прошел, наступило расслабление, которое, однако, не мешало ей нормально соображать.

Ольга вышла от матери и тут же наткнулась на Кирилла. Он думал еще раз лично извиниться перед властительницей за то, что не выполнил ее приказ, но, увидев Ольгу, позабыл обо всем и даже не среагировал на холодок в ее голосе:

— Мама занята. Не беспокой ее.

— А ты?

— Что я?

— В последнее время мы так редко видимся.

— Какие свидания! Скоро начнется такое!

— Пока не началось…

— Не станем уподобляться тем, кто устраивает пир во время чумы.

Она все сильней отдалялась от него. Кирилл решил предпринять еще одну попытку:

— Устроим небольшую вечеринку. Пусть завтра начнутся проблемы, есть сегодня.

Он думал применить все свое красноречие, но этого не потребовалось. Озабоченная тягостными думами о сестре, Ольга лишь зло сверкнула глазами:

— Отстань!

И, резко развернувшись, ушла. Она не представляла, какую душевную боль причинила Кириллу.

За этой сценой наблюдали двое. Один сразу же вышел вперед: Мефодий, вечно бегающие глазки которого остановились и уставились на Кирилла:

— Какая встреча, Великий Кир!

«Да пошел ты!» — подумал тот, вспомнив разговор с Ольгой о предателе в их рядах. «Чего его искать, вот он, во всей красе».

Вслух же сказал: «Привет, Мефодий». Перебросился с ним парой слов о пустяках, извинился за спешку («Дела! Дела!»). Позже, когда властительница освободится, он поделится с ней своими подозрениями.

Он ушел, не обратив внимания, с каким напряженным любопытством Мефодий глядит ему вслед…

Еще одним свидетелем разговора Ольги и Кирилла оказалась Лунд. Прижавшись к стене тоннеля, она выждала некоторое время, потом поспешила за возлюбленной. Та немного растерялась, увидев запыхавшуюся подругу, и спросила:

— Ты чего?

Вместо ответа Лунд вплотную подошла к ней, судорожно обняла.

— Нет, — сказала Ольга. — Не время…

— Вон там — ниша в стене. Никто не помешает нам…

— Остановись, безумная!

— Не могу! Что если мне уже никогда больше не придется испытать твоих ласк.

— Почему?

— Битва начинается. Значит, может случиться все, что угодно… со мной, с тобой, с нами обеими!

— Какое пораженческое настроение!

— Это война.

— Лунд, послушай…

Однако Лунд буквально затолкала ее в эту нишу. Горячий язык защекотал шею, жадный рот обхватил губы Ольги, которая сначала с некоторым протестом, потом с покорным вожделением ощущала пальцы возлюбленной на сосках, животе. Наконец они пробрались в лоно любви! Ольга охнула, полностью отдавшись своему пороку. В тот миг ей казалось, что она любила и любит только Лунд.

Потрясенный новым и, вероятно, окончательным фиаско в отношениях с Ольгой, Кирилл без цели бросился бродить по коридорам параллельного пространства. Внезапно он подумал: «Неужели не существует на земле райского уголка, где люди по-настоящему счастливы? Где гармония царит во всем и нет отверженных и обойденных дарами жизни?» Попасть бы на этот островок благоденствия, и тогда, кто знает, согласился бы он стать воином Еремины…

Кирилл не выдержал, закричал:

— Где же ты, обитель гармонии и счастья?! Хотя бы глазком взглянуть на тебя!

Тоннели, тоннели, тоннели… За прозрачными стенами текла жизнь — где-то размеренная и спокойная, где-то — в страшных катаклизмах. Но не находил он того заветного места.

Может, земля наша не только великое обиталище человека, но и место его извечного наказания? Мы пытаемся убежать от опостылевшей действительности в другие миры, надеемся, что где-то все по-иному, а, оказавшись там, выпиваем большую горькую чашу разочарований. Бегство не приносит избавления от самого себя, от собственных грехов и пороков.

Несмотря на такие мысли, Кирилл надеялся узреть край, где наши души освобождаются от порочных заблуждений. Тоннели вились, как змейки, сменяя друг друга, уводя в неизвестность. Каждый раз возникала надежда и тут же гасла.

Почти отчаявшись, Кирилл вошел в новый тоннель, и вдруг… ему показалось, будто он слышит музыку, хотя стояла мертвая тишина. Он не сразу понял, что музыка — в его голове и сердце. Стены здесь были необычными, не просто прозрачными, а радужными. А что за ними?..

Открывшийся взору мир был полон жизни: густая зелень пела, звенела, звала! Горы вздымались до самых небес, между ними петляли маленькие тропки, которые уводили в чудные цветочные долины. Низко-низко по голубому небосклону проплывали золотые барашки облаков.

Но ведь нечто подобное он уже видел в Долине богов… Нет, здесь, похоже, нет искусственной геометрии.

Потом он различил какие-то фигурки в белоснежных одеяниях. Это ангелы?

«А почему бы не войти? Вдруг это и есть частица идеального мира?»

Кирилл рискнул!

Он наслаждался яркостью солнца. После бесконечных тоннелей параллельного пространства это оказалось самой большой радостью на свете. Густая зеленая трава трепетала на ветру, и в такт ей затрепетало сердце. «Неужели отыскал?..» Даже боль от холодных слов Ольги отступила.

Тут не чувствовалось опасности, Кирилл шел спокойно, уверенно, продолжая любоваться необыкновенными красками. «Еремина не знает об этом месте?»

Он вышел на поляну, присел на цветочный ковер. Хорошо, спокойно… Но вдруг услышал шорох. Вскочив, обнаружил, что не один здесь. Невдалеке стояла молодая женщина, красота которой могла бы считаться венцом красоты этого мира.

Незнакомка и не подумала прятаться, наоборот, подошла и, тряхнув льняными волосами, уставилась на него небесно-голубыми глазами.

Кирилл лихорадочно решал: как ее поприветствовать? Поднять вверх руку — посчитает его правым экстремистом, сделать знак «Но пасаран!», соответственно — левым. Приложить руку к груди — решит, что он уже начал объясняться в любви. Поклониться? Вдруг подумает, что он ее обожествляет и станет вести себя с ним, как с рабом? Поцеловать руку? А что если обвинит гостя в сексуальных домогательствах?

Поэтому он просто сказал:

— Здравствуй, прекрасная дева!

На всякий случай повторил приветствие на нескольких языках Архипориуса и Эдминита, даже на русском (он надеялся, что сей чудесный мир не присоединился к антироссийским санкциям). И снова — опасения: «Не напугал ли незнакомку?» Нет, она оказалась не из пугливых. Еще приблизилась, на лице возник вопрос: «Кто ты? И зачем явился сюда?»

— Я — Великий Кир, путешественник по различным мирам. Случайно наткнулся на ваше местечко («Это словцо я ляпнул зря, вдруг у них другая идеология?»)… простите, селение и решил наведаться на огонек. Мне показалось, что у вас тут очень красиво.

Если девушка понимает его, пусть хоть что-нибудь скажет. Он уже обдумывал, какие еще языки использовать? Остается одно: телепатия.

И тут она сама пришла на помощь:

— Меня зовут Заря, — голос звучал мелодично.

— Какое необычное имя.

— Говорят, я красива, как восходящая заря.

— Точно, — согласился Кирилл. — Красива. И не нужно бояться, что кто-то обвинит тебя в саморекламе. Вот когда дама, пардон, не первой свежести, объявляет себя королевой экрана, кумиром толпы — это действительно нелепица. А тут… и лицо, и фигура, и… ваш мир вообще.

— Так и есть.

— О, не хочешь ли сказать, что я наконец-то попал в земной рай? — Кирилл на всякий случай завертел головой, что если он оказался на съемочной площадке будущего бестселлера под названием «Приключения Адама и Евы»? Или это маленькая копия Долины богов, места внешне прекрасного, а на самом деле — сосредоточения всех пороков?

— Называй наш маленький мир, как пожелаешь, — ответила Заря. — Потому что он таков, каким кажется.

— Маленький мир? Вот в чем его прелесть! Он вдали от бурь и дележа власти. Если только… это не шоу для доверчивых простаков? Я так долго искал то, что, оказывается, совсем рядом.

Заря не ответила, лишь ласково поманила его:

— Пойдем.

— Куда?

— В страну твоих мечтаний.

Их руки соприкоснулись, вспыхнула искра, опьяненный красотой Зари, Кирилл окончательно позабыл об Ольге. Только мысленно обратился к спутнице: «Веди меня, юная богиня!»

Они шли зеленой долиной, никто не встретился по дороге. И снова Кирилл восхищенно сказал себе: «Эти места еще не страдают от перенаселения. Как хорошо, что про них не прознали чужаки, типа киу и финнаров. А то бы хлынули сюда, как хреновы беженцы, и сразу бы установили для местных свои законы».

Спустившись вниз, они оказались возле озерца. Заря предложила:

— Искупаемся.

— У меня нет соответствующего купального костюма, — грустно произнес Кирилл. Заря не поняла его:

— Чего нет?

— Проще говоря — плавок.

— Зачем они тебе? Я, например, плаваю нагишом.

Она сбросила платье и с хохотом нырнула в озеро. «О, да тут нудизм в моде», — с удовлетворением подумал Кирилл и последовал заразительному примеру.