Остановка

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Бар, превращенный в эстрадно-молодежное кафе «Минутка». Здесь почти ничего не изменилось. Вместо батареи фруктовых бутылок и банок — вазочки с печеньем, плитки шоколада, сигареты. На протяжении сцены будут звучать вперемежку пленки «АББА», «Бони М», прекрасная музыка ансамблей «Песняры» и «Червона рута», слышатся отчаянно безоглядные голоса Аллы Пугачевой, Софии Ротару. За столиком О л е с я и Н е р у к о т в о р о в пьют кофе и пепси-колу с апельсинами.

Н е р у к о т в о р о в (левая, свободная рука его находится где-то в районе талии Олеси, хотя об этом можно только догадываться; он размягчен, умилен). Оставим тебя здесь буфетчицей. Об этом я договорюсь, не беспокойся.

О л е с я. Только мечтать.

Н е р у к о т в о р о в. А что тут мечтать, сказано, мамочка, — все.

О л е с я. А не мелко ли? Менять роль известного у клиентуры мастера на роль буфетчицы? Как вы полагаете?

Н е р у к о т в о р о в. Тоже сказала! Да ты знаешь, сколько это место стоит? Чистый случай, что прежний бармен ушел.

О л е с я. Значит, все приплачивают, а мне даром?

Н е р у к о т в о р о в (веско). Сколько надо, я им подкину. Случай такой редко выпадает. Свалял малый дурака. Ему, видишь ли, в буфете не престижно. А сущность все равно одна.

О л е с я. Какая?

Н е р у к о т в о р о в. Спрос превышает потребление, остальное — детали.

О л е с я. Красиво говорите. Ни о чем думать не надо. Все само в руки плывет. (Прихлебывая кофе.) Я о такой жизни и не грезила. Начну перестраиваться. Главное ведь здесь — химичить научиться. По-умному.

Н е р у к о т в о р о в (после небольшой заминки). Нет, мамочка. Этого не надо.

О л е с я (очень удивлена). А как же тогда?

Н е р у к о т в о р о в. Работать надо честно. А оно само перепадет, не беспокойся. (Тянет губами.) На уголовщину никогда не иди. Гиблое дело. (Пьет.) В тот момент, когда в первый раз схимичишь, в тот самый момент, считай, «век уж твой отмерен», как сказал поэт… Так что нельзя.

О л е с я. И вы никогда… сами-то… ничего?

Н е р у к о т в о р о в. Никогда. Ничего.

О л е с я. С чего же вы тогда целыми днями хлопочете? Расстраиваетесь. Я-то думала…

Н е р у к о т в о р о в. Зря думала. Я — за так. Посему всюду желанен, все меня угостить норовят. (Пьет.) А коли… само что-нибудь набежит — другое дело. Только в ручку не гляжу. Себя уважаю.

О л е с я. Ух вы! Ну-ну!

Н е р у к о т в о р о в (тяжело вздохнул). Вот дело ведь какое. Кажется, и не проживу без тебя теперь.

О л е с я. Уж как-нибудь.

Н е р у к о т в о р о в (с силой). Выходи за меня. Ноги тебе мыть буду. (После паузы.) Если б ты знала, как мне охота тебе хорошую жизнь наладить. Такой смысл у меня теперь появился.

О л е с я (после паузы). Хорошая жизнь, Иван Сидорыч, не для меня. Не привыкну я к ней.

Н е р у к о т в о р о в. Кто к ней не привыкнет. К ней всякий привыкнет. И притом моментально.

О л е с я. Надо через мое пройти, чтобы понять.

Н е р у к о т в о р о в. Попытаемся.

О л е с я. Одна только Светка Барышева способна меня понимать. А почему? Потому что она тоже через это прошла. Как говорится, у нас с ней под надстройкой сходный базис.

Н е р у к о т в о р о в. Что у тебя было или не было, мне известно. Так что не пугай.

О л е с я. Узнавали?

Н е р у к о т в о р о в. А то нет! Равнодушия к твоей жизни я проявлять не могу. (Разводит руками.) Коли она теперь и моя тоже.

О л е с я. С чужих слов, Иван Сидорыч, мою жизнь не постигнешь. Ее надо — из первоисточника. Вот к примеру, была у меня в Москве любовь. Интересно вам, надеюсь?

Н е р у к о т в о р о в. Непременно.

О л е с я. Первая и последняя. Этому парню я готова была не то что ноги мыть, как вы выражаетесь, а под нож за него. А оказалось, всерьез я ему не нужна. Всегда он, бывало, обрадовать тебя спешит, развеселить старается. Как будто жизнь чрезвычайно милая, праздничная штука. Люди хохочут, компания пестрая, а я гляжу на него — и аж губам больно, как люблю. Гуляли мы с ним долго. Когда со Светкой перекочевали сюда, он и тогда часто наведывался, скучал. А привязать его к себе не сумела.

Н е р у к о т в о р о в. Вот тебе и скучал.

О л е с я. Думала, придет время, зарегистрируемся, а пока… куда этому телку семью заводить? Ему ж только бегать хочется. (Задумалась.) Однажды возникла здесь, Октябрьском клубе деятельница. Эдакий комсомольский вожак в юбке. Наладила она, переналадила все кружки: самодеятельности, авиалюбителей, кинолюбителей и филателистов. Хваткая, благополучная. И ни с того ни с сего мой теленок точно в транс вошел. Киностудию московскую забросил, каждый день здесь. Будто магнитом скрепку притянула…

Н е р у к о т в о р о в. Ну а ты?

О л е с я. Я? Вспомнить стыдно.

Н е р у к о т в о р о в. Била ты ее, что ли?

О л е с я. Не била. Но в мыслях что у меня творилось, лучше не вспоминать. Никогда бы я, дорогой вы мой Иван Сидорыч, не поверила… Все о ее смерти мечтала. (Помолчала.) Меня подкосило не то, что эта комсомольская богиня его отняла и всю мою жизнь перевернула. А… что она такая правильная, ничего не хлебнула, все-все ей даром досталось. Без всяких ее усилий.

Н е р у к о т в о р о в. И чем кончилось?

О л е с я (не сразу). Чем? Свадьбой!

Н е р у к о т в о р о в. Ну и какой твой грех? Ты же ничего не сделала.

О л е с я. Мало что! Я-то знаю про себя, чего хотела.

Н е р у к о т в о р о в. Не знаешь!

О л е с я. Я могла убить не задумываясь. Будь на то благоприятные обстоятельства.

Нерукотворов, Чепуха! Когда б они были, эти благоприятные… ничего бы ты и не сделала. Поняла? В том-то вся штука.

О л е с я (после паузы). А вы почем знаете?

Н е р у к о т в о р о в. Уж как-нибудь эту подкладочку жизни я с малого расстояния разглядывал. И с фарцой приходилось, запугивали меня. Ты, Олеся, настоящий человек и никогда другим быть не можешь. (После паузы.) Я — другое дело, я уже испорченный.

О л е с я. Вы-то чем?

Н е р у к о т в о р о в (пожимая плечами). Да хотя бы враньем. Знаешь, сколько хороших людей я обманул? Какому-нибудь бедолаге обещаю: приеду — устрою. Он меня ждет не дождется, а я в другом городе сижу, пивцо попиваю. Я и думать забыл о нем. Потому что там, в глубоком нутре своем, знаю — не могу помочь. Уже в тот самый момент, когда обнадеживаю, знаю. Мне бы честно сказать, а я не могу. (Горячо.) Моя подлость, что привык к человеческой благодарности. К восторгу… даже от одного моего присутствия. (После паузы.) Вот я и обещаю всем направо-налево, а потом бегаю, чтобы не догнали.

О л е с я. Но многим-то вы помогали.

Н е р у к о т в о р о в. Пусть. Но те, которые на лавочке просидели или дома до рассвета прождали. Им-то каково! Тут драмы, да какие! А я и поинтересоваться боюсь. (После паузы.) Вот какой я с изнанки. Так что ты думай, Олеся, хорошо думай, прежде чем со мной связываться.

О л е с я. Я уже подумала.

Н е р у к о т в о р о в. Да?

О л е с я. Не могу я вас любить, Иван Сидорыч. Хороши вы, плохи ли, не могу, и все. А без любви куда денешься. Это ведь одна слава, что женщине хоть бы с кем, лишь бы не одной. Если хотите знать, для бабы не с тем быть — вот что страшно. А одной — ерунда! (После маленькой паузы.) И в буфетчицы не пойду. Тоже не по мне, извините уж. Привыкла я со Светкой. Она мне вроде семьи.

Входит С в е т л а н а.

Вот, явилась красавица. (Оглядывает ее.) Медовый месяц. Как любовь преображает, а, Иван Сидорыч?

Светлана, увидев Олесю с Нерукотворовым, осторожно присела к другому столику. Положила сумку. Торопливо развернула газету, жадно читает.

Н е р у к о т в о р о в (тихо). Ты совсем-то не отказывайся от меня. Я ведь не тороплю.

О л е с я (возвращаясь к прежнему тону). Ну… если вы согласны ждать, другое дело. Человек предполагает, а бог располагает, так ведь?

Н е р у к о т в о р о в (вздохнул). Ладно, иди к своей «семье». Вечером, может, что-нибудь сообразим? Я все равно еще работать здесь буду. (Достает свои блокноты.) А он жив?

О л е с я. Кто?

Н е р у к о т в о р о в. Твоя бывшая любовь.

О л е с я. Жив, жив. Вам-то что?

Н е р у к о т в о р о в. Ничего. Если человек жив — еще ничего не потеряно.

О л е с я. Все потеряно.

Н е р у к о т в о р о в. Э… э… мамочка. Жизнь порой такие коленца выкидывает.

О л е с я (пожимает плечами, идет к Светлане). Привет, подруга.

С в е т л а н а (опуская газету, которую дочитала). Привет.

О л е с я. Что-то ты не больно счастливая.

С в е т л а н а (запальчиво). А почему я должна быть счастливой? Кто сказал, что человек обязательно должен быть счастливым? Хорошее, плохое — все жизнь.

О л е с я. Не к добру ты зафилософствовала. Ладно. Что будем делать?

С в е т л а н а (бодрясь). На-ка, почитай. (Дает ей газету.)

О л е с я (вслух). «Наука расширяет горизонты. В крымском совхозе имени Щорса». Уже интересно. (Читает про себя, затем вслух.) «Опыт Е. Легкова должен быть тщательно изучен и для последующей наладки серийного производства спецпродукта, изготовленного пока лабораторным способом…» (Откладывает газету.) Ну и ну! Уже в газету залетел. Значит, теперь все! (Протягивает Светлане пачку сигарет.) Будут Легкова пропагандировать и внедрять. Только мы его и видели.

С в е т л а н а (берет сигарету). Увидим.

О л е с я (снова взяла газету). Нет, вы только подумайте, что здесь сказано! (Отбрасывает газету.) Вот это да! Вот это амплитуда!

Входит сильно запыхавшийся К а л е н д а р е в под руку с Л и д и е й. Через плечо у него магнитофон, из которого постукивает ритмическая музыка.

К а л е н д а р е в (Лидии, показывая на Нерукотворова). Я ж говорил. А вы — «прячется». (Усаживает Лидию за столик к Нерукотворову, сам с играющим магнитофоном подсаживается к Светлане и Олесе.) Ну что, девочки? Цветы мои запоздалые. (Целует каждую.) Не забыли ли вы, что сегодня открываем дискотеку? Первую в нашем городе.

О л е с я. У тебя все — первое.

К а л е н д а р е в (не реагируя). И, в отличие от кафе, есть установка (восторженно) крутить музыку всех стран мира! Ура! (Запускает звук на полную мощность с записью финской певицы Марион. Тут же возвращает звук к прежней громкости.)

Светлана и Олеся переглядываются.

И учтите (грозит), не надо этих… переглядок, скепсиса. (Захлебываясь.) Дискотеки — новая форма проведения досуга молодежи. Ясно? Они должны совместить танцы, музыкальные ретроспективы, состязания «веселых и находчивых», «живую газету». Понятно?

О л е с я. Давай «совмещай»!

К а л е н д а р е в (сникая). Ты — против?

О л е с я. Чересчур много ты всего стал совмещать.

К а л е н д а р е в. Прогресс, незабудка, темпы. Город наш преображается, соответствуя неутолимым культурным аппетитам его граждан.

О л е с я. Город-то растет… А с тобой вот что творится?..

К а л е н д а р е в. Со мной?.. Ничего. (Ставит магнитофон, выключает.) А тебе кажется, я стал много суетиться?

О л е с я. Ничего мне не кажется. Открывай свои кафе, дискотеки, толкай речи. (Показывая на газету.) Люди в это время в Вавиловы выходят, миры открывают, а ты — дискотеки.

К а л е н д а р е в. Хм… (Углубляется в чтение газеты, присвистнул.) А сам где?