Тысяча шагов от входной двери

Глава 9

С приступом паники Бернарду удалось справиться довольно быстро. Во-первых, он не ощущал себя сумасшедшим, а себе он, в принципе, привык доверять. Кто-то явно хотел убедить его в том, что у него случился алкогольный делирий, но, насколько Бернард помнил из всех тех книг, которые ТАРДИС заставляла его читать, алкогольный делирий не вызывал таких масштабных изменений в памяти пациента, чтобы он аж забыл собственную мать (Бернард вспомнил этот скрипучий голос, кричащий на него из телефонной трубки, и его передернуло) и переписал девятнадцать лет своей жизни в соответствии с каким-то там телесериалом. Во-вторых, он сомневался в том, что у него может быть такая мощная фантазия, которая в измененном состоянии сознания позволила бы ему сочинить историю целого мира, где его книжный магазин являлся бы выдуманной телевизионным сценаристом инопланетной машиной. Нет, нет и еще раз нет. Доктор и ТАРДИС были реальными, и никакой, даже самый толстый и самый глянцевый журнал, продаваемый в Великобритании, не смог бы заставить Бернарда считать как-то иначе.

Он шел в магазин и думал. Думал так усиленно, что ему казалось — его мозг сейчас закипит. Бернард не любил смотреть телевизор. ТАРДИС настаивала только на внимательнейшем просмотре новостных программ, и он относился к этому как к работе, а не как к развлечению. Фильмы, сериалы, спорт, музыка и вообще все, что предлагало телевидение помимо новостей, были для него в основном фоном для вечерней дремы в кресле. Получалось, что неизвестный злодей, который отправил Бернарда в эту реальность-без-настоящего-Доктора, плохо его знал, потому что глубоко проникнуть в его воспоминания не мог. Этот в общем-то недостаточно логически обоснованный вывод должен был привести к решению проблемы неправильного мира, но Бернард еще не понимал, каким именно образом.

Вопросов было много, а ответов не было вообще. Что это за мир: галлюцинация, сон, наваждение или виртуальная реальность? Действуют ли в этом мире хоть какие-нибудь старые правила или нужно следовать новым, которые еще предстоит узнать? Что делать дальше: смириться и ждать или бороться и искать выход?

Так ничего и не решив, он дошел до магазина.

Возле витрины стояла Фрэн и пыталась что-то рассмотреть внутри сквозь пыльное стекло.

— Добрый вечер! — церемонно сказал Бернард и даже слегка поклонился. — Никто не открывает, да?

— Да, — улыбнувшись, ответила Фрэн. — Я слышала, что хозяина уже четыре дня как выписали из больницы, а он все не звонит и не заходит. Вот я и заволновалась.

— Вы же, мисс Катценджаммер, знаете, в какой именно больнице был хозяин, — тихо проговорил Бернард, подходя к Фрэн вплотную, — может, хозяину из-за этого неудобно или, допустим, — он наклонился, прикоснулся носом к ее щеке и прошептал ей в ухо, — стыдно?

— Что же тут стыдного? — вопросом на вопрос ответила Фрэн и повернулась к Бернарду. — У каждого может случиться легкое… помутнение… Хорошо, что тебе уже лучше. Я хотела… — Бернард ее не дослушал и поцеловал в губы. Она не залепила ему пощечину, не обругала и не сбежала, а, наоборот, положила руки ему на плечи и притянула к себе.

— Пойдем ко мне? — спросил Бернард, немного отстраняясь.

— Если ты не будешь выбегать голым на улицу и снова искать свою ТАРДИС, то пойдем, — согласилась Фрэн.

— Я искал ТАРДИС на улице? — удивился Бернард.

— Да, — ответила Фрэн, — добежал до конца квартала и хотел на ней улететь. Кстати, может, ты мне расскажешь, как ты хотел это сделать?

— Знаешь, я передумал, — сказал Бернард, аккуратно освобождаясь из объятий «Фрэн». — Меня накачали там… всяким, и я не думаю, что готов… — он попятился. — Спокойной ночи! — воскликнул он, открывая входную дверь. Зайдя в магазин, Бернард с ужасом подумал, что «Фрэн» или будет пытаться проникнуть вслед за ним силой, или так и будет стоять всю ночь возле витрины и пристально смотреть внутрь, но она недолго, видимо, о чем-то поразмышляла и пошла к себе. В том, что эта женщина — не его верная подруга Фрэн, Бернард и не сомневался.

* * *

Следующим днем был тот самый понедельник, и Бернард утром увидел Мэнни, как ни в чем не бывало заходящего в магазин.

— Привет! — первым воскликнул Бернард.

— Привет, — ответил Мэнни. — Я пришел забрать вещи.

«Дежавю», — подумал Бернард, а вслух сказал:

— Пришел — забирай.

— Бернард, только не нужно делать вид, что ты нисколько не виноват в том, что произошло.

— А что произошло?

— Вот об этом я и говорю. Сейчас ты скажешь, что ничего не помнишь, а я буду выглядеть идиотом, который обиделся из-за ерунды.

— Но я правда не помню! Я бы хотел услышать твою версию. И доктор… Классен говорит, что налаживание отношений с друзьями — необходимое условие выздоровления.

Мэнни сел на стул возле стола Бернарда:

— Я чувствую, что зря ввязываюсь в этот разговор, но что ж, слушай. Ты пил, наверное, дней десять. Уходил утром, возвращался поздно вечером абсолютно пьяный и сразу заваливался спать. В магазине не работал, пропустил встречу с налоговым инспектором… — Мэнни побарабанил пальцами по столешнице, вздохнул и продолжил: — А потом мы поругались. Я говорил, что тебе нужно обратиться за помощью, ты орал, что я слишком умный и могу попробовать блеснуть своим интеллектом, но уже на новом месте работы. Я снова пытался уговорить тебя пойти к врачу, а ты ударил меня в челюсть. Я разозлился и ушел, решив, что пару дней перекантуюсь у родителей.

Бернард задумался.

— Мэнни, а напомни, пожалуйста, как зовут твоих родителей?

— Что? Зачем?

— Проверяю свою память.

— Бернард, то, как зовут моих родителей, сейчас не важно! Родители и родители.

«Кто бы сомневался», — мысленно прокомментировал эту реплику Мэнни Бернард.

— Ладно. Давай дальше.

— Так вот: через два дня я вернулся в магазин и увидел тебя в совершенно неадекватном состоянии: ты бегал по магазину без штанов, кидался в кого-то невидимого бутылками и бросался на него же с ножом. А потом ты кричал, что найдешь ТАРДИС, улетишь на ней куда угодно и никто тебя не найдет.

— Я хотел найти ТАРДИС и улететь на ней? Вот так и кричал?

— Да. Именно так. Я позвонил в службу спасения, и тебя забрали в больницу. Конец истории.

— То есть я, хозяин книжного магазина, — проговорил Бернард, выделив слово «книжного», — ни с того ни с сего увлекся телесериалом до такой степени, что включил часть его сюжета в свои галлюцинации? Я этого совсем не помню. Как же так получилось?

— Да кто ж тебя знает? Смотрел телек и… увлекся, — Мэнни встал, наклонился к Бернарду и заглянул ему в глаза. — Неужели ты не помнишь, как собирался найти ТАРДИС, завести ее и улететь?

— Почему не помню? Отлично помню, — улыбнулся Бернард, тоже вставая. — Я хотел завести ТАРДИС и улететь.

— А как ты хотел завести ТАРДИС? Как она летает? Как ей управлять? Расскажи! — Мэнни схватил Бернарда за плечи и встряхнул, а Бернард увидел, что чужие и холодные глаза Мэнни блестят от возбуждения.

Бернард хотел что-то ответить, но тут почувствовал, как его голову прошила вспышка сильнейшей боли, прокатившейся от уха до уха, и потерял сознание.

* * *

Еще не открыв глаза, Бернард понял, что находится вовсе не в книжном магазине.

— Я знаю, что ты проснулся, — услышал он голос Доктора. — Можешь вставать, тебя уже вылечили и вывели из искусственной комы.

Бернард полежал еще несколько секунд, наслаждаясь моментом, открыл глаза и осмотрелся. В этот раз он пришел в себя в просторной комнате, залитой яркими, кажется, закатными лучами. Ему сразу стало понятно, что вокруг него — самая настоящая реальность, и он удивился, как это можно было ее перепутать с тем странным сном.

— Что со мной случилось?

— Чего только ни случилось, — ответил Доктор и уселся в кресло возле кровати Бернарда. — Сначала ты надышался кровью того осьминога, который отрезал себе щупальце (неужели не понятно, что нужно держаться от нее подальше?) и отравился. Заметь: этот осьминог — очень-очень-очень редко встречающееся существо, но оно оказалось в той комнате именно рядом с тобой и отравило своей кровью именно тебя. Андроиды поняли, что ты сейчас умрешь, и отнесли тебя в местную больницу. Какое-то время я не знал, что с тобой случилось, и чуть не опоздал. Мне пришлось переставлять ТАРДИС ближе к больнице, и пока я этим занимался, ты чуть не умер от анафилактического шока. Лекарство, которое тебе ввели, вызывает аллергическую реакцию примерно в одном случае из десяти миллиардов, представь себе! — Доктор стукнул кулаком по подлокотнику кресла и продолжил: — Тебя перевели в реанимацию. В реанимации случился пожар, потому что именно в это время снаружи именно в эту часть станции ударился неисправный корабль, который не смог правильно пристыковаться, и повредил проводку. Пожар был мощным, ты сильно обгорел. Тебя еле успели спасти и перенесли на склад рядом с больницей. Там, на этом складе, именно к тебе пристали какие-то авантюристы. Они вживили тебе в мозг самодельное устройство для вторжения в сон и, влияя на твое поведение в твоем же сне, хотели узнать секрет управления ТАРДИС, решив, что ты его знаешь. Видимо, я с ними уже когда-то встречался и как-то их… впечатлил. Пока я понял, что к чему, пока пытался до тебя достучаться, прошло три недели.

Бернард даже не особенно удивился:

— А, так это ты мне «звонил»? Это была телепатия?

— «Да» в ответ на оба твоих вопроса. Однако я не знал, как твой мозг интерпретирует мой звонок. Это должен был быть сигнал о нереальности происходящего с тобой.

— Он у тебя получился. Мой мозг чуть не поверил, что ты — моя мамочка.

Доктор почему-то вздрогнул, а потом встал и подошел к окну.

— А сейчас мы где? — спросил Бернард.

— В Лондоне. Я отвез тебя в нормальную человеческую больницу, работающую в две тысячи четыреста пятьдесят девятом году. Здесь лечат абсолютно все, включая последствия отравления и анафилактического шока, ожоги и повреждения мозга после вживления несертифицированных устройств. Вот и тебя полностью вылечили, — Доктор прошелся по палате, повернулся к Бернарду и холодно проговорил: — Сейчас мы зайдем в ТАРДИС, и ты из нее не выйдешь, пока я все-таки не придумаю, как вытащить тебя из фиксированной точки. Твои приключения слишком дорого нам обходятся. Я бы уже мог закончить ремонт, и мы могли бы уже быть там, где должны, а вместо этого… Впрочем, ладно. Ты во всем этом почти не виноват, и я не должен на тебя злиться.

— Один маленький осьминог, — обиженно пробормотал Бернард. — И такие последствия.

— Это был очень редкий осьминог, — сказал Доктор. — Очень. Редкий.