Тысяча шагов от входной двери

Глава 1

— Бернард, я хочу уволиться, — сказал Мэнни сразу после окончания рабочего дня.

— Ты уже пытался, — сделав паузу, проговорил Бернард. — Из этого ничего хорошего не получилось.

— Все серьезно. Кэтрин беременна, и ее отец предложил мне стать бухгалтером в его строительной фирме в Йорке. Так что я хочу уволиться, — повторил Мэнни.

— Нет! Как ты можешь? — воскликнул Бернард, выделив слово «ты», заметался по торговому залу и, словно обессилев, плюхнулся на диван.

— Я должен двигаться дальше, — ответил Мэнни. — И вообще: мне что — теперь всю жизнь с тобой провести? Здесь?

— Почему нет? — буркнул Бернард. — Чем плохо?

— Тем, что я перестал развиваться! — разозлился Мэнни. — Ты только и делаешь, что целыми днями куришь, пьешь и орешь на клиентов, а я тут, с тобой, только тупею!

Бернард молча взглянул Мэнни в глаза, и Мэнни вдруг почувствовал, что сейчас расплачется, несмотря на данное себе утром обещание провести этот разговор с Бернардом по-деловому и без лишних эмоций. Он подумал, что Бернард после заявления о предстоящем увольнении начнет кричать, обзовет его кем-то вроде недоделанного Фрэнсиса Бэкона, возможно, даже кинет в него «Большим Оксфордским словарем», но ничего такого не случилось.

— Вы всегда уходите, — пробормотал Бернард себе под нос. — А я… Я должен оставаться здесь, — он лег на диван и отвернулся к его спинке.

Мэнни неловко стоял возле дивана, не зная, что теперь делать.

— До конца месяца я доработаю, — сказал он.

Бернард на это ничего не ответил. Мэнни вздохнул, надел куртку и вышел из магазина. Он не жил в магазине уже месяц, потому что вместе со своей невестой Кэтрин снял квартиру неподалеку.

* * *

— Бернард, Мэнни, я через неделю переезжаю в Америку! — почти прокричала Фрэн, едва переступив порог магазина.

— Отлично, — прокомментировал Бернард. — Просто замечательно! Позавчера Мэнни заявил, что он увольняется, сегодня — ты решила меня бросить. Кто тебя ждет-то там?

— Не «кто», а «что». Дом во Флориде. Наследство от тетушки Полин. Шанс начать все сначала.

— Поздравляю! — радостно воскликнул Мэнни, но потом посерьезнел: — И сочувствую твоей утрате.

— Я ее плохо знала, — ответила Фрэн. — Но спасибо. За все. Я буду присылать вам открытки.

— Не надо, — сказал Бернард, встал из-за стола, ни слова не говоря, пересек торговый зал и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

* * *

Проводы Фрэн растянулись на три дня, и Бернард уже почти забыл, что Мэнни собрался уволиться, но тот своего решения не изменил, и момент прощания все-таки наступил.

— Все. Я собрал вещи, — Мэнни с огромной нелепой оранжево-голубой спортивной сумкой стоял возле двери и не решался выйти.

— Собрал — уходи, — Бернард даже не встал с дивана и продолжал делать вид, что читает путеводитель по Словакии.

— Может, обнимемся? — предложил Мэнни.

— Не хочу. Уходи.

— Бернард, я так не могу, — Мэнни поставил сумку на пол, подошел к Бернарду и присел на диванный подлокотник. — Я буду тебе писать, звонить и пару раз в год приезжать в гости.

— Не будешь. У тебя будут жена, ребенок, дом, работа, барбекю на заднем дворе с соседями по воскресеньям и боулинг с мужиками по четвергам. Твоя жена переведет тебя на органическую еду, запишет на йогу и заставит следить за уровнем холестерина. Я со всем этим не буду… сочетаться.

— Бернард, может, тебе тоже стоит поменять что-то в жизни? Заняться более прибыльным бизнесом, найти девушку, приобрести нормальное жилье?

— Нет, — отрезал Бернард. — Это все не для меня.

— Почему?! — возмутился Мэнни.

— Ты не поймешь! И вообще: ты собирался уходить.

Оба замолчали. Бернард смотрел прямо перед собой в одну точку, Мэнни, сидя на подлокотнике, сопел и не знал, что ему делать: уйти прямо сейчас или еще немного посидеть, делая расставание все более мучительным для обоих.

— Я давно хотел тебя спросить, — наконец сказал Мэнни. — Как ты вообще решил открыть книжный магазин?

— Мэнни, это не я решил открыть книжный магазин. Это книжный магазин решил открыть меня, — проговорил Бернард.

— Как это?

— Очень просто, но, как я уже сказал, ты не поймешь. Я этого и сам до конца не понимаю, — пробормотал Бернард, но потом его лицо исказилось как будто от сильной боли, и он крикнул: — Проваливай! — Бернард вскочил с дивана. — Видеть тебя больше не хочу!

Мэнни обиженно фыркнул, подобрал сумку, застегнул дрожащими пальцами куртку и ушел. Бернард смотрел ему вслед, пока он не скрылся за углом, а потом еще двадцать минут стоял, прислонившись к дверному косяку и глядя на улицу. После он вернулся в магазин, сел за стол, откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок:

— Ну, и что дальше? — обратился он к магазину с мысленным вопросом.

— Все будет хорошо, Бернард, — прозвучал в его голове спокойный и уверенный ответ.

— Я умираю, — пожаловался Бернард. — И все становится только хуже.

— Все умирают… Все всегда умирают… Но у тебя еще есть время.

— У меня постоянно все болит. Я устал. Можно я не пойду сегодня за газетами?

— Нет, Бернард. Ты знаешь, что ты должен.

Бернард, оперевшись на столешницу, тяжело поднялся. Сердце привычно кольнуло, отдав болью в левую руку, печень заныла, в правом колене что-то хрустнуло, а во рту почувствовалась горечь. Он подождал, когда боль станет хотя бы терпимой, выпрямился во весь рост, достал сигарету, закурил и пошел в газетный киоск, расположенный в конце квартала.

* * *

Семнадцать лет назад

Бернард бежал изо всех сил. Легкие разрывало, сердце билось так, что казалось — их у Бернарда два: одно расположилось где-то в гортани, а второе болталось в желудке, подпрыгивая в такт бегу. Он знал, что шансов на спасение нет: их пятеро, и они вооружены ножами и кастетами; его уже почти догнали и хотят убить. Это была не его «разборка», он пришел, как его попросили, «для массовки», но все, кто с ним был, разбежались в самом начале драки, а он остался один — без оружия и без поддержки. В двадцать лет уже можно было научиться не попадать в такие ситуации, но у Бернарда — с самого детства члена одной из лондонских уличных банд — выбора просто не было.

Он пробежал вдоль площади Рассела, свернул в плохо освещенный переулок и выбежал на узкую и тихую улицу. Здесь на цокольных этажах домов везде были магазинчики, но все они, как казалось, были закрыты.

— Помогите! — крикнул Бернард во весь голос. Сейчас он был согласен на арест за нарушение тишины и покоя жителей этого элитного района, лишь бы спастись.

Он увидел, что один магазин еще работает — в окнах был свет, а дверь была приоткрыта, и, не раздумывая, забежал внутрь.

— Здрассьте… Простите… Я…, — затараторил Бернард и вдруг понял, что, во-первых, он находится в этом помещении один, а, во-вторых, никакой это не магазин, а вполне просторный зал, стены которого только оклеены фотообоями с изображением интерьера книжного магазина. Никаких дверей, кроме входной, и никакой мебели внутри не было.

«Наверное, это какой-то павильон для съемок», — почему-то подумал Бернард и осознал, что теперь его в этом хорошо освещенном зале отлично видно с улицы, и сейчас его заметят и начнут убивать, а он сам себя загнал в ловушку. Он видел, как преследователи подошли к витрине, видел их перекошенные от злобы лица и попятился к задней стене с изображением письменного стола.

Ему хотелось лечь на пол, сжаться в комок и уже как-нибудь быстро и безболезненно умереть, но он, повинуясь своим уличным представлениям о чести, решил встретить свою смерть с достоинством, поэтому гордо поднял голову, перестал отступать и шагнул в центр зала.

Однако даже в приоткрытую входную дверь никто не зашел.

— Куда он делся?! — прорычал один из несостоявшихся убийц, посмотрел по сторонам и, махнув рукой своим подельникам, повел их прочь от магазина.

На Бернарда в этот момент обрушилась такая усталость, что он подошел к стене, прислонился к ней спиной и сполз на пол. Посидев так с полминуты, он попробовал подумать о том, что сейчас случилось, но все мысли словно кто-то остановил снаружи, все силы разом закончились, Бернард завалился на бок и моментально заснул.

Ночью он проснулся от того, что захотел в туалет. Бернард открыл глаза и увидел, что перед ним стоит самый настоящий деревянный письменный стол, возле которого стоит настоящий деревянный стул. Он помотал головой и кое-как встал, держась за стену.

Бернард крепко зажмурился, сосчитал мысленно до пяти и снова открыл глаза. Стол и стул стояли на том же месте, а еще он заметил, что столешница оклеена теми же странными фотообоями только с очень реалистичными изображениями телефонного аппарата, бухгалтерской книги, чернильного набора и дырокола. Бернард даже провел по столешнице рукой — абсолютно все на ней было нарисовано. Он осмотрелся в поисках еще каких-нибудь новых вещей и увидел, что на противоположной от входа стене появилась дверь. Бернард подошел к ней, осторожно потрогал гладкую и холодную металлическую ручку, повернул ее и решительно рванул дверь на себя. За ней оказалась совершенно заурядная кухня, если не считать того факта, что обеденный стол и стулья в ней были настоящими, а плита, холодильник и мойка — также изображенными на фотообоях. Кухню заливал ярко-белый свет, источник которого Бернард не смог найти. В кухне была еще одна дверь, которая, как он тут же выяснил, вела в туалет, слава богу, самый настоящий.

Выйдя из туалета, Бернард машинально направился к раковине, открыл кран и подставил руки под струю воды. Она лилась как-то неправильно — слишком медленно, ровно и бесшумно, словно это была не вода, а бесцветное прозрачное желе, хотя на ощупь она была обычной водой. Бернард подставил палец под струю, понаблюдал это непонятное физическое явление, но потом что-то громко щелкнуло, и вода полилась нормально, с громким журчанием утекая в слив.

«Как это?… Мойка же была нарисованной?» — вяло подумал Бернард, и в этот момент его голову чуть не разорвало от сильнейшей боли. Он вскрикнул и обхватил ее руками.

«Бежать… Выход…»

Бернард выскочил из кухни в торговый зал, но теперь он был тускло освещен красным светом, а витрины и входной двери в нем вообще не было. Боль стала совершенно невыносимой, и Бернард почти перестал что-то видеть — он бестолково метался по торговому залу, натыкаясь на книжные полки, роняя стопки книг и путаясь в каких-то плакатах.

Очередная вспышка боли милостиво лишила его сознания, и он упал в узком проходе между двумя стеллажами, в последний момент заметив, что витрина вернулась на свое законное место, но только теперь на ней была красивая, профессионально начертанная, надпись: «Книжный магазин Блэка».

* * *

Три дня Бернард жил в магазине (а сейчас это был абсолютно нормальный книжный магазин), хотя вернее было бы сказать, что в этом магазине он умирал. Все три дня его мучили то головная боль, то боль в сердце, то непредсказуемо поднималась и опускалась температура, и все время тошнило. Несколько раз он пытался выйти из магазина наружу, к людям: он вставал, шел к двери, но его мысли тут же начинали путаться, и он опять возвращался к дивану. Ему «разрешалось» ходить только на кухню, где он жадно пил воду прямо из-под крана, и в туалет.