На внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний

В результате на ст. Палатовка, где находился штаб 2-й армии, двинулся «Второй регулярный полк» из Воронежа «на 67 вагонах» во главе с Ф.М. Веденяевым (командир Воронежской (впоследствии – 12-й стрелковой) дивизией после В.В. Чернавина).

«На первом разъезде не доходя ст. Палатовки полку по приказанию Виденяева раздавались боевые патроны… В официальных же телеграммах значилось, что к нам идет паровоз и один вагон, а в другой значилось, что к нам идет порожняк… Навстречу Веденяевскому порожняку и паровозу с одним вагоном Штабом 2-й армии на разъезд были высланы 2 бронированных поезда и сильная застава»16.

По прибытии эшелона Ф.М. Веденяев сообщил, что его полк пришел на смену армии Р.Ф. Сиверса. Начались переговоры, причем с бронепоезда обещали обстрелять эшелон, если он тронется с места, после чего «сильная застава» ушла обратно в расположение армии Сиверса.

Для переговоров в Палатовку поехал представитель Веденяева, начальник службы связи бригады Щепкин, который предложил Сиверсу предъявить свои требования. Рудольф Фердинандович заявил, что воронежцы должны «возвратить имущество и вооружение Киевского отряда, который был разоружен Веденяевым на ст. Хлевище» и произвести смену войск утром. Далее переговоры продолжились у Веденяева, причем туда ездил сам начштаба Петровский. Интересно, что Петровский курсировал и в Лиски во время конфликта с Орловским отрядом. Веденяев было заявил, что сменять не будет, поскольку у него мало сил, но

«Здесь же от меня он узнал об обезоружении его первого полка в Острогожске, и после некоторых переговоров отказался от поездки в Воронеж, и дал свое согласие на производство смены и занятия пограничной полосы. В разговоре ясно сквозило, что Веденяев боялся, что его разоружат. Во время смены, так как регулярный полк пришел без обозов и запасов, нам пришлось его снабдить всем, чем мы могли. На этом весь инцидент был закончен. Произошла сдача участка и армия отошла в Острогожск для переформирования. Из всего сказанного ясно видно, что могла пролиться совершенно ненужная драгоценная кровь, и произошло бы это только потому, что военный комиссар Иванов совершенно не на месте и ведет провокационную политику недопустимую для войск Советской власти. Веденяев в разговоре говорил, что он исполняет приказы Иванова и ничего больше, политику можно назвать гнусной. Обращаю внимание, что армия Сиверса это первая армия, которая выступила за Советскую власть в Царском Селе и взяла Ростов и беспрерывно находится в боях за ту же советскую власть. Нужно политику к этой армии переменить отдельным комиссарам Ивановым. Армия находится в настоящий момент в период переформирования, негодные элементы устраняются и можно полагать, что скоро будет сильная единица для опоры советской власти»17.

Таким образом, мы видим, во-первых, мощный конфликт с разоружением одними красноармейскими частями других, едва не дошедший до кровопролития. При этом версия Петровского, оправдывающая, конечно, действия Р.Ф. Сиверса, показывает также желание отряда сохранить собственное управление и очевидное нежелание подчиняться военспецам. Мотивацией такого поведения выступало и личное честолюбие, и стремление любых вооруженных отрядов в то время сохранить свою относительную независимость, в т. ч. и нежелание разоружаться (а переход из Украины в Россию это, конечно, предполагал). Интересно, что и в телеграммах Сиверса, и в докладе Петровского мы видим упоминания об отсутствии дисциплины в отрядах и прочих проблемах, которые так подробно расписываются в «воронежской версии». Однако все это воспринималось сиверсовцами к концу мая как относительно легко исправимые эксцессы.

Версия № 2. Воронежцы.

Воронежское командование создало свою версию этой истории. Пространная телеграмма от 28 мая 1918 г., высланная из Лисок в воронежский губисполком, а также В.И. Ленину, В.А. Антонову-Овсеенко, М.Д. Бонч-Бруевичу, начальнику евстратовского боевого участка А.В. Павлову и самому Р.Ф. Сиверсу, описывает события таким образом:

«с 22 мая после поступления второй особой армии [Сиверса] из Валуек на станцию Лиски стали появляться бежавшие с фронта эшелоны и отдельные команды из армии Сиверса. Ликвком [Ликвидационная комиссия] приступила к разоружению и расформированию дезертиров, отбирая имеющееся у них имущество, о чем был поставлен в известность Сиверс, у убежавших с фронта отрядов обнаружены большие запасы имущества и вооружения. В Лебедянском отряде взято 1 тысяча пудов ржи, около шести тысяч пудов рафинаду и сахарного песка, четыреста двадцать пять пудов крупы, семь бочек солонины, два вагона соломы и скот. В Путивльском отряде два вагона награбленного домашнего скарба, триста пудов овса и шесть тысяч яиц. Третьей батареи 4 бригады 25 голов крупного рогатого скота. Отобрано несколько тысяч винтовок, около ста пулеметов и другое боевое имущество. 23 мая утром в Лиски прибыл эшелон Орловского отряда с вооруженной командой 40 человек при двенадцати пулеметов, которые были отобраны. За 3 дня пребывания эшелона на станции Лиски в эшелон набралось 650 бежавших с фронта красноармейцев из указанного отряда, и прибыл командир отряда Загорин, настаивающий перед Начвосо (Начальник Военных сообщений – прим. ред.) Шавинским об отправке отряда на фронт. В этом ему было отказано без разрешения военкома Иванова. Сиверс стал поддерживать Загорина. 26 мая разговор по прямому проводу предложил ему преодолеть препятствия на станции Лиски, и выехать с отрядом в Острогожск. Целым рядом свидетельских показаний устанавливается, что командарм Сиверс за разоружение и отобрание имущества убежавших с фронта отрядов его армии грозился силой Орловского отряда арестовать Ликвком со штабом и препроводить в его штаб. Начальник Орловского отряда Загорин с вооруженной бандой дезертировал, совершил нападение на бывший штаб главковерха Антонова и поезда снабжения. Нападение на поезда снабжения было отражено. Штабной поезд был оцеплен, связь была прервана и в некоторые вагоны штаба вооруженные банды, ворвавшись под угрозой расстрела, отобрали у чинов штаба оружие, деньги и вещи. У комиссара связи Виноградова отобраны казенные деньги 800 (300? – М.Р.) рублей и оружие. У начальника канцелярии Панина взломан замок купе и стол, откуда похищено оружие и печать начальника штаба верховного главнокомандующего. У заведующего электрической станции, других чинов штаба отобраны инструменты, казенные и собственные вещи и деньги. Ничего из отобранного не возвращено, несмотря на заявление об этом начальнику Орловского отряда из арестантского освобождения есть заключенных из них четыре обвиняемых в шпионстве и приняты в отряд. Четыре раза делались попытки ворваться в вагон членов Ликвкома с целью производства обыска и ареста Начвосо Щавинского, которому угрожали расстрелом. Одновременно был арестован в собственном вагоне военком Иванов, отказавший отряду выехать в Острогожск и предложивший сложить оружие. Отрядом были заняты железнодорожные станции, телеграф и телефоны прервано всякое сообщение и движение. Отряд силой оружия заставил отправить в Острогожск все бежавшие с фронта эшелоны с всеми находящимися на станции Лиски дезертирами. Последний эшелон Орловского отряда вышел со станции в 3 часа 27 мая. Предлагаю Тираспольскому отряду воспользоваться их услугами и выехать в Воронеж. Тираспольский отряд от услуг отказался и отрицательно отнесся к их действиям. Все самочинно ушедшие со станции Лиски собрались в Острогожск и поступили в распоряжение Сиверса, который не только не принимает мер прекращением бесчинств, производимых его отрядами, но своими приказами поощряет и поддерживает их. От него получена телеграмма следующего содержания: “В Лисках задерживаются продовольственные поезда для войск, несущих службу на позициях резервом. Прошу категорически приказать Щавинскому и Баранову прекратить преступную комедию, иначе с ними будет поступлено, как с саботажниками и предателями. Командарм войск Сиверс”. Таким образом, Сиверс окрестил дезертиров резервами фронта [и] не только открыто покровительствует и легализирует бесчинства позорно бежавших с фронта банд, согласно донесения с мест их стоянки занимающихся разбоями, но путем запрещения фактов требует возвращения этим бандам отобранного у них неизвестно каким путем приобретенного народного имущества, поступившего в наш отдел снабжения, который этим имуществом питает армию Павлова, воинские части воронежского района, по установленным нормам уделяет часть Москве и Петрограду… Сиверс… явно провоцирует нас на вооруженное столкновение… Ликвком не располагающая силами отлично учитывая реальность угроз бывшего командарма Сиверса, окружившего себя бандами, не покинет поста и будет исполнять порученное ей дела, охраняя ценность вверенного имущества и ценности, опираясь на силу и авторитет центральной советской власти»18.

Как видим, конфликт в устах лискинских тыловиков предстает еще более серьезным, а действия Р.Ф. Сиверса, откровенно покровительствующего своим отрядам, обладающим немалым продовольственным имуществом, и не желающим разоружаться (а разоружение, как видим, происходило в весьма значительных масштабах), вызывали недовольство и тревогу.

Надо сказать, что в воронежском Совете были не в восторге от приехавших военспецов, особенно были недовольны военным комиссаром В.И. Ивановым. Протокол расширенного заседания воронежского губисполкома Совета от 20 мая 1918 г. гласит, что прибывший от Высшего Военного Совета (Л.Д. Троцкого) военный комиссар Иванов должен был организовать отпор немцам в районе Валуек и Новохоперска. Однако,

«От Военного Отдела поступило заявление об инциденте, происшедшем между Военным Комиссариатом и Военным Комиссаром Ивановым (В.И. Иванов присутствовал на заседании ИК. – М.Р.). Военный комиссариат, обсудив заявление от Иванова, который заявил, что он, как присланный из Центра и назначенный приказом Верховной власти Воронежским Губернским Комиссаром по Военным делам, имеет право реорганизовать военный комиссариат по своему усмотрению согласно декрета, а также, что он имеет право распустить даже Исполнительный Комитет, и что он никаких партий не признает, действует согласно распоряжения с выше». В ответ Военный отдел предлагал ходатайствовать «пред Исполнительным комитетом об отозвании т. Иванова из Военного комиссариата как способного вносить в дело лишь полную дезорганизацию… Ходатайствовать пред Верховной Коллегией об утверждении вместо т. Иванова Военным Комиссаром т. Горелова, как опытного и вполне соответствующего своему назначению»19.

Исполком в общем поддержал возмущение Военного отдела, хотя принятая резолюция носила примирительный характер:

«Принимая во внимание, что Центральная Власть назначает Комиссара, мы не имеем права ни отозвать, ни назначить других, а для расследования конфликта выбрать трех лиц исходя из того, что этот конфликт был между сотрудниками Военного Комиссариата и Комиссара тов. Иванова. Выбраны в Следственную Комиссию: Драгачев, Нелюбин и Григорьев».