Веточкины путешествуют в будущее

Десять тысяч километров в час

Двухместный атомный ракетоплан бесшумно взмыл в воздух. Бабакин сидел у пульта управления и с наслаждением облизывал эскимо.

— А ты дорогу знаешь? — боязливо спросил его Веточкин.

— Машина летит по заданному курсу.

Ваня взглянул в иллюминатор из толстой прозрачной пластмассы. С высоты Земля казалась большим раскрашенным глобусом. Зеленые пятна лесов, черные полотнища вспаханной земли, здания-коробочки, разбросанные то там, то здесь. Вот мелькнула светлая узенькая полоска, похожая на голубую ленту, кем-то оброненную на зеленый ковер.

— Волга, — коротко бросил Бабакин.

— Где? — быстро повернулся Веточкин.

— Где, где! — передразнил Бабакин. — Зевать не надо. Теперь мы летим уже над Уральским хребтом.

Но и Уральские горы промелькнули так быстро, что Веточкин не успел их как следует разглядеть.

— А это что за лужа? — спросил он, указывая на небольшое голубое пятнышко.

—Тоже сказал, — засмеялся Бабакин. — Это же Аральское море! Ну вот мы и приехали. Видишь, внизу Каракумы.

Скорость ракетоплана уменьшилась, земля как-то сразу приблизилась, стала огромной и рельефной. Ваня искал глазами пустыню, но вместо желтого, выжженного солнцем и покрытого мертвыми волнами барханов пространства увидел кудрявые рощи, поля, изрезанные ниточками каналов, белые домики под красными черепичными крышами.

— Смотри внимательно и запоминай, — предупредил Бабакин. — Петр Иванович тебя обязательно спросит. Сейчас мы подлетаем к Каракумску. Это областной центр. Полтора миллиона жителей. Здесь три института, восемь техникумов, филиал Академии наук…

— Погоди… Не так быстро, — попросил Веточкин. — А то я не успеваю запоминать. Раньше учиться легче было, — вздохнул он. — В учебнике сказано: пустыня. А раз пустыня, то известное дело — песок да солнце. А тут сколько всего…

— Ну и отстал же ты! — усмехнулся Бабакин. — Теперь все пустыни на земле исчезли. Одна Сахара осталась. Да и она скоро переменится. Сейчас мы пролетаем над электрохимическим комбинатом. Здесь азотистые удобрения делают.

— А из чего делают?

— Вот чудак! И этого не знаешь? Азот из воздуха добывают. Сначала в Узбекистане на реке Чирчик построили такой комбинат. Это еще в прошлом веке было. Ты должен знать. Тогда даже, моего прадедушки Егора на свете не было. А сейчас такие заводы всюду есть.

Веточкин глянул вниз. Среди огромного сада раскинулись длинные светлые корпуса с большими окнами. Казалось, что это вовсе и не завод, а санаторий.

— А где же у вашего завода труба? Разве он не на угле работает? — удивился Ваня.

— Конечно, нет! Уголь уже давно не сжигают. Заводы работают на термоядерной энергии. Ну-ка, посмотри вправо. Это шахтерский городок.

Веточкину вспомнился Донбасс, где он однажды побывал с отцом на шахте. Запомнились вышки, огромные дымящиеся терриконы — целые пирамиды пустой породы, извлеченной из недр. А здесь ничего похожего. Возле больших белых зданий разбиты цветники. Уютные домики утопают в садах. Кое-где поблескивают, словно зеркала, прямоугольники плавательных бассейнов.

— Интересно, — сказал Веточкин, — как же теперь работают под землей?

— Под землей люди уже давно не работают! — засмеялся Бабакин. — Теперь под землей одни машины. А ими управляют с поверхности земли. Пульт управления находится в домике, вон в той рощице.

— А куда уголь вывозят? — поинтересовался Веточкин.

— Из него прямо под землей вырабатывают газ. А из газа разные химические вещества — краски, жиры, лекарства. Одним словом, все, что требуется.

— А как добывают теперь железо, медь, олово? В рудниках? Так же, как и раньше?

— Рудников теперь тоже нет. Сам посуди, зачем они нужны, если добывать металл можно проще? Мы в школе это еще в прошлом году проходили. И на экскурсию ездили. Накачают под землю кислот или щелочей, растворяющих руду, а обратно качают насосами растворы металлов. Из раствора на обогатительной фабрике извлекают чистый металл. Я бы тебе мог рассказать…

Но тут Веточкин перебил его.

— Смотри! — закричал он. — А это что за озеро?

— Это? Постой, постой… Это, кажется, Каракумское море! Да, правильно. В него впадает река Большая Каракумка. Ты запоминай. Об этом Петр Иванович тоже спросит.

Бабакин нажал какую-то кнопку, и ракетоплан лег курсом к видневшимся вдали высоким снежным вершинам. Он летел вдоль русла широкой, извивающейся, словно лента, реки.

— Это искусственная река. Понял? — спросил Бабакин.

— Нет, не понял, — честно сознался Веточкин.

— Ну, что мне с тобой делать? — сокрушенно развел руками Бабакин. — Не думал, что ты так плохо соображаешь…

— Я хорошо соображаю, — обиделся Веточкин. — Только у нас в прошлом…

— Ну ладно, не обижайся. Слушай, — перебил Бабакин. — Еще в те времена, когда здесь была пустыня, люди решили оросить ее. Сначала, ты это знаешь, построили Каракумский канал. Но воды потом все равно на всю пустыню не хватило. Тогда люди подумали: где же еще взять воду, как не на Памире! Сам знаешь, какие там ледники! На сотни лет запасов воды хватит — настоящая кладовая. Надо было только растопить лед. Ну, построили в горах термоядерную станцию имени столетия Октября. Лед начал таять. Появились реки Большая и Малая Каракумки, новые каналы, водохранилища. В пустыне стали сеять хлопок, развели сады, виноградники, построили города, шахты.

Веточкин, не отрываясь, смотрел в иллюминатор. Внизу пенилась река. Вдоль ее берегов по дорогам мчались машины. Высоко в горах, возле огромного голубого ледника, возвышались корпус термоядерной станции и небольшие коттеджи со стеклянными крышами. То там, то здесь на солнце поблескивали оранжереи.

— Как бы нам не опоздать! Уже темнеет, — воскликнул Бабакин. — Летим-ка назад!

И ракетоплан со скоростью десять тысяч километров в час полетел обратно.