Эдуард Успенский

История с ястребом-перепелятником

Когда я был пионером, я считал себя крупным знатоком зверей и птиц. Потому что прочитал три тома великого ученого Брема.

Я знал всех ящериц, лягушек, птиц. Мог запросто, глядя на летящий в небе контур, сказать:

— Это коршун. А это сокол-сапсан.

Там более что тогда этих ящериц и «контуров» было очень много. Не знаю, куда все они сейчас подевались.

И вот однажды в лесу под озером Круглым я нашел ястребиное гнездо. Я рассказал об этом приятелю — Коле Судакову, такому же крупному специалисту, как я, и мы залезли в гнездо и взяли двух птенцов из трех.

И стали их растить.

Растить мы умели, и наши ястребы все росли и наливались силой. Они становились все красивее и крупнее. От них шел пух во все стороны, иногда они клевались и при вылете из клетки опрокидывали лампы и вазы. И пачкали они вокруг себя все, что могли.

Им явно не было места в городской квартире.

Мы вдарились в панику: предлагали школьным живым уголкам, звонили в городской детский зоопарк, но никто ястребов-перепелятников брать не хотел.

Как же глупо мы себя вели, когда брали их из гнезда! Что мы себе думали — соколиной охотой в городе заняться или что это попугайчики-неразлучники и они будут мирно чирикать на шкафу. Мне сейчас даже рассказывать об этом стыдно.

Короче, я однажды оставил окно открытым…

Как я потом узнал. Коля поступил так же.

Что стало с ястребами — не знаю. Скорее всего, они погибли от голода или их заклевали вороны… Есть у меня слабая надежда, что они попали в руки голубятников, и те спасли их. Потому что голубятники иногда используют ястребов для спугивания голубей, слишком засидевшихся на недоступном месте.

За одно я себя просто благодарю: что третьего ястребенка мы не тронули, и родители, наверно, вырастили хоть одного.

Сейчас я почти не встречаю ни ящериц, ни контуров» в небе.