Белой акации гроздья душистые

Вот ведь два дурака. Вместо того чтобы поговорить и быть счастливыми, вы столько времени мучались и друг друга мучили.

Чтобы отвлечься, пошла ночью прогуляться по замку. Я всегда любила такие прогулки, когда осторожно крадешься в темноте и тишине спящего Хогвартса, по стенам пляшут отсветы факелов, из окон льется призрачный лунный свет и похрапывают портреты. На первом курсе было очень страшно — все вокруг было такое чужое, незнакомое, так и казалось, что вот-вот из-за угла выпрыгнет какое-нибудь чудовище. Но с годами замок стал родным, я научилась прекрасно ориентироваться в запутанных коридорах, предугадывать перемещения лестниц, скрываться от Филча и его вредной кошки. Я знала множество тайных ходов, бывала в заброшенных коридорах, где можно было найти совершенно потрясающие картины. Иногда в этих вылазках меня сопровождала Мэри, но она не настолько любила приключения, чтобы получать от наших похождений настоящее удовольствие. Да и, если честно, я предпочитала бродить в одиночестве — тогда чувствуешь себя единственным островком бодрствующего сознания в огромном замке, погруженном в тишину, которая окутывает и баюкает его. Мне всегда казалось, что Хогвартс — почти живое существо, и ночью можно услышать, как он прислушивается к тебе. А если с ним подружиться, то он будет помогать: в самый нужный момент появляются темные ниши и тайные комнаты, когда надо спрятаться от завхоза; неожиданно натыкаешься на интереснейшие места; а иногда он приоткрывает свои тайны.

И у нас такое впечатление сложилось.

Я уже возвращалась назад, когда за очередным поворотом налетела на Мародеров. Как это я не услышала их шагов? Мы стояли с невероятно дурацкими выражениями на лицах и смотрели друг на друга. То есть у них были дурацкие выражения — себя-то я не видела, но подозреваю, что у меня было не лучше. В общем, стоим мы, молчим и смотрим: они четверо — на меня, я — на Сириуса. Я чуть опять не сбежала, поскольку почувствовала, что начинаю краснеть, но он вдруг улыбнулся, в его глазах заплясали веселые огоньки. Я тоже улыбнулась и с некоторым вызовом заявила:

— Привет, мальчики!

Ремус усмехнулся с таким видом, словно все понимает лучше всех.

Потому что так оно и было. А ты сомневалась?

— Ты что здесь делаешь так поздно? — невероятно нравоучительным тоном спросил Джеймс, обменявшись с Сириусом одним из их телепатических взглядов.

— То же, что и вы! — нахально ответила я, гордо вскинув голову.

Они вдруг расхохотались, а спустя секунду я к ним присоединилась. Наше веселье было прервано шаркающими шагами и зловещим мяуканьем. Мы на мгновение замерли, когда из-за поворота послышался ворчливый голос Филча:

— Вот я вас поймаю — никуда от меня не денетесь! Взяли моду — шастать после отбоя!

— Бежим! — выдохнул Сириус и, схватив меня за руку, рванул в противоположную от голоса сторону, остальные помчались за нами.

Мы неслись, как сумасшедшие, постоянно сворачивая в какие-то тайные ходы, о существовании половины из которых я даже не подозревала. А ведь думала, что хорошо знаю замок! От быстрого бега перехватывало дыхание, сердце готово было выскочить из груди, но азарт кружил голову, а необъяснимое ощущение, что меня приняли в компанию, заставляло чувствовать себя на седьмом небе.

Полная дама скорчила недовольную мину из-за того, что ее разбудили посреди ночи. Но когда Сириус очаровательно ей улыбнулся, сразу смягчилась. Я почувствовала, что начинаю ревновать к портрету. Дожили! Совсем ты рехнулась, Марлин — клинический случай.

Оказавшись в безопасности родной гостиной и отдышавшись, мы переглянулись и снова рассмеялись. Чувство сопричастности, того, что я «своя» для этих мальчишек, стало еще отчетливее.

Прощаясь, Сириус вдруг склонился и со средневековой галантностью поцеловал мне руку. Парни захихикали, а я наверняка покраснела до кончиков ушей и поспешила убежать к себе. В спальне я с блаженной улыбкой (сильно подозреваю, что страшно глупой) сползла спиной по двери и долго сидела, глядя в потолок. А потом подскочила и принялась будить Мэри: меня распирало от желания поделиться с кем-нибудь своим счастьем.

— Марлин, ты совсем того? — недовольно пробурчала Мэри, пытаясь скрыться от меня под одеялом. — Третий час ночи! Чего тебе не спится?

Бедная Мэри! Я ей как собрат по несчастью сочувствую: парни постоянно точно так же будили меня посреди ночи: «Рем, Рем, послушай! Ну, проснись же, Луни!»

Но от меня так просто не отделаешься. Поняв, что я не отстану, подруга с тяжелым вздохом села в кровати:

— Ну, рассказывай.

Рассказывала я долго, потому что от переполнявших меня бурных эмоций, получалось сбивчиво и непонятно. Впрочем, недовольство на лице Мэри быстро сменилось улыбкой.

— Рада за тебя, — она крепко обняла меня. — А теперь иди спать.

Но разве я могу спать в самый счастливый день в своей жизни? Или правильнее сказать — ночь?

19 ноября, суббота

Блаженствую. Вот уже скоро как целый месяц. Из-за этого совершенно забросила свой дневник. Какой дневник, когда я подружилась с Мародерами! Правда, я стала гораздо меньше общаться с Мэри. Но с другой стороны — она полностью погрузилась в свой роман с Дэвидом, так что не жалуется. Вроде бы. Про дневник я вспомнила после сегодняшнего весьма странного разговора.

Мы всей компанией (Мародеры, я и Лили) отправились в Хогсмид. По дороге, обрадовавшись первому снегу, покидались друг в друга снежками и, когда добрались до «Трех метел», были все мокрые и встрепанные. Но мадам Розмерта не обиделась, что мы ей полы заляпали, только усмехнулась и подмигнула.

И вот сидим мы, болтаем ни о чем, как вдруг я вспомнила осенний поход в Хогсмид. И решила развеять свои сомнения и недоумение. Говорю:

— Рем, а где ты свою собаку держишь?

О-о, это был невероятный разговор. Парни чуть не лопнули от сдерживаемого смеха, да я и сам с трудом оставался серьезным.

Сириус при этих словах почему-то поперхнулся сливочным пивом, поспешно отвернулся и закашлялся. Ремус недоуменно спросил:

— Какую собаку?

— Ну, как — какую? Здоровый такой черный пес, размером с небольшого медведя. Я в прошлый раз в Хогсмиде его встретила, пообщалась немного, а потом ты его позвал. Я точно помню, это твой голос был.

Теперь и Джеймс закашлялся, и в его кашле мне отчетливо послышалась попытка скрыть смех. Лили закусила губу и усиленно смотрела в окно, будто ничего не слышала. Питер хрюкнул, уткнувшись в свой стакан сливочного пива. Они явно что-то от меня скрывали... Ремус бросил странный взгляд на Сириуса, в его глазах мелькнула озорная искорка, и спокойно ответил:

— Ах, этот пес! Не знал, что он с тобой пообщаться успел, — и снова непонятный взгляд в сторону Сириуса, который продолжал делать вид, что не может откашляться. — А оленей ты случайно не встречала?

Ну, я ведь тоже Мародер, захотелось позабавиться — у Бродяги такое невероятное выражение лица было в тот момент!

У парней, кажется, началась настоящая истерика — они изо всех сил старались не расхохотаться, даже покраснели. У Лили тоже губы дрожали. Это была слишком странная реакция на мой вопрос.

— А разве олени здесь водятся?

— Один точно водится, — все тем же невозмутимым тоном заявил Ремус, в глазах у него при этом так и плясали чертики.

Я тогда только ресницами похлопала. И до сих пор не могу понять, что происходило. Что-то важное, доступное и понятное только им — это точно, но что?

— Ну, я не видела. Так что про собаку?

Еще один взгляд на друзей, губы Ремуса растянулись в лукавой усмешке:

— А он в Визжащей Хижине живет. Сама понимаешь, в Хогвартсе такого пса держать негде.

— Не могу больше! — простонал Джеймс и уткнулся лбом Лили в плечо, плечи его тряслись, как бывает, когда человек рыдает. Или хохочет.

Я склоняюсь ко второму варианту. Лили потрепала его по черным вихрам, но поведение своего парня никак не прокомментировала. Более того, она сама уже улыбалась до ушей. Сириус по-прежнему избегал смотреть на меня, зато бросил на Ремуса поистине убийственный взгляд.

Ага, блэковский убийственный взгляд — практически как у василиска.

Я строго оглядела их всех по очереди:

— Так. Я поняла, что вы что-то от меня скрываете. И я даже не буду спрашивать, что. Захотите — сами расскажете. Только не нужно надо мной насмехаться.

С твоей точки зрения это, наверное, действительно было обидно: ржут над чем-то, а над чем — непонятно. Да еще ничего толком объяснить не хотят.

— Никто над тобой не насмехается, — Сириус сразу стал серьезным. — Не обижайся, ладно? Я обязательно тебе расскажу, но не сейчас.

Он так умильно на меня смотрел — точь-в-точь обиженный щенок. Ну, как можно на этого человека сердиться? Я, конечно, сразу растаяла.

Но это не значит, что мое любопытство исчезло. Подождать, пока расскажет, как обещал, или попробовать разузнать самой?

И, конечно, остановилась на последнем варианте. Кто бы сомневался!

26 ноября, суббота

Надо мне составить сборник поговорок, повесить над кроватью и повторять каждый день перед сном. Я уже писала, что язык мой — враг мой? Теперь к моему арсеналу прибавилось «любопытство кошку сгубило». Загадочный черный пес не давал мне покоя, и я исподтишка наблюдала за ребятами, пытаясь заметить странности в их поведении. Заметила — на свою голову. Вчера вечером я засиделась в гостиной с «Маленькими женщинами» допоздна. Когда я начала понимать, что засыпаю и приходится перечитывать каждый абзац по нескольку раз, со стороны мальчишеских спален раздались тихие шаги. Кто мог выходить оттуда в такое время? Только Мародеры! Поняв, что это мой шанс, я соскользнула с кресла и затаилась так, чтобы меня не было видно, благо, в гостиной царил полумрак.

Три тени спустились почти бесшумно и выскользнули из гостиной. Сразу зашевелилось в голове: «Так, стоп. А почему их только трое? Где Ремус? Он, конечно, самый благоразумный в этой безбашенной компании, но, насколько я знаю, всегда участвовал в их вылазках».

Неужели это было полнолуние?

Мое любопытство разгорелось еще сильнее. Я поспешила за ними следом, стараясь держаться в отдалении и одновременно не потерять их. Довольно быстро до меня дошло, что они направляются на улицу. Ругнувшись с досады, я со всех ног бросилась обратно, чтобы надеть теплую мантию — на дворе декабрь, как ни как! Еще ни разу я так не бегала, боясь, что за это время они уйдут, и я их потеряю.

Обратно я неслась на последнем дыхании, сердце выскакивало из груди, и казалось, что добежать до выхода я уже не смогу. Конечно же, к тому времени их и след простыл! Я вертела головой, стоя рядом со входной дверью и пытаясь отдышаться. Ничего. Темнота и тишина. Только полная луна освещала школьный двор серебристым светом. Совершенно непонятно было где их теперь искать? От досады я притопнула ногой.

Тогда я попыталась рассудить логически. Куда могли пойти Мародеры ночью? Уж конечно, не по школьному двору погулять — чего они здесь не видели? В Хогсмид — тоже вряд ли. Оставался Запретный лес. А вот это было как раз в их стиле. Я невольно поежилась от этой мысли: Запретный лес ночью — бррр! Я люблю приключения, но не до такой степени. Некоторое время я нерешительно топталась, размышляя: продолжить свое исследование или вернуться в уютную теплую спальню? И все-таки любопытство пересилило. Вздохнув, я пошла вперед — на поиски приключений. Где, скажите на милость, были тогда мой разум и инстинкт самосохранения?