Что вам от меня надо?

8

Минерва, предсказуемо, на его новость о согласии Грейнджер на следующий год заменить его на посту зельевара Хогвартса, поджимает губы. Наверняка у нее были на Грейнджер свои планы, но что поделать?

— Ты не забыл, Северус, — замечает Минерва, — что нам надо найти способ доказать замку, что директор не ты, а я? Помнишь, месяц назад, когда одна из лестниц перестала перемещаться? Мне не удалось вернуть ее в рабочее состояние.

— Ты намекаешь, что пока я вроде как директор, мне не уехать?

— Почему намекаю? — удивляется МакГонагалл.

— Минерва, может мне проще прыгнуть с Астрономической башни? — злится он.

— Это слишком даже для тебя, Северус. Надо просто найти обряд…

А то ему заняться больше нечем. Как раз утром он получает интереснейшее письмо из Министерства, и, судя по всему, ходить ему туда в отдел авроров, как на работу, а то и чаще, о чем он со злорадством сообщает Минерве.

— Я бы мог поставить на начальные курсы Грейнджер, — добавляет он, — но не знаю ее расписания.

Минерве не хочется идти у него на поводу, но выхода нет: одно дело найти разовую замену, другое — почти что постоянную.

— Надо подумать, приходите ко мне вечером.

И вечером они все втроем сидят и ломают голову, как без хроноворота сделать реальными отлучки Северуса в Лондон. Минерва при этом как бы между прочим задает Грейнджер наводящие вопросы. Видимо, она уверена, что Грейнджер согласилась на предложение стать зельеваром под Империо.

Грейнджер, почуяв благодарного слушателя, пускается в долгие рассуждения, плавно переходит на описание их работы, углубляется в такие дебри, что чуть не усыпляет уставшую Минерву. Северус ее не перебивает. Ему нравится сидеть в этом кабинете, который так недолго был его, нравится пить чай, приготовленный самой Минервой, нравится тепло камина и то, с каким жаром и искренним интересом Грейнджер рассказывает. Он бы сам хотел быть таким, как она, он таким когда-то и был, но уже основательно забыл — как это. Он не врал: он старше Грейнджер на вечность и сейчас, как никогда, чувствует себя не просто старым, древним.

В министерстве ровным счетом ничего интересного не происходит. Авроры, вынужденные исписывать по сто ярдов пергамента, сами зевают, по кругу задавая одни и те же вопросы. После войны ряды авроров поредели, и становится ясно, почему они с энтузиазмом приняли недоучек Уизли и Поттера.

Аврор Джошуа Финчер, допрашивающий Северуса, — «Мы просто с вами беседуем, профессор», — учился у него лет пять назад, но тогда Северус и подумать не мог, что старательный райвенкловец пойдет в авроры. Джошуа предельно корректен и Северус перестает ощетиниваться на каждый вопрос, а сам Джошуа перестает заикаться, как при первой встрече, и, начиная со второго визита, вынужденное общение не доставляет неудобств ни одному, ни другому. Северус рассказывает то, что помнит, что знает. Джошуа вежливо, но упорно пытается узнать что-то сверх того. Северус в который раз повторяет, что не сидел около Волдеморта двадцать четыре часа в сутки. Джошуа обещает, что скоро все закончится и Северусу очень хочется ему верить.

Однажды, в середине февраля, он выходит из кабинетика Джошуа и встречается нос к носу с Амикусом Кэрроу, которого ведет хмурый охранник.

— Ах ты, гнида, — хрипит Кэрроу, — выжил, тварь. Ну что ж, это даже хорошо, просто прекрасно!

Северус молчит, даже не удостоив Амикуса взглядом. Как же он мечтал придушить Кэрроу в прошлом году — что его, что его ненормальную сестрицу! И сейчас, если не держать себя в руках, то можно же совершенно случайно послать вслед Кэрроу какое-нибудь не слишком простительное заклятье.

Грейнджер, что вполне ожидаемо, справляется с преподаванием вполне сносно. Она умеет быть прилежной и при этом, если что, не гнушается нарушать правила. А главное — ей действительно интересно и это с лихвой окупает многие промахи. Младшие курсы обожают почти-что-профессора Грейнджер, смотрят на нее, открыв рот. Ну понятно: героиня войны! И сама Грейнджер, отчитываясь о проведенных уроках (в их кабинете), взахлеб рассказывает о том, как прошел день. Он сидит, подперев щеку рукой и слушает, потому что, во-первых, сам-то наговорился в министерстве до мозоли на языке, а во-вторых, ему нравится ее слушать.

— Между прочим, сегодня день святого Валентина, — заявляет она, доедая булочку с корицей и допивая чай.

— Какое счастье, что меня не было в замке, — сообщает он.

— В этот раз, кстати, все было очень пристойно и очень романтично… — она отхлебывает чай.

— Ну же, продолжайте, Грейнджер, я вижу, вас распирает от желания рассказать подробности. Кто и что на это раз сотворил?

Она смеется:

— Рози Карлайн пришла на завтрак вся в слезах и с маргаритками в волосах. Это один юный джентльмен решил так выразить свое восхищение ее красотой, но Рози не оценила. И знаете, в чем была основная причина слез?

— Понятия не имею.

— Она не Маргарита, а Рози, ей нужны были розы в волосах, — она замолкает, а потом неожиданно добавляет. — Забавно, что в тот момент я вспомнила о вас, профессор.

— Забавно, — кивает он. — А что, мистер Уизли…

— А что мистер Уизли? — она округляет глаза, словно не понимает — о чем это он и тут же идет в атаку, — а вы поздравили профессора Дебове?

— Не наглейте, Грейнджер, — он зевает. — Я зверски устал. Финчер пообещал мне, что пару-тройку недель меня не побеспокоят, так что — ваша практика пока что закончена.

— Если честно, не могу сказать, что расстроена, — сообщает Грейнджер, вставая, — учить — это интересно, но жутко утомительно.

— А то я не знаю, — бурчит он.

— А еще мне очень-очень надо в Запретный лес, собрать вороний подснежник.(1)

За окном то и дело метет, но дыхание весны уже чувствуется: небо, когда снег наконец-то перестает идти, становится выше, воздух прозрачнее, а солнце, стоит ему выглянуть ненадолго, припекает совсем по-весеннему.

— Что вас вечно тянет на приключения?

— Целебные свойства вороньего… — начинает она занудно.

— Избавьте, Грейнджер, — кривится он, — я знаю про его свойства. И не суйтесь в лес в одиночку. Там сугробы сейчас такие, что вас саму придется искать, как ваши подснежники. И искать придется мне.

Но она его само собой не слушает и притаскивает через пару дней целую корзину цветов с нежными, почти прозрачными лепестками, благоухающих талым снегом. К нему возвращается желание придушить ее голыми руками, за то, что не послушалась, за то, что слушаться не собирается и за то, что ему не наплевать на ее прогулки по Запретному лесу.

— Вы собрали — вам их и заготавливать, — заявляет он и уходит, вежливо прикрыв за собой дверь.

Он идет к Сесиль, хотя эти визиты доставляют ему все меньше и меньше удовольствия. Секс, оказывается, может наскучить. Стоит новизне: «Вот оно как бывает!» пропасть, как пропадает и вся прелесть этого занятия. Но Северус продолжает навещать Сесиль, и она продолжает пускать его, хотя и с ее стороны он видит охлаждение. Они похожи на пару, которая продолжает по инерции танцевать, когда музыка давным-давно смолкла.

Завтрак в воскресенье всегда немного отличается от завтраков любого другого дня. В зале царит какая-то особенно расслабленная атмосфера. Никто не спешит, а некоторые, как Сесиль, не спускаются к завтраку вовсе. Флитвик позволяет себе развернуть «Пророк» прямо за столом (чего в другие дни не делает) и читать его, не торопясь, потягивая кофе чашку за чашкой.

— Подумать только, — восклицает он. — Наш коллега сбежал! — «коллега» он произносит таким тоном, словно это самое грязное из всех непристойных ругательств.

— Кто? — тут же нервно вскидывается Поппи.

— Амикус Кэрроу, — отвечает Флитвик и добавляет, — вчера вечером. И куда смотрят наши бравые авроры? Он же ненормальный!

Северус допивает чай и деланно спокойно ставит чашку обратно на блюдце. «Ненормальный»! Это слабо сказано. Такое сочетание тупости, изворотливости и садизма Северус не встречал больше никогда.

— Подастся в бега и ищи-свищи его, — подает голос Спраут. — Как он выбрался из Азкабана?

— Его привезли в министерство для дачи каких-то важных показаний, — сообщает Флитвик. — Он воспользовался суматохой, пишут, что, возможно, ему помогали.

— Только этого нам не хватало, — тихо говорит Минерва и смотрит на Северуса. — С этого… с него станется начать сводить счеты.

Северус не боится, но ему ужасно не хочется разбираться еще и с этим. У него и так ни на что время не хватает: в редкие свободные минуты он пытается найти хоть намек на ритуал или на что-то похожее, чтобы снять с себя директорские обязанности. А еще у него не доделана аналитическая часть совместного эксперимента с Грейнджер и эта малявка позволяет себе пенять ему, что из-за него стоит работа! Сесиль недовольна, что он редко находит время на нее, а непроверенные работы студентов скоро обгонят по высоте Монблан. И как будто мало этого: так еще думать о Кэрроу. Но Северус знает, на что способен последний: выслеживать, таиться, напасть со спины, сделать гадость, долго мучить жертву… Кэрроу ничего не стоит поймать ученика и…

Кажется, МакГонагалл думает о том же:

— Надо запретить хотя бы временно отлучки из замка, объяснить доходчиво все ученикам.

— Они попытаются его поймать сами, — возражает Северус. Он обводит взглядом зал. Грейнджер, которая только что сидела и болтала с младшей Уизли, уже куда-то пропала. — Прости, Минерва, я должен…

Он идет по залу, подходит к Джинни Уизли и велит следовать за ним. Она пожимает плечами, но подчиняется. Пожалуй, только эта девочка из всех Уизли не вызывает у Северуса раздражения.

— Где мисс Грейнджер?— спрашивает он, как только они отходят от Большого зала.

— Понятия не имею, — она пожимает плечами и складывает руки на груди. В глаза у нее мерцают огоньки и у Северуса складывается ощущение, что она знает что-то очень важное, и не только о перемещениях Грейнджер. На всякий случай он хмурит брови:

— Я надеюсь на ваше благоразумие, мисс. Кэрроу, Амикус Кэрроу сбежал из-под стражи.

— Мерлиновы штаны! Сучий сын! — выплевывает она, не в силах сдержаться. — Жаль, что его не прибили в день битвы.

— Выбирайте выражения, — холодно осаживает ее Северус. — Сегодня выйдет предписание не покидать замок. Итак, где мисс Грейнджер?

— В Запретном лесу, она сказала, что ей нужны еще цветы, что тех, что она собрала...

Он, не дослушав ее, бежит к выходу, даже не подумав спуститься за теплой мантией. К чертям! На улице солнце пригревает и если не заходить в чащу — не замерзнешь, особенно если несешься, как испуганный кентавр. Он сам не может понять до конца, чего так переполошился, но воображение подсовывает картины одна другой хлеще и он заверяет себя, что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Он влетает в лес, пытаясь припомнить, где росли вороньи подснежники, бежит почти наугад и вдруг слышит вскрик. «Грейнджер!» — орет он. Она что-то кричит, но ветер не дает разобрать — что. Судя по звуку — она достаточно далеко, Северус снова пытается бежать и проваливается в снег чуть ли не по колено — в низинах еще хватает сугробов.