Тени прошлого. Начало

Глава 24. Единственная загадка

* * *

— Да, Том, и как ты это терпишь? — протянул Дэнни, когда мы с ним вместе пили утренний кофе в пустой ординаторской, вальяжно усевшись на мягком диване.

— Ты о чём? — беспечно поинтересовался я, размышляя в этот момент, как будет лучше прооперировать сегодня своего пациента.

— Я о том, что… твоя супруга… вы часто ругаетесь по рабочим вопросам, и у неё всегда есть весомый довод, что она твоя непосредственная начальница, — начал он пояснения, посмотрев на проливной ноябрьский дождь за окном. — Тебя это не напрягает?

— Дэнни, — усмехнулся я, сделав небольшой глоток обжигающего кофе, заботливо сваренного для нас Деллой перед тем, как она ушла на обход, — вся прелесть наших отношений заключается в том, что когда мы переступаем порог нашего дома, роли меняются… Так что в отделении пусть делает что хочет, чаще всего её замечания действительно имеют какой-то смысл.

— То есть хочешь сказать, что дома она позволяет тебе командовать собой? — удивлённо уточнил Дэнни, внимательно присмотревшись ко мне, но я лишь выразительно посмотрел на него в ответ, и тот сразу воскликнул: — Нет, я не верю! Я даже представить себе этого не могу…

— Как хочешь, дело твоё, — философски заметил я, отпив ещё немного кофе. — Но я ничего удивительного в этом не вижу. Тина выплёскивает всю свою потребность во власти в отделении, да и со всей этой бумажной работой она отлично справляется, я помогал ей как-то раз… жуть, на самом деле, в её должности приятного мало. И знаешь, переспать с гордой и неприступной стервой, конечно, очень приятно, но когда эта стерва ещё и твоя непосредственная начальница… ради одного этого обстоятельства я готов выслушивать всё её претензии по рабочим вопросам.

— Вот ты хитрый жук! — рассмеялся Дэнни, поставив пустую чашку на журнальный столик. — Слушай, теперь я, кажется, понимаю, почему ты так спокойно реагируешь на все её придирки… Да, в этом определённо что-то есть…

— Дэнни, даже думать об этом не смей, — со скрытой угрозой в голосе заметил я, отчётливо уловив в мыслях друга, что он всё же попытался представить себя на моём месте. Но он лишь снова рассмеялся и доброжелательно сказал:

— Конечно, дружище, ты не подумай, что я могу… в общем, я не претендую. Да если бы даже и претендовал, то вряд ли я чего-нибудь добился, только такой суицидник, как ты, мог добиться успеха в этом деле. И я на самом деле рад, что ты… счастлив, и у вас всё хорошо… бывает… иногда.

Я усмехнулся его последним словам, так как Дэнни опять намекал на наши бурные ссоры, а тон моего друга тем временем стал более осторожным, что меня немного насторожило.

— Знаешь, Том, твоя супруга… она… я как-то не замечал раньше, а теперь вдруг тоже заметил… она поменялась с тех пор, как вы поженились.

— Да? — безразлично протянул я, а сам тем временем вслушивался в каждое слово, ведь моя интуиция ещё никогда не подводила меня. — И в чём же заключаются, по-твоему, её перемены?

— Не знаю… — неуверенно ответил он, посмотрев перед собой, — она как будто… оттаяла. Знаешь, когда я был в ординатуре, а ты на пятом курсе, помнишь, ты сказал тогда… про её внешность и характер?..

— Да, помню, — зло выдохнул я, поскольку именно за эти слова мне пришлось извиняться перед Тиной на коленях, и именно из-за этих слов она до сих пор не верила мне, хотя я же и сам видел, что я уже далеко не посторонний человек для неё.

— Так вот, тогда я был согласен с тобой абсолютно полностью, а сейчас… поспорил бы, — продолжил говорить Дэнни, старательно избегая моего взгляда. — Профессор Реддл, знаешь, она… действительно красивая женщина, если привыкнуть к тому шраму… Никто из наших уже и не замечает его, и я в том числе… Да и характер… она стала… мягче, что ли…

— Дэнни, что ты мне всё-таки пытаешься сказать? — нетерпеливо прервал его я, потому что пока в этом сумбуре не мог понять ни одной мысли, а тот факт, что кто-то ещё мог посчитать мою супругу красивой, приводил меня в бешенство. И мой друг сразу это почувствовал, поэтому с опаской посмотрел на меня и тихо проговорил:

— Том, я не уверен, что… должен говорить тебе это, но попытайся всё же спокойно отнестись к тому, что я тебе сейчас скажу, ладно? — я молча выразительно посмотрел на него, буквально сгорая от ревности, и Дэнни наконец сказал: — Я просто слышал на днях, как два парня обсуждали в курилке, а ты же не куришь, да и профессор Реддл тоже, так что они не боялись, что их там кто-то из вас услышит… в общем, как я понял, они оба учатся сейчас у твоей супруги, и им она… нравится. Причём они серьёзно хотят поступать к ней в ординатуру, и всё такое… а ещё они обсуждали… эм… какого размера бюст у твоей жены. Я…

— Вас действительно волнует этот вопрос, доктор Льюис? — за нашими спинами раздался полный льда знакомый женский голос, и Дэнни в одно мгновение побледнел, потому что Тина, похоже, слышала только его последнюю фразу. — Размер моего бюста тридцать восьмой, если переводить в мужское измерение, то третий, чтобы вам было понятнее. Ещё какие-нибудь вопросы?

— Нет, профессор Реддл, — прошептал он, а я посмотрел на Тину, чтобы понять, насколько сильно она разозлилась словам моего друга, но та, покачав головой из стороны в сторону, невозмутимо произнесла:

— Что ж, тогда я, пожалуй, пойду к себе в кабинет. А вас, доктор Льюис, вызывают в приёмное отделение…

И с этими словами она быстрым шагом покинула ординаторскую, а Дэнни с искренним ужасом в глазах посмотрел на меня и прошептал:

— Том, если она меня за это уволит…

— Не уволит, — твёрдо возразил я, так как меня уже начали раздражать все эти недопонимания от случайно подслушанных разговоров. Хотя то раздражение не шло ни в какое сравнение с тем бешенством, которое разгорелось у меня в душе от мысли, что какие-то парни могли воспринимать мою супругу… как объект желания. — Я поговорю с Тиной и всё объясню ей. И больше мы подобные вещи на работе не обсуждаем, договорились?

— Конечно, — выдохнул он, с неисчерпаемой благодарностью посмотрев на меня, а затем быстро вышел из ординаторской.

А я, тяжело вздохнув, допил свой уже остывший кофе, а после направился в кабинет Тины, параллельно думая, как бы мне устранить эту проблему. Причём далеко не ту, что моя супруга могла уволить моего друга.

* * *

— Тина… — донёсся до меня голос Тома, когда тот зашёл ко мне в кабинет и закрыл за собой дверь, и я, оторвавшись от протокола операции, устало посмотрела на него, совсем не желая слушать ещё какие-нибудь оправдания.

Том сразу почувствовал моё настроение, поэтому не стал продолжать свою фразу, и образовалось гнетущее молчание, которое пришлось всё же нарушить уже мне:

— Просто поверить не могу, что ты позволяешь своему другу обсуждать такие вещи, — не сказать, чтобы я сильно разозлилась случайно услышанной фразе Дэнни, но меня всё же это немало удивило. — Неужели тебе самому приятно?

— Нет, мне неприятно, — невозмутимо возразил он, присев на стул для посетителей. — А ещё больше мне становится неприятно оттого, что этот вопрос волнует не моего друга, а твоих студентов.

Я вопросительно посмотрела на него в ожидании пояснений, поскольку услышала только маленький обрывок их беседы, и Том, посмотрев мне в глаза, всё с тем же спокойствием продолжил говорить, хотя что-то мне подсказывало, что за его напускным безразличием скрывалось совсем нешуточная злость:

— Тина, Дэнни лишь рассказал мне, что услышал от твоих студентов. И если ты собралась уволить его за это…

— Я не собираюсь увольнять доктора Льюиса из-за подобной глупости, — устало перебила его я, опять начав читать протокол. — И если ты пришёл сюда только затем, чтобы заступиться за друга, то можешь не переживать и заниматься основным видом деятельности, у тебя же сегодня операция, не так ли?

— Да, верно, но я пришёл не только из-за Дэнни, — возразил он, и я снова подняла на него взгляд, чтобы узнать, что ещё ему вдруг от меня понадобилось с утра пораньше в середине рабочей недели. — Тина, повторюсь, мне очень не нравится, что твои студенты обсуждают такое…

— Том, твои студентки тоже много что обсуждают такого, что мне очень не нравится, но я же молчу, — заметила я, смотря прямо в угольно-чёрные глаза, которые в этот момент полыхали от ревности. — И я даже промолчала, когда одна из них полезла целоваться к тебе…

— Ты не промолчала, ты собралась тут же подавать на развод, — мигом поправил меня Том, но я, усмехнувшись, спросила:

— А ты уверен, что я именно за этим звонила своему юристу? Может, у меня к нему были ещё какие-то вопросы? — но он так выразительно посмотрел на меня, что я уже не смогла сдержать смех. — Ладно-ладно, я звонила за этим, ты очень проницателен. Но мы же тогда всё обсудили, претензий больше ни у кого нет. А по поводу моих студентов… ко мне никто и никогда явно не приставал, с моей стороны точно можешь не ожидать чего-то такого, про мои предпочтения в плане мужского пола тебе прекрасно известно. И субординацию я соблюдаю, в отличие от некоторых, так что не вижу объективных причин для твоей ревности.

Но Том продолжал смотреть на меня обжигающим взглядом, и я, покачав головой, сказала:

— Том, может, уже хватит, а? Повторюсь, я вообще впервые слышу, что кто-то обсуждает что-то помимо моего дрянного характера, так что… ты не сможешь запретить обсуждать эту тему, если уж она всплыла.

— Да, но от обсуждений до активных действий совсем не так много, как тебе кажется, — он наконец нарушил молчание, но мне от его слов стало только смешнее.

— Знаешь не понаслышке от доктора Батлер? Том, прекрати, никто ничего такого делать не будет, ты прекрасно знаешь, что меня все боятся, так что эти мальчишеские фантазии так и останутся на уровне бесед. А я постараюсь выбирать на занятия более свободные костюмы, чтобы мой бюст не будоражил бедные умы студентов, — но Том всё ещё серьёзно на меня смотрел, так что я протянула руку и положила холодную ладонь на его, лежавшую на моём столе, и более ласково произнесла: — Всё, хватит, тебе это не идёт. Что тебя так задело? Что твою жену посчитали привлекательной?

— Да, меня это сильно задело, — с трудом признался он, и я насмешливо спросила:

— Но ты ведь тоже считаешь меня привлекательной, разве нет? Почему ты считаешь, что другие не могут думать так же, как и ты?

— Для меня ты невероятно красивая, Тинь-Тинь, — тихо ответил Том, а я усмехнулась этому дурацкому прозвищу, что навсегда теперь приклеилось ко мне. — И… я не хочу, чтобы кто-то ещё думал так же. Ты только моя.

— Том, хватит, — устало повторила я, а затем убрала руку с его горячей ладони и вернулась к чтению протокола. — Хоть я и устала повторять тебе, что я не вещь, но… я твоя, доволен? Но ты не сможешь запретить кому-то другому считать… меня привлекательной, так что успокойся и иди работать.

В этот момент в дверь моего кабинета нетерпеливо постучали, и я, уже заранее зная, кто сейчас войдёт ко мне, громко крикнула:

— Войдите! — и в комнату уверенно зашла Делла, но, заметив Тома, медленно произнесла:

— Эм… Ти, если ты сейчас занята, то я могу зайти попозже…

Я выразительно посмотрела на своего супруга, как бы спрашивая, есть ли у него ещё какие-то рабочие вопросы, и тот, правильно истолковав мой взгляд, встал со стула для посетителей и сказал: