Сильных потрясений и приятных сновидений

— Тебе лучше выключить воду.

— Что? — пискнула Гермиона, быстро переведя взгляд Малфою на лицо.

Тот лишь слабо кивнул в сторону ванны. Гермиона посмотрела, куда он указывал, и бросилась закрывать кран. Воды набралось уже больше чем достаточно.

«Я справлюсь!» — сказала она себе, стоя лицом к ванне, чтобы Малфой не видел написанного на нём отчаяния.

Гермиона повернулась, подошла к Малфою и сняла с него ботинки. Взглянув в его лицо, она увидела, что он прикрыл глаза и изо всех сил сосредоточился на дыхании.

«Я справлюсь!» — сказала она себе снова, снимая с него носки.

«Я справлюсь!» — повторила она, расстёгивая ремень и молнию на брюках Малфоя.

«Я справлюсь!» — уверила себя она, поочерёдно высвобождая его ноги от брюк.

«Я с…!»

У Гермионы перехватило дыхание. Малфой был полностью раздет за исключением боксёров. Гермиона отметила, что он не врал, сказав, что его стоящий член превращает их в палатку, где спокойно разместилось бы несколько бойскаутов. Прикрыть эту выдающуюся часть богоподобного тела не смог бы ни один фиговый лист. Более того, из-за недавней встречи с Гарри его член был эрегирован так сильно, что никакие боксёры уже не смогли бы его вместить, и гордо выглядывал на свет пурпурной головкой. Гермиона ахнула, ощутив острую необходимость прикрыть чем-нибудь глаза. Однако она вспомнила, что только недавно видела Гарри голым и возбуждённым, и поняла, что было бы откровенно глупо прикрывать свои «девственные» глаза сейчас.

Её глаза лишились невинности, как и её мысли — очень грязные мысли.

Она поблагодарила Бога, чёрта и всех святых, что боксёры Малфоя были чёрными. Белое бельё плюс вода, плюс перевозбуждённая девочка-подросток — это стало бы настоящей катастрофой!

Гермиона обвила рукой плечи Малфоя и помогла ему встать с сиденья. Поднявшись на ноги, он слегка пошатнулся, отчего Гермионе пришлось быстро обхватить его поперёк пояса второй рукой, чтобы не дать упасть. Малфой врезался в неё и чуть не сбил с ног, но ей удалось восстановить равновесие и удержать его в вертикальном положении. От таких крепких объятий — ведь, собственно, это были именно объятия — её начало обуревать всепоглощающее чувство принадлежности. Она смотрела поверх его плеча, уткнувшись носом ему в шею, и не могла удержаться от того, чтобы вдохнуть его запах. Да как она вообще могла считать, что он был «фу»? Ей нравилось его тело, восхищала его кожа, привлекал его запах. Её не могло отвратить даже то, что его эрегированный член упирался ей в живот, а преэякулят просочился сквозь её рубашку и ощущался прямо на коже.

Вместо отвращения она желала, чтобы именно она была той, кто вызывает у него такую реакцию.

Собравшись с мыслями, Гермиона помогла Малфою погрузиться в ванну, что он сделал немного неуклюже. Она предоставила ему возможность использовать её тело в качестве поручня.

— ВОТ ЖЕ ЧЁРТ! — завопил Малфой, усевшись в ванну: холодная вода резко контрастировала с пышущей жаром кожей.

Он впился ногтями ей в плечо, но Гермиона не отшатнулась. Наоборот, она обняла его покрепче, чтобы он мог хвататься за неё и тем самым облегчить свои страдания.

Когда Малфой немного расслабился, она отпустила его и пошла за мочалкой и черпаком. После их объятий Гермиона оказалась насквозь мокрой, но проигнорировала это.

Взяв мочалку и черпак, Гермиона устроилась рядом с ванной, опустила мочалку в воду и смочила, а затем медленно провела ей по лицу Малфоя. Тот инстинктивно выгнулся и потянулся ей навстречу, привыкший к прохладе и теперь искавший её. Гермиона снова опустила мочалку в воду, а затем провела ей по его шее. Услышав в ответ неразборчивое одобрительное бормотание, она закусила губу. Только сейчас ей стало понятно, насколько интимным действом было происходящее. Тем, что может состояться между любовниками или матерью и ребёнком. Бросив мочалку на пол, Гермиона взяла черпак и наполнила его водой. Она медленно вылила воду Малфою на голову и провела пальцами по волосам. Волосы у него были прекрасными. Ей они всегда нравились, пусть сам он её и бесил. Его волосы были шёлком, сотканным из солнечных лучей и лунного света.

Гермиона продолжила зачерпывать воду и поливать Драко, наблюдая за тем, как по его лицу, шее и телу скатывались крошечные капли. С каждым прерывистым вдохом тяжело поднималась и опадала грудная клетка. Бледно-розовыми сосками можно было резать стекло, и Гермиона понимала, насколько болезненно это ощущалось. Она изо всех сил сопротивлялась желанию провести по ним пальцами, чтобы к ним снова прилила кровь. Вместо этого она перевела взгляд ниже, к животу Малфоя. В воде боксёры намокли и теперь облегали его тело так, что не оставалось никакого простора для воображения. Головка его эрегированного члена всё ещё молила уделить ей внимание, и сквозь ткань были отчётливо видны очертания набухших яичек.

Гермиона не сильно разбиралась в размерах мужских достоинств, но предположила, что у Малфоя был чуть больше среднего. Закусив губу, она задумалась о том, каково это — ощущать, как в тебя входит нечто такого размера. Было сложно поверить, что внутри неё достаточно места. Она точно не знала, какой длины её влагалище, но оно уж точно не могло вместить в себя такую длину. Не говоря уже о толщине! Однако, может, всё дело в том, что пенис растягивает стенки влагалища? Это должно приносить своеобразное удовольствие, сопровождающееся дискомфортом: чтобы никто уж точно не забыл, что в их теле находится инородный орган! Гермионе вдруг стало интересно, можно ли почувствовать пульс человека, чей член находится внутри тебя. Застонав, она потёрла бёдра друг о друга, чтобы немного облегчить ноющую пульсацию между ног.

Она не была уверена, следует ли ей чувствовать отвращение к себе за то, что она только что разглядывала член Малфоя, но она была уверена, что это не должно было её завести.

Это было неправильно. В зеркальной ситуации она была бы крайне возмущена, если бы это она сидела в ванной, а Малфой разглядывал бы её, словно кусок мяса, раздевая взглядом и думая, как бы избавиться от остатков одежды на ней.

— Я сейчас, — она нашла в себе силы сказать, поднимаясь с пола.

Гермиона вышла из ванной и вскоре принесла пижаму, которую смогла отыскать в комнате Малфоя. Проверив его температуру — которая снизилась до менее пугающей, — она помогла ему вылезти из ванны и усадила обратно на сиденье унитаза. Казалось, ему стало лучше: его вид сменился с нездорового на сонный.

Гермиона вытащила палочку из кармана, указала ей на Малфоя и произнесла заклинание, чтобы его высушить. С кончика палочки сорвался поток тёплого воздуха, которым Гермиона начала обдувать Малфоя, пока он очень старался не заснуть прямо на унитазе. Спустя несколько мгновений её взгляд автоматически упал на его волосы.

Они действительно вились.

И это ему даже шло: кудри смягчали остроту черт его лица.

И завершали образ «ангела, сошедшего с небес».

— Можешь поднять руки? — спросила Гермиона, опустив палочку и взяв белую хлопковую футболку, которую хотела на него надеть.

В качестве ответа Малфой медленно приподнял руки. Он не смог завести их высоко, но Гермиона справилась и так. Она натянула футболку ему через голову, отчётливо чувствуя каждый дюйм кожи, которой касались её пальцы. От каждого касания по всему её телу расходились разряды тока, словно его кожа была под напряжением.

После того, как футболка и штаны были успешно надеты, Гермиона занырнула под мышку Малфоя и снова помогла ему встать. Было бы слишком жестоко заставлять его идти до своей спальни, поэтому она отвела его в собственную. Усадив Малфоя на кровать, она помогла ему лечь. Как только у неё получилось засунуть его под одеяло, она облегчённо выдохнула. Правда, так и не поняв, от чего именно чувствует облегчение.

Что месяц наконец закончился?

Что она не позволила Малфою и Гарри совокупляться, как кроликам?

Что она смогла сбить Малфою температуру?

Или тому, что она смогла справиться со всем вышеперечисленным и не напрыгнуть на Малфоя в порыве гормонального безумия?

Судя по монотонному дыханию, Малфой заснул. Гермиона переоделась в собственную пижаму, взяла вторую подушку и одеяло и устроилась в кресле. Она не собиралась ложиться рядом с Малфоем.

Если бы она решилась на это, то её совесть бы самоликвидировалась.

Какое-то время Гермиона наблюдала за умиротоворённым лицом спящего Малфоя, а затем устало прикрыла глаза и последовала его примеру.

[image_23039|center]