Кто мы и откуда...

VII

Навсегда ли потеряно прошлое первобытного человечества? — Наши средства для восстановления исчезнувшего. — Периоды культурного развития человечества. — Антропологические и археологические исследования миоценового и плиоценового человека, остатки позднейшей культуры. — Связь антропологии с археологией при изучении доисторического человека. — Ученые, потрудившиеся над восстановлением быта последнего. — Результаты изучения первобытной культуры.

С тех пор как Буше де Перт доказал существование человека в эпоху пещерного медведя и мамонта, изучение первобытной человеческой культуры превратилось в обширную область науки, с одной стороны, изучаемой археологами, с другой — антропологами.

Подобно тому, как натуралист составляет по какой-нибудь одной кости первобытного животного, его зубам представление о физическом облике последнего, его образе жизни, пище, точно так же антропология учит нас, как можно на основании устройства черепа первобытного человека и других анатомических признаков делать заключение о степени умственного его развития. Но исследования естествоиспытателя, опираясь на археологию, идут гораздо далее; он имеет возможность изучить, кроме того, культуру доисторического человека по произведениям его рук. Гробницы и храмы указывают нам на его религию и почитание мертвых; жилища, домашняя утварь, различные инструменты — на образ его жизни и умственное развитие; оружие и укрепления — на способы защиты и нападения на врагов; орнаменты, рисунки — на степень его эстетического развития.

Возможность изучения первобытного человека является далеко не призраком. Основательное изучение сохранившихся остатков древности дает возможность разделить доисторическую археологию на 4 главных периода. Деление это, конечно, искусственное, но все же оно дает довольно ясное представление о развитии человеческой культуры. Самый древний период развития человека — это период палеолитический, или древнекаменный, период отложений, или наносов ледяной эпохи. В этот период человеку приходилось бороться с пещерным медведем, покрытым шерстью носорогом, мамонтом, пещерным тигром. Следующий за этим период называется неолитическим, или периодом шлифованного камня. Этот период характеризуют различные орудия, сделанные из кремня и других камней и прекрасно отполированные. Металлов, кроме золота, изредка употреблявшегося на украшения, здесь не замечается. Оба эти периода соединяются между собой переходной эпохой полуотделанных орудий. Далее следует бронзовый период, когда для приготовления всевозможных инструментов и оружия употреблялась бронза, и, наконец, железный, в течение которого бронза употреблялась уже только для украшений, для рукоятки, а само оружие выделывалось из железа.

Не следует, однако, смотреть на эти периоды, как на что-либо строго определенное. Камень, например, употреблялся не только в течение первых двух периодов, но также и в периоды бронзового и даже железного, а у скифов железо, судя по некоторым данным, вошло в употребление одновременно или даже ранее бронзы. В Южной России каменный период окончился в очень отдаленную эпоху, так как скифы, по свидетельству Геродота, с незапамятных времен были знакомы с употреблением железа, а в «Слове о полку Игоревом» упоминаются только «стрелы железные», «стрелы каленые» и «копья харалужные».

Предметы из камня, обнаруженные в России, принадлежат по большей части к периоду неолитическому, так как грубо обтесанные орудия встречаются лишь в некоторых местностях, обыкновенно же находят предметы прекрасно, даже изящно отполированные, или же если и обтесанные, то тщательно и красиво (эпоха переходная).

В конце XIX века установился принцип эволюции, в силу которого ничто не может явиться, так сказать, вдруг, без подготовки. В природе все изменяется и совершенствуется. Древний человек в силу закона эволюции не мог явиться сразу таким, как находят его современные антропологи. Так, он умел выделывать грубые орудия из дерева, камня, костей, лепил из песка и глины посуду, которую снаружи обжигал. Неолитический человек стоял еще выше: его посуда изготовлялась из глины, смешанной с мелким кварцем и кремнем, чем достигалась большая прочность.

Судя по оставшимся костям, тогдашний человек хотя и обладал очень низким лбом, громадными сильными челюстями и необыкновенно развитыми надбровными дугами, тем не менее это был все-таки уже настоящий человек. Он тоже лепил грубую глиняную посуду, изготовлял орудия из камня, даже не был чужд эстетических стремлений, что доказывается находкой осколка, отшлифованного наподобие свиной головы. Для довершения духовного облика этого человека следует заметить, что он любил иногда полакомиться мясом себе подобных.

Князь Путятин нашел кучи «кухонных остатков» также и в России, в окрестностях Бологого. Найденные здесь изделия принадлежат к переходному веку полуотделанных орудий, к так называемой эпохе северного оленя.

В Венгрии «террамор», человек свайных построек, оказывается уже гораздо более цивилизованным, так как он разводил скот, возделывал пшеницу, выделывал не только каменную, роговую, костяную утварь, но даже употреблял бронзу, носил ожерелья из зубов, когтей животных. Словом, это был человек, стоящий на рубеже истории и значительно уже удалившийся от того миоценового антропопитека, существование которого считается в настоящее время необходимым. Это было, как полагает Г. Мортилье, существо, знакомое с огнем и употреблявшее его для различных целей. Катрфаж говорит, что только более интеллигентные обитатели миоценовой эпохи догадывались отбивать осколки, находимые среди пережженных кремней, остальные же обжигали камень до тех пор, пока он не разваливался на куски. Впрочем, все это пока только предположения, так как в Европе человек миоценового периода не оставил после себя решительно никаких следов. Даже существование более позднего плиоценового человека зиждется пока только на археологических фактах. В плиоценовых пластах Калифорнии найдены, например, грубо выдолбленные углубления в обломках скал, очевидно служившие вместо ступок, так как при некоторых оказалось что-то вроде пестов. Имеются и другие факты, доказывающие существование плиоценового человека. Споры по этому вопросу тогда лишь прекратятся, когда будет найден сам третичный человек.

Не вдаваясь в историю развития наших познаний о доисторическом человеке, заметим, что только с конца пятидесятых и начала шестидесятых годов XIX века началось серьезное движение в отношении изучения первобытной жизни. Вайтц в своей «Антропологии первобытных народов» делает солидную попытку «связать естественно-историческое познание человека с историческим» и положить основы науке, «долженствующей изучить человека в состоянии его перехода от естественного, первобытного состояния к жизни общественной и культурной», А. Бастиан в своем труде «Человек в истории», сопоставляя многочисленные аналогии в жизни и мысли различных народов, стоящих на весьма неодинаковых ступенях цивилизации, открывает тем новый путь для построения истории первобытной культуры с ее аналогиями и пережитками, — путь, которым в более близкое к нам время так плодотворно воспользовался Э. Б. Тейлор.

Обойтись без голого, хотя далеко не полного списка важнейших деятелей в области археологии по изучению первобытного человека нельзя, потому что наша система изложения не позволяет ссылаться на источники, и, стало быть, многих пришлось бы обойти молчанием. Не говоря о Кювье, Ламарке, Дарвине, Тексли и других естествоиспытателях, игравших ту или иную роль в отношении изучения доисторического человека, мы должны указать здесь на Буше де Перта, Мортилье, Лярте, Лайеля, Топинара, Вирхова, Леббока, Тейлора, Нидерле, Брока, К. Фохта, Гами, Катрфажа, Ранке, Надайяка и многих других, а из русских и польских ученых назовем: Анучина, Богданова, Антоновича, Бобринского, Уварова, Самоквасова, Иностранцева, Мензбира, Петри, Крживицкого, Передольского, Толстого, Кондакова, Завитневича, Перца, Павинского, Харузина, Тышкевича, Поливанова, Лапо-Данилевского, Фелицына, Радлова, Щуровского, Спицына, архимандрита Макария, Ястребова…

Работников было немало… Их совокупные труды принесли богатые плоды, дающие возможность говорить о первобытном человеке, его жизни, нравах и привычках с большой уверенностью. В настоящее время написать роман из времен каменного века можно столь же легко, как и современный, так как материал собран большой; в литературном же отношении такой доисторический роман представит, конечно, гораздо менее трудностей, чем любой даже современный рассказ, так как жизнь в те времена была в высшей степени проста и психология героев отличалась незамысловатостью.