На внутреннем фронте Гражданской войны. Сборник документов и воспоминаний

«Заговор Полонского»: мифы и реальность в истории махновского движения

Ю.П.Кравец (Запорожье, Украина)

Несмотря на наличие значительной по объему литературы, посвященной махновскому движению, немало известных событий в его истории нуждаются в дополнительном изучении. К их числу должно быть отнесено и так называемое «дело Полонского» – арест и расстрел в начале декабря 1919 г. в Екатеринославе группы коммунистов во главе с командиром одного из повстанческих полков, обвиненных в измене и организации заговора против Махно. О нём сообщается практически в каждом исследовании по истории махновщины, но до сих пор исследователи так и не смогли прийти к единому мнению, что же в действительности имело место – реальный заговор, или провокация махновской контрразведки1.

Ранняя советская историография отнеслась к этому событию неоднозначно. В частности, М. И. Кубанин, автор первого в СССР серьезного исследования о махновском движении, по каким-то причинам посчитал нужным вообще не упоминать в своей книге о «деле Полонского», хотя ему были известны многие документы, в которых о нем говорилось. В то же время другой советский исследователь В. В. Руднев в популярном очерке о махновщине, изданном в 1928 г. на русском и украинском языках, писал: «Уничтожение коммунистов, находившихся на территории махновщины на полулегальном положении, было введено в систему. Это было специальностью махновской контрразведки. Сначала убрали «втихую» малоизвестных. Затем стали чистить армию». Жертвой этой чистки якобы и стали Полонский со своими товарищами2. Такой взгляд на события и был закреплен в дальнейшем в советской историографии.

В 1987 г. в издававшемся тогда в Париже историческом альманахе «Минувшее» была напечатана статья «Махно и Полонский», в которой неизвестный автор, скрывшийся за псевдонимом С. Беленко, предпринял попытку подробно рассмотреть «дело Полонского» в контексте исследования вопроса о том, «на каких принципах базировался союз большевиков с анархо-коммунистами в 1918–1919 гг. и к каким методам прибегали коммунисты для того, чтобы победить, выражаясь словами Ленина, «буржуазно-анархическую стихийность»». Основываясь преимущественно на ранее опубликованных материалах, С. Беленко отстаивал версию антимахновского заговора и полагал, что Полонский еще с весны 1919 г. действовал по заданию Всеукраинской ЧК3.

По мнению украинского историка В. Ф. Верстюка, факты склоняют к выводу, что «инцидент с Полонским не носил характера кампании, направленной против коммунистов, как это позднее пыталась представить большевистская пропаганда, а потом и советская историография. С другой стороны, убийство Полонского было не результатом раскрытия покушения на Махно, а, вероятнее всего, следствием гипертрофированной подозрительности, которой страдал «батько», а, возможно, и интригой его контрразведки, которая была не прочь доказать командующему свою верность»4. Таких же выводов придерживался в своей статье Ю. Р. Федоровский5.

Картину масштабного заговора против Махно представил в своей книге В. А. Савченко. Он утверждает, что Полонский лично «разработал план переворота, рассчитывая на «кресло» «батька», и добился у губкома партии разрешения на реализацию своего плана убийства Махно»6.

Окончательно закрыть вопрос о существовании заговора попытался С. Стеценко, который в одной из своих статей безапелляционно заявил, что выявленные им в Центральном государственном архиве общественных объединений Украины документы «убедительно свидетельствуют, что такой заговор был». По утверждению исследователя, заговором руководил Екатеринославский губком КП(б)У, а ответственность за уничтожение Махно возлагалась на Полонского и других большевиков, служивших в повстанческой армии7. На самом же деле, как будет показано ниже, С. Стеценко выдал желаемое за действительное, и те архивные документы, на которые он ссылается (один из них, кстати говоря, был опубликован еще в 1925 г.), наличие заговора не подтверждают.

Долгое время круг источников, использовавшихся при изучении «дела Полонского», ограничивался воспоминаниями всего лишь двух участников большевистского подполья в Александровске и Екатеринославе осенью 1919 г. и несколькими документами, введенными в научный оборот в 1920-е годы. Сначала в 1922 г. журнал «Пролетарская Революция» опубликовал воспоминания бывшего члена Екатеринославского губкома КП(б)У и секретаря губревкома Владимира Мирошевского8. Несколько лет спустя на страницах журнала Истпарта ЦК КП(б)У «Летопись Революции» увидели свет воспоминания другого члена Екатеринославского губкома КП(б)У – Григория Коневца9. Там же были помещены и два документа из архива Зафронтового бюро (Зафронтбюро) ЦК КП(б)У, в которых более или менее подробно освещались обстоятельства расстрела Полонского10. К сожалению, публикация документов в журнале была осуществлена крайне неудовлетворительно, с необозначенными пропусками и ошибочным прочтением отдельных мест текста. Даже фамилия автора одного из опубликованных докладов – Льва Чехолина11 была прочитана неверно и в искаженном виде (Четолин) надолго закрепилась в исторической литературе.

Кроме указанных документов, журнал «Летопись Революции» в 1929 г. опубликовал доклад члена Екатеринославского губкома КП(б)У Клавдии Даниленко о положении в Екатеринославской губернии, в котором также упоминалось о расстреле Полонского12.

Начиная с начала 1990-х годов, для описания событий, связанных с расстрелом Полонского, историками стали широко привлекаться воспоминания бывшего начальника штаба Революционной повстанческой армии Украины (махновцев) Виктора Белаша13. Правда, делалось это без какой бы то ни было критики содержащихся в них сведений и без учета того факта, что сам В. Белаш в конце ноября – начале декабря 1919 г. болел тифом, а его обязанности по должности начальника штаба армии исполнял Александр Тарановский14. К тому же лишь немногие исследователи обращались непосредственно к оригинальному тексту воспоминаний, хранящемуся в архиве. Большинство же использовало изданную в 1993 г. книгу «Дороги Нестора Махно», в которой соответствующий фрагмент был подвергнут существенной переработке сыном упомянутого В. Белаша Александром Белашом15.