Что вам от меня надо?

9

Весна выдается на удивление теплой, ученики изнывают и изводят учителей просьбами отпустить их в деревню. О Кэрроу — ни слуху ни духу, в «Пророке» появляется информация, что его видели якобы то ли в Бразилии, то ли в Австралии. Но это — не точно. И МакГонагалл отменяет постановление, позволяя старшекурсникам наведаться в Хогсмид.

Северусу это не нравится. У него масса дел и совершенно никакого желания тащиться в деревню, а вот Грейнджер деловито составляет список покупок и горит нетерпением.

— Я встречусь с мальчишками, даже не верится, — улыбается она.

— Соскучились?

— Конечно. У меня не такой уж широкий круг близких людей, а те, кто остался в магловском мире… — она мрачнеет.

— Я могу помочь как-то решить проблему с родителями? — спрашивает он, ужасаясь сам своему вопросу. Вот кто его тянет за язык?

— Спасибо, но нет. Это связано не только с возвращением памяти. Сами понимаете, перевезти двоих взрослых в Австралию и наладить там жизнь… И что теперь? Знаете, профессор, — она откладывает свои записи. — Если я чего-то и боюсь, так это того, что они меня не простят. То есть сделают вид, что простили, а в душе будут меня бояться. Они и так-то всегда с подозрением относились к магии, запрещали мне исправлять зубы, — она невесело усмехается. — Если быть до конца честной: они всегда боялись этого мира. А теперь есть шанс, что они будут бояться меня. Я не знаю, стоит ли мое желание вернуть их того, чтобы подвергать их стрессу.

Он не знает, что ответить. Минерва могла бы сказать, что была бы счастлива иметь такую дочь, и что родители будут только рады обрести ее снова, но он только бормочет:

— Если я смогу помочь…

— Спасибо, — искренне благодарит она. — Так что мальчишки — это одни из самых-самых близких мне людей. Я их люблю.

Он кивает, понимая, что разговор на этом следует закончить. Она вольна жить как хочет, встречаться с кем хочет и любить того, кого считает нужным.

Поход в Хогсмид проходит как обычно. Хотя на улице и тепло, но ветер дует злой, словно зимний, и взрослые спешат укрыться от него в «Трех метлах» или в «Сладком королевстве». Студенты, возбужденные свободой, снуют от магазина к магазину, стоят на улице стайками и хохочут. Северус заходит в «Три метлы», где его поджидают Сесиль и Минерва, которая в кои-то веки тоже выбралась в Хогсмид. Ей неспокойно, хотя она и делает вид, что все отлично. Северус замечает это и хмурится.

— Мне кажется, у меня начинается паранойя. Мне показалось, я видела кого-то в плаще Пожирателя, — говорит она тихо, когда Северус присаживается за их стол.

— Я могу пройти по деревне, посмотреть, — встает Северус и в этот момент раздается треск, грохот, а на улице кто-то кричит так, что в трактире повисает секундная пауза, а потом все разом устремляются к выходу.

— Стоять! — орет Северус, вторя Минерве, но их никто не слушает или не слышит. Они прорываются сквозь толпу: около входа круговорот из тех, кто хочет выйти и тех, кто наоборот, стремится укрыться в помещении.

Северус пробивается к окну, отшвыривая какого-то пьянчужку: по улице идут Пожиратели Смерти: черные мантии и уродливые маски, напоминающие черепа. Их пятеро и они явно накрыты защитным куполом. Они бьют по всем, кого видят, а заклятия, летящие в них, отражаются от сияющего купола. Знать бы, куда они идут и кто их цель.

— Все назад! — гремит голос МакГонагалл, усиленный Сонорусом и, наконец-то, толпа успокаивается и возвращается в трактир. Двери захлопываются. Северус видит, что Пожиратели останавливаются.

— Надо прорвать купол, ты сможешь? — спрашивает Северус Сесиль, которая стоит рядом и держит его за руку.

— Я… я никогда не бывала на боевых… Только на одном задержании, но там…

— Ты что, боишься, бравый аврор?— спрашивает он, оскаливаясь.

— Нет, просто… — ее колотит. Он встряхивает ее.

— Там дети, мы несем за них ответственность. Мы — должны. Быстрее! Ну, знаешь как порвать защитный купол? Черт, вас этому учили?

— Да, да, — ее взгляд проясняется. — Да, я готова.

— На счет три!

Они оказываются с Минервой у входа одновременно, дверь распахивается и они вылетают наружу, в них летят заклятья, Северус успевает отразить их, пока Минерва и Сесиль с двух сторон лупят по защитному куполу и тот с громким чавкающим звуком лопается. Драка выходит что надо. Северус взмахивает палочкой и невидимый хлыст отсекает правую руку одному из Пожирателей, который тут же кулем оседает на землю, а Северус в пару приемов кромсает следующего. Минерва и Сесиль не отстают. С другой стороны — он видит — бегут Поттер, Грейнджер и Уизли. У Пожирателей нет шансов, и скоро все они корчатся на земле.

Раненых — не сосчитать. У Северуса подкашиваются ноги и дико хочется сесть, а лучше лечь. А еще лучше — выпить, и он обещает себе напиться, как только окажется в подземельях, но пока что — нельзя. Поттер и Уизли берут на себя доставку Пожирателей в аврорат. Конечно же — стоит ли удивляться, что один из них — Кэрроу. О, теперь Северус жаждет вызова на допрос, он уж выяснит — сам ли Кэрроу умудрился организовать такое, или кто-то другой. Он помогает раненой Розмерте, которая так не вовремя решила сбегать в соседний магазинчик, когда к нему подходит Грейнджер и трогает за плечо.

— Профессор, у вас кровь, вам тоже нужна помощь.

— Отстаньте, — он выдирает руку, но она шепчет заклинание, которое грубо, но закрывает рану.

— Это заклинание надо снять и промыть рану, когда…

— Ради Мерлина, исчезните, — бросает он сердито, она отшатывается и уходит помогать тем, кто действительно в этом нуждается. Он краем глаза замечает Сесиль, которая уводит учеников в Хогвартс.

В больничном крыле оказывается с десяток студентов, жители Хогсмида отправлены в больницу святого Мунго.

— Есть убитые? — спрашивает Поппи.

— Двое, — отвечает Грейнджер.

— Кто?

— Девочка с Хаффлпаффа, Роз-зи, Рози Карлайн… и мальчик, который ее… Эдвард Ша-шафик… — она сглатывает, с трудом дышит. — Простите, — и поспешно уходит, не желая продолжать разговор.

— Мерлин, бедные дети… — Поппи качает головой, сжимает руку Северуса. — Сколько смертей они уже пережили?

Вопрос не подразумевает ответа и Северус просто стоит, стараясь не думать о детях, которые вот только что были полны жизни, а теперь…

— Тебя надо перевязать, Северус, — Поппи трогает его за руку и кивает на пропитанный кровью рукав сюртука.

— Сам справлюсь, — устало говорит он. — У тебя и так много работы. Я пойду. Все зелья, — он показывает на список, который они составили только что, — будут у тебя в срок, как только приготовлю. Некоторые уже… есть. Я передам через камин.

— Хорошо, Северус, — кивает Поппи, вытирая подступившие слезы. — Мерлин мой, когда же это кончится?

Он уходит, не ответив. Он сам не знает — кончится ли это когда-нибудь, перестанут ли гибнуть ученики даже в мирное время.

Он успевает содрать с себя сюртук и рубашку, которые ни на что уже не годны, когда к нему снова вламывается Грейнджер.

— Что вам надо? — он, не таясь, достает бутылку огневиски.

— А мне… можно?

— Нет, нельзя, вы студентка.

— Пожалуйста, иначе меня снова вывернет.

— Огневиски вас от этого не спасет, — он наливает себе почти полный стакан.

— Дайте мне это чертово огневиски и все! — она тоже повышает голос. — Хотя сначала я все-таки вас перевяжу. Это та самая экспериментальная мазь, — поясняет она спокойнее, вытаскивая из сумки банки.

— Так бы сразу и сказали, что хотите на мне поставить опыт, — он все-таки садится и позволяет заняться его лечением.

— Вы и сами догадались бы, — сообщает она, обрабатывает его раны на плече сначала заклинаниями, затем настойкой (тоже их совместной разработкой), и только потом аккуратно наносит мазь. Она гладит его по плечу, и он видит, как постепенно, но быстро начинает затягиваться рана. Действие у зелья потрясающее, они не зря потрудились.

— Опять вы меня спасаете...

— Фигня, — отмахивается она. — Я думаю о том, что нам надо приготовить для мадам Помфри много всего. А если у вас будет болеть рука…

— Не продолжайте, вы убедили меня, что с милосердием вы покончили, — усмехается он, — теперь вами управляет меркантильный интерес. Растете! — и протягивает ей стакан, в котором на донышке плещется огневиски.

— И это все? — спрашивает она, очень знакомо и очень смешно выгибая бровь.

— Вам хватит, поверьте.

— Вы что, студентом не были? — шепчет она, — вы думаете, мы крепче сливочной шипучки и не пили ничего?

— Оставьте свои секреты при себе, Грейнджер, — отвечает он ей тоже шепотом.

— Ваше здоровье, профессор, — и она выпивает огневиски, морщится и вздыхает, рассматривая пустой стакан.

У него стакан полон наполовину, Северус опрокидывает его в себя, закрыв глаза. Не открывать бы их вовек. Он хочет напиться и хоть на время выпасть из реальности, но для этого надо выставить Грейнджер. А она зачем-то гладит почти затянувшуюся рану.

— Что вы хотите там увидеть? — спрашивает он, так и не открыв глаза.

— Если бы такую мазь мы придумали раньше… — говорит она умиротворяюще тихо, — то этих шрамов бы не было… — она едва-едва дотрагивается до рубцов, оставшихся после укуса Нагайны. Он думает, что Сесиль ни разу не прикоснулась ни к ним, ни к блеклой метке, предпочитая делать вид, что их и вовсе нет. Он не открывает глаз, а Грейнджер — вот это жажда познаний! — разве носом не водит, изучая все отметины на его теле, оставленные и Волдемортом, и Нагайной, и подростками маглами когда-то давным-давно, в другой жизни.

Он открывает глаза и оказывается с Грейнджер нос к носу. Он видит как, наверное, от испуга увеличиваются ее зрачки, как они почти сливаются с радужкой и при этом Гермиона так и стоит, склонившись, не делая ни одной попытки выпрямиться, чтобы прервать эту неловкую ситуацию. Он должен что-то сказать, что-то хлесткое, чтобы она задрала нос и ушла, но он тоже молчит, и даже не шевелится, словно боится ее спугнуть. Он смотрит ей в глаза и даже не используя легиллименцию, понимает, что если он потянет ее на себя, совсем немного, и их губы встретятся, то она… она не будет против. Но правила, въевшиеся под кожу, верещат: «Нет! Не смей! Нельзя!» и он глухо произносит:

— Грейнджер, уходите, Мерлина ради.

И она, кивнув, уходит, даже не сострив напоследок. Она сбегает, а он вытягивается в кресле и снова закрывает глаза. Пустой стакан в его руке подрагивает.

Он сидит в кресле ещё с четверть часа, а потом, хотя ему и не хочется, встает: Поппи ждет зелья. Он добрым словом поминает Грейнджер, если бы не она — не было бы у них подготовленных баз, а значит работа заняла б вдвое больше времени. Он готовит зелья, сверяясь со списком и с горечью отмечает, что притупляющее чувства действие огневиски закончилось.

Приходит Сесиль и встает у порога, обнимая себя за плечи.

— Северус, нам надо поговорить, — она смотрит куда-то сквозь него.

— Не лучшее время и не самое подходящее место. Я занят, — отвечает он.

— И все-таки сейчас. Потом я не смогу, снова начну себя уговаривать, что все, в общем, нормально, но это же не так! Ты… ты можешь не отвечать, но выслушай. Я знаю, ты считаешь меня поверхностной и, наверное, глупой, куда мне до… впрочем, не важно. Но я… я…