Семейные Ценности

Глава 4. Честность

Сколько себя помню, всегда старалась сковывать свои эмоции и прятать их. Особенно от матери. Не улыбаться лишний раз, так как если она заметит, то обязательно сделает что-то такое, после чего улыбаться и вовсе не хочется. Или может даже сказать, что-то вроде:

— Что это у тебя на лице? Убери немедленно! Отца своего напоминаешь… Раздражает…

И так всегда. И это не значит, что я не испытываю чувств. Наоборот. Они во мне бушуют постоянно, но внешне я стремлюсь все эмоции прятать за маской безразличия. В итоге это так натренировали во мне, что стало неотъемлемой частью самого характера или привычкой. Я не улыбалась, не смеялась, не издавала лишних шумов, не задавала глупых вопросов и вообще старалась скрываться в тени, пока не позовут или не понадоблюсь.

Конечно, этого было мало. Вначале — практически после каждой ссоры с матерью — я убегала от неё в слезах. Плакала часто и долго. Не могла понять, почему ко мне такое отношение и чем я его заслужила? Ответ прост, а лучшего я и не заслужила. Хочешь хорошего обращения? Работай и приноси пользу. Но что ты можешь, когда у тебя нет ни способностей, ни умений, ни навыков — вообще ничего! Есть только ты. Но, как оказывается, этого мало.

А дальше… Я перестала плакать. Даже если очень хотела, чтобы снять эмоциональный груз и немного успокоиться, — не могла. Не получалось. Слёзы словно иссякли. В итоге я слушала мать уже не до первых слёз, а до того момента, когда ей надоест говорить. Слушала и слушала… Каждый раз чувствовала себя самым последним куском дерьма, которому даже существовать не положено. Ничего не ждала от жизни и ничего не требовала.

В итоге, если мама говорила куда-то идти и что-то делать, я так и поступала. Не задавала вопросов.

— С твоим мелким умишком ты всё равно ничего не поймёшь! — гневно говорила она, когда я пыталась вникнуть хотя бы во что-нибудь.

За меня решали во что одеваться, где жить, как жить, чем заниматься и так далее. Единственным моим увлечением стала еда и музыка. Ела много, чтобы заглушить и притупить ту боль, что скапливалась в груди. Знала, что это вредно, но на собственное тело мне было давно плевать. А какая разница? Всё равно я целыми днями сидела в своей комнате около компьютера.

Были, конечно, вечера, на которые приглашали различных гостей, и иногда меня заставляли выходить на свет. Причёсывали, одевали, как куклу, но всегда эпицентром внимания была Бьянки. Она красивая, умная, талантливая, взрослая… Всё, за что бы она ни взялась, получалось у неё лучше всего. В мире мафии она сразу же смогла отыскать своё место. А это значит деньги, карьерный рост, уважение и положение в обществе.

Хоть мы и прожили с Бьянки под одной крышей около двух лет, что сейчас, что тогда, практически не общались. Она избегала меня и вообще игнорировала моё существование. Но это… Это нормально. Я была уже рада и тому, что могу изредка наблюдать за ней и радоваться победам и достижениям сестры. Она смогла так много достичь в таком юном возрасте. Но больше всего я любила её игру на фортепиано.

Она играла очень редко. Только в те моменты, когда дома никого не было, и девушка думала, что осталась в комнате одна. Мне удавалось спрятаться и в тайне понаблюдать за своей сестрой. Также она всегда исполняла грустную музыку. Такую, после которой любой человек заплакал бы, но я не могла. Не получалось. Но музыка была такой красивой и душевной…

Думаю, в эти мгновения она вспоминала о Гокудере. Он всегда для неё стоял на первом месте. Даже важнее родителей. Младший брат, который всё никак не вернётся домой. И именно в эти минуты я всё сильнее восхищалась Бьянки и всё сильнее ненавидела Хаято.

Я никак не понимаю, почему его так любят? Ну почему именно он? Почему вокруг него постоянно бегают? Почему, даже заметив его гадкую натуру, закрывают на это глаза? Почему прощают ему любую наглость и дерзость? Почему? Из-за того, что он красивый? Из-за того, что он талантливый? Из-за того, что умён и вообще гений? Из-за этого?

Да, у меня ничего из этого нет, но… Но…

Хах…

Было время, когда я думала, что мы похожи. Но со временем я стала осознавать, что мы такие же разные, как земля и небо. Кому-то суждено всю жизнь парить меж облаков, подобно ангелу, а кто-то прозябает в сырой земле.

Жизнь несправедлива, и видно, что мне посчастливилось вытянуть короткую соломинку. Пора уже давно смириться.

Сейчас же, сама не понимаю, чего хочу от жизни и куда иду. Вот, появилась в Японии. А дальше что? Хожу в школу, так как тут подобное положено. Вроде учусь, хотя ничего не выходит. И… пожалуй всё.

Но по неизвестной мне причине в моём окружении всё чаще и чаще стали возникать довольно опасные люди. Такие как Савада Тсунаёши и Ямамото Такеши. И почему? Они даже не просят ничего. Просто во время перемены, словно так и должно быть, подходят к моему столу, присаживаются рядом и начинают беседу о тестах, что мы все трое вновь не сдали, о вечерних занятиях, которые нам придётся посещать, о том, что даже они не помогут нам, с нашими-то куриными мозгами… Я в основном молчала, но слушала, и порой от таких глупых бесед становилось легче.

Кстати, не знаю, что именно сделал Савада, но в те моменты, когда Тсуна и Такеши рядом, Хаято молчал и не задирал меня. Хотя он и сидел на отшибе. Словно вроде и с нами, но и не с нами. Лишь изредка фыркал, стоило мне произнести хоть слово. Мол, ох, ничего себе! Оно говорит!

Но мне плевать. Уже довольна и тем, что парень прекратил буянить. Ну… почти. В остальное время он ведёт себя так же, как обычно. Например, как-то раз во время обеда я не захотела куда-либо идти и осталась перекусить в классе. Таких было несколько человек, но все мы разбежались по разным углам и друг друга не тревожили.

Мою еду полезной и сбалансированной даже и близко не назовёшь. Это в основном сладости и полуфабрикаты. То, что готовить, по сути, не надо. Естественно, наш «идеальный» Гокудера Хаято заметил мой обед.

— Будешь и дальше такое есть, скоро в дверной проём не влезешь, — грубо бросил он через плечо.

— Тебя это не касается, — равнодушно отозвалась я, не поднимая головы.

— Тц! — фыркнул парень, которого явно задело моё высказывание. — Собираешься до конца дней своих быть толстой? Замуж не выйдешь!

— Вот и хорошо, — вновь равнодушный тон. — Учитывая опыт родителей, лучше уж вообще всю жизнь одинокой оставаться, нежели… вот это всё. Да и вообще… — Наконец-то повернулась в его сторону. — С каких это пор ты в мои диетологи записался?

— Да пошла ты! — гневно выпалил Хаято, развернувшись и направившись к выходу.

Думаю, он ещё что-то сказал, так как краем глаза я видела, как парень обернулся, шевеля губами, но слов не слышала, так как именно в эту секунду я надела наушники и включила музыку, тем самым создавая невидимую стену между собой и реальностью.

Наверное, так поступать не стоило. Стоило не игнорировать Хаято, а всё же поговорить с ним нормально, как того просил Тсуна. Но у меня не было на это никакого желания. Да и любой разговор в итоге перерастал в некую грубость с его стороны. Он словно провоцировал меня. Заставлял разозлиться и атаковать. Но зачем? Зачем ему это?

Ну, допустим, я на самом деле держу в голове некий коварный план по всему, что он предполагает. Теперь же, видя, как я изредка общаюсь с Тсуной и Такеши, Хаято считает, что я замышляю что-то против его Босса. То есть он смирился с тем, что я его больше не трогаю, но про Саваду же разговора не было, верно?

Но будем честны, вечно сохранять спокойствие невозможно. Особенно, когда это провоцирование длится больше месяца. И, если подумать, можно было избежать в тот день проблем, но… я не подумала и, естественно, их не избежала. Да и Хаято намеренно подловил нужный момент, когда в классе, кроме нас двоих, никого не было. Да и вообще школа пустовала, так как был конец учебного дня.

Я собирала свои вещи и задержалась, так как долго не могла отыскать наушники, которые обычно прятала в парте. Не могли же они упасть, верно? Может, кто-то взял или спрятал? Наушники недорогие, но покупать новые не хотелось бы. В итоге все ушли, а я ещё минут двадцать перескакивала с места на место, заглядывая в полку каждой парты. Но результат нулевой.

— Не это случайно ищешь? — услышала высокомерный, с ноткой издевки, голос со стороны дверей. Это был Гокудера. Кто бы сомневался? И именно в его руках болтались мои наушники. — Нужно следить за своими вещами, которые тебе дороги.

— Не нужно просто воровать и брать чужое без спроса, — парировала я, выпрямляясь, подходя к парню и намереваясь забрать свои наушники, но нет. Хаято тут же откинул руку назад, не позволяя мне к ним даже прикоснуться. На лице играла дерзкая усмешка. — Верни, — спокойно произнесла я, протягивая свою ладонь.

— Хех! Нет, — ответил парень, наслаждаясь моим положением. Считает, что загнал меня в угол, и нагло пользуется этим. Не понимаю… Как? Ну, как такой человек может кому-то нравиться? — Верну, когда ответишь на все мои вопросы.

— Эх… — вздохнула, прикрыв глаза. — Снова… Сколько бы ты ни спрашивал, мои ответы не изменятся. У меня нет того, что ты ищешь. У меня нет никаких скрытых планов или мотивов, поэтому… Давай уже, наконец-то, закончим с этим? Верни мне наушники, и я пойду.

— Чёрта с два! — повысил он голос. — Послушай сюда, ты, конечно, можешь притворяться невинной овечкой, но в отличие от остальных я прекрасно знаю ту семью, в которой ты жила. Они не могли бы тебя отправить в этот город без запасного плана. Не могли отправить неподготовленного человека.

— О… — протянула я всё тем же спокойным голосом. — Неужели? И что же я в таком случае задумала? Может, просветишь?

— Вначале ты сказала, что приехала за мной, но после отказа как-то быстро сдала позиции. Это меня удивило и насторожило. И теперь я вижу, что не зря. — Сделал шаг в мою сторону, нависая сверху. Мне пришлось рефлекторно отступать назад, чтобы сохранить присутствие личного пространства, но Хаято вновь и вновь шагал вперёд, пока я не почувствовала парту позади себя и отступать было уже не куда. — Зачем втираешься в доверие к Десятому? Отец решил вернуть меня, используя его, как моего Босса? Он ещё тот любитель двойных игр, как и твоя мать. Я живу отдельно с восьми лет и не намерен возвращаться, чтобы кто ни говорил. От одной мысли об этом семействе… меня тошнит. А ты лишь напоминаешь о том, отчего я все эти годы старался убежать.

— О как… Так я теперь использую Саваду Тсунаёши, чтобы навредить тебе? Ого… Думаешь, что я настолько умна? А ведь сам неоднократно заверял, что я глупая женщина. Что же могло измениться?

— Не играй со мной! — прокричал Хаято, гневно ударив кулаком по столешнице парты за моей спиной. Тем самым нависая ещё больше. Запах табака, пороха и сигаретного дыма остро щекотал ноздри. Хотелось отвернуться и избежать его, но запаха было слишком много. От него никуда не деться. — Отвечай! — кричал парень, схватив меня за нашейный бантик и потянув на себя. Теперь я даже чувствовала жар его тела, а бирюзовые глаза пронзали словно молнии. — Что у тебя, чёрт возьми, творится в голове? О чём ты вообще думаешь?