Краснодар: годы испытаний 1942-1943 годы. Книга первая

Подойдя к поврежденному окну, я увидела незнакомого мужчину: он хватался руками за подоконник и стремился вылезти в окно, однако у него не было сил сделать это. Руки у него были сильно обожжены, поэтому тянуть его за руки я не могла. Сняв с головы платок, я продела его мужчине под мышки и начала его тащить.

С моей помощью он, наконец, выбрался. Был он нерусский, но какой национальности, сказать не могу, среднего роста, лет 30–35, одет в краснофлотскую (черную) шинель, на ногах был только один ботинок, на руке висел котелок. Лицо у него сильно почернело, язык распух, т. к. был прокушен.

Из подвала пахло чемто горелым, доносился смрад. В это время ко мне подбежал незнакомый мальчик, и мы вдвоем отвели мужчину в полуразрушенное здание школы (№ 2), находившееся поблизости. В школе мы нашли неповрежденную комнату, где и положили мужчину. Мальчик принес в котелке воды, и мы напоили раненого.

Я стала расспрашивать, что же с ним произошло, однако он говорить не мог, знаками объяснял, что его чемто облили и подожгли. Потом он умолк…

Полагая, что в подвале могли остаться и другие люди, я вернулась к зданию гестапо и стала разбирать камни, которыми были заложены окна. Они не были зацементированы, а просто сложены один на другой и легко вынимались.

За камнями в окнах оказались железные решетки, а стекла были выбиты.

Вскоре ко мне присоединились несколько мужчин и женщин, которые, воспользовавшись отступлением немцев, прибежали к зданию зондеркоманды, надеясь спасти арестованных. Мы пробрались в подвал. Фонаря ни у кого не оказалось, поэтому мы освещали себе путь спичками и факелами из бумаги. Двери в коридор уже до нас были кемто открыты. Когда мы зашли в коридор, то увидели там много обгоревших мужских трупов, но сколько их было, я сказать затрудняюсь, так как мы их не считали, да и освещение было очень слабое. В конце коридора у стены мы увидели обгоревший труп женщины, которая прижимала к груди труп ребенка, трехчетырех лет»287.

Уходя досрочно из Краснодара, командир 326го пехотного полка 198й дивизии врага полковник Кайзер вывел свой полк из города, взорвав за собой последний уцелевший мост. При этом все вспомогательные подразделения, так называемые «факельщики», арьергард и полиция, были брошены на произвол судьбы.

Советский писатель Константин Симонов в числе первых вошел в Краснодар вместе с частями 46й армии. В сборнике «Советское информбюро 1941–1945» опубликован его рассказ «Краснодар» о этом событии. В нем говорилось:

«Когда дымный рассвет поднимается над городом, и на задворках ещё стучат автоматы, и то там, то тут сухо щелкают винтовочные выстрелы, а на восточной окраине города, на булыжной мостовой, толпятся женщины, дети и неведомо откуда добытый букет цветов падает в первую въезжающую в город легковую машину, – должно быть все это, вместе взятое, и называется счастьем.

Да, горят дома, и невероятно изуродованные камни и железо громоздятся кругом, и нет дома, в котором не плакали бы о покойнике, но всетаки, что бы ни было, сегодняшний рассвет в Краснодаре – это счастье, трудное, прошедшее через смерть и горе военное счастье.

Счастье всегда приходит неожиданно. Так оно пришло к нам и здесь, среди пожаров и канонады, среди всех трагических случайностей войны, к которым как бы ни привыкли люди, до конца привыкнуть они все равно никогда не смогут.