Колокол Люцифера

Подручные Гёббельса подробно «анализировали» народную русскую музыку и искусство, определяя их как «варварское», а революционную культуру целиком как «дегенеративную», в особенности обращая внимание на новые направления вроде символизма, кубизма и пр. В произведениях русских писателей нацисты находили лишь социальную апатию, толстовское импотентное «непротивление злу», культ бродяг, культ грязи и беспорядка, безволие и инфантильные искания неведомого «смысла жизни».

По мнению немецких «экспертов», русские от рождения сильно подвержены азиатской языческой мистике, с её варварскими обрядами, перемешанной с христианством до чудовищной смеси, называемой русским вариантом православия, непонятной европейским народам, а национальная русская культура веками была подвержена сильному влиянию языческих угорских, финских, самоедских и монгольских племён.

В пропаганде подчёркивалось, что неприятие русскими свободы имеет древние корни, связанные с жестоким климатом и низкой культурой земледелия — русские ещё задолго до большевистской коллективизации жили большими общинами, которым принадлежали общие поля, на которых работали вместе и делили между собой полученный урожай.

Нацисты наделяли русских врождённой подозрительностью и неприветливостью, противопоставляя европейской весёлости и гостеприимству, называли русский язык грязным, т.к. в своей обычной речи русские якобы почти всегда использовали в повседневной речи брутальную и нецензурную ругань, перемешивая её с обычными словами.

«Природную» русскую двуличность, скрытность и подлость в нацистской пропаганде сравнивали с «чисто европейскими» честностью, открытостью и благородством, а дикому азиатскому стадному коллективизму, якобы присущему всем русским — индивидуальность европейцев.

Вот так описывалась «культурная экспансия» русских в украинской коллаборационистской газете: « <…> И именно эту здоровую украинскую душу пытаются уничтожить, чтобы тем самым ликвидировать нас окончательно. Поэтому они засыпали Украину «произведениями» своих «писателей», вознесли до небес свои «культуру» и «цивилизацию». <…> Уничтожали украинскую индивидуальность коллективизацией и «раскулачиванием», уничтожали честность насильственной изменой. А украинское веселье задушили маревом голода, расстрелов и ссылок. Стремились привить психоз и хаос (сама большевистская система — один хаос). Старались превратить в хмурую и вялую отару, которая бы с азиатским равнодушием ничем не интересовалась и не увлекалась: «всё равно!». Одним словом, переделать на «своих» — серые толпы рабов, которые идут без звука, без радости и без грусти, без любви и без ненависти. То есть, без души, под свист кнута царя или Сталина — всё едино. <…> У нас хотели украсть нашу душу. Поэтому так нагло высмеивают всё, что специфично наше — язык, обычаи, наряды. Поэтому нас преследовали и высмеивали на нашей земле <…> Первое, что сделала Москва, захватив Украину, установила крепостное право и барщину. Казаки, освободив украинский народ от поляков, отменили крепостное право. Москва снова установила его. <…> Воспитывали на своих «честностях»: нищете, грязи, брутальности и бескультурщине. Москва сделала нас вульгарными! Москва заазиатила нас!».

Как будто не было колоссального вклада русских в мировую науку и культуру. Не заметили нацисты ни Менделеева, ни Чайковского, ни десятков других выдающихся русских с мировым именем, ни сотен менее известных врачей, инженеров, конструкторов, чей вклад в мировую цивилизацию не оспаривался ранее никогда до нацистов.

Немцы приглашали бывших хозяев, бежавших от революции за границу и любых других предприимчивых людей участвовать в возрождении на оккупированных землях местной промышленности, в восстановлении эффективного сельхозпроизводства на базе созданных в советское время колхозов. Да, именно так, колхозы оккупанты не только не тронули, но и всячески их рекламировали в качестве прогрессивного метода ведения сельского хозяйства.

На территориях, населённых преимущественно русскими, нацисты в своей пропаганде использовали те же методы, но с обратным смыслом. Русские назывались культурным народом, с древними традициями. При этом предполагалось, что сама эта русская культура была почти европейской, т.к. принесена на Русь пришлыми иностранцами в 16—19 веках. А большевики, со слов оккупантов, пытались разрушить традиционный уклад жизни и отвратить русских от православной веры их же собственной национальной культуры, заменив на «жидовскую» революционную, по сути, бесовскую обманку. Оккупационные немецкие власти в меру сил помогали восстанавливать православные храмы в городах и сельские церкви в глубинке.

Известная с древних времён политика «разделяй и властвуй» дополнилась новым тезисом — «говори каждому своё, стравливая народы друг с другом и властвуй».

В пропагандистских целях немцы разрешили населению использовать на оккупированных территориях в качестве законного платежа советские рубли.

Курс советского рубля по отношению к немецкой рейхсмарке был установлен как 10 рублей за одну марку. Немцам пришлось смириться с тем, что на советских купюрах были изображены советский лётчик, красноармейцы и прочие символы советской жизни, а крупные купюры номиналом в 10 рублей и более украшали портреты Ленина.

В листовке, расклеенной в украинских городах, было написано: «Германские власти уважают любой добросовестный труд. Никто не вправе лишать новых граждан Великого Германского Рейха денежных накоплений, честно заработанных тружениками, в том числе при большевиках».

Подозреваю, что истинной причиной использования в денежном обороте советских денежных знаков была банальная нехватка оккупационных марок, имевших хождение вне Рейха, для обеспечения нормального товарно-денежного оборота. К 1943 году выпущено 7 миллиардов 122 миллиона таких оккупационных марок, что было явно недостаточно, учитывая огромные территории, оккупированные Германией.

Настоящих «твёрдых» рейхсмарок, выпущенных Рейхсбанком для оборота в самой Германии, на захваченных немцами восточных землях было очень мало.

В 1942 году советские рубли на территории Украины немцы решили заменить новой оккупационной валютой — карбованцами. Именно так именовались деньги Украинской Республики в 1917—1919 годах.

Для Рейхскомиссариата «Украина» немецкими дизайнерами были созданы новые купюры с явным пропагандистским содержанием изображений на банкнотах: на карбованцах были нарисованы счастливые дети, рабочие и крестьяне, моряки и учёные и всё это благообразие красовалось под нацистским орлом со свастикой.

Весной 1942 года гитлеровцами был создан Центральный эмиссионный банк Украины (Zentralnotebank Ukraine).

В обращение новые купюры, напечатанные в берлинской государственной типографии Reichsdrukerei, были введены 1 июля 1942 года.

Обменный курс карбованцев по отношению к советскому рублю был установлен как один к одному.

Когда оккупационные власти столкнулись с заброской, при помощи дальней авиации, советским партизанским соединениям и диверсионным отрядам крупных партий советских рублей, был издан приказ об обязательном обмене до 25 июля 1942 года всех советских купюр с номиналом от 5 рублей и выше. Купюры достоинством один рубль и три рубля оставались в обращении.

В приказе об обмене дензнаков было сказано, что советские банкноты могут быть конфискованы, если не будет доказано, что они приобретены законным путём, а не получены от партизан в качестве оплаты или подкупа.

Доверие к новым деньгам было быстро утрачено после Сталинградской битвы. Курс карбованца начал стремительно падать и по отношению к рейхсмарке, и по отношению к советским рублям, всё ещё имевшим хождение, но уже на чёрном рынке. Те, кто получал в этой новой национальной валюте зарплату от оккупационной администрации, стремились как можно скорее избавиться от карбованцев, купив на них что-нибудь или нелегально обменять на советские рубли. Украинцы понимали, что на освобождённой от гитлеровцев территории эти новые купюры не будут иметь никакой ценности.

Если на Украине советские рубли были выведены из обращения, то на других оккупированных территориях советские дензнаки немцы из обращения не выводили до самого прихода Красной Армии. Такими купюрами получали зарплату чиновники, рабочие, полицейские и др.

При поддержке военных администраций на оккупированных территориях издавалась националистическая и антисемитская литература, выпускалось чуть менее 300 наименований местных газет, тиражи многих из них составляли сотни тысяч экземпляров. Газеты и журналы выходили на территории всех оккупированных территорий: на Украине, в России, Белоруссии, Молдавии, Латвии, Литве. Они выпускались на русском, украинском, белорусском, молдавском, литовском, латышском, эстонском и других языках.

Газеты были как региональные, так и местные (районные и сельские). Например, в станице Лабинской местная газета выпускалась школьным учителем русского языка и литературы.

Выпускались также специализированные издания, ориентированные на конкретные группы читателей (рабочих, крестьян, военных, женщин, учащихся и пр.). На Смоленщине тиражом в 150 тысяч экземпляров выходила специальная газета для крестьян «Колокол». Кавказская газета «Газават» выпускалась немцами специально для мусульман Северного Кавказа.

Издавалось много газет на языках народов СССР, как, например, «Мариупольская газета» и «Донецкая газета» на украинском языке или «Двинский вестник» на латышском языке.

В каждом номере должны были присутствовать в обязательном порядке антисемитские статьи, новости о победах германской армии и официальные сообщения оккупационных властей. Большую часть газетных площадей занимали «аналитические статьи» о превентивном оборонительном характере войны Третьего Рейха против СССР, содержащие ни на чём не основанные обвинения Советского Союза в развязывании войны против Германии.

Одни газеты так и не вышли из формата небольших нерегулярно выпускаемых информационных листков, другие же развились в объёмные ежедневные издания, сразу после того, как с оккупационными властями начинали сотрудничать бывшие советские журналисты и редакторы, имевшие издательский опыт или специально приглашённые немцами бывшие эмигранты с соответствующим опытом в издательском деле.

Сотрудничество с оккупационными властями бывших работников советской прессы было очень распространённым явлением. Например, редактором оккупационной смоленской газеты «Новый путь» стал бывший редактор советской смоленской газеты «Рабочий путь». Вместе с бывшим редактором газеты «Псковский Колхозник» в оккупационную газету «За родину» перешла полностью вся редакция.

Религиозные журналы, наподобие издания «Православный христианин», несли в массы оголтелый антисемитизм с религиозной окраской, в духе дореволюционных черносотенных боевых листков.