Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы

Франк продолжал задавать странные вопросы, и Юсуф все не мог догадаться, к чему он клонит.

- Полагаю, если бы некий султан сделал этого воина своим эмиром, то этот воин не опозорился быв среди других эмиров, - осторожно ответил он.

- В своих родных землях он был младшим сыном некого графа, и ему в наследство остались только конь и меч. Здесь он служит королю Амори, и в Палестине у него есть небольшой и совершенно бесплодный фьеф*, но это не главное...

Франк немного помолчал, давая своему слушателю время на размышление. Вскоре он понял, что известная ему "истина" не озарит сама собой иноверца и пора тому помочь.

- Тайна заключается в том, что каждый из наших рыцарей, хоть и служит королю, одновременно - сам себе король. По меньшей мере эмир. Узы крови не тяготят каждого из нас. Покинув Покинув свои земли, Жан де Врие перестал быть просто м л а д ш и м с ы н о м. Он научился быть эмиром без войска, королем без государства. Наше войско - это войско эмиров и даже королей. Поэтому каждый из нас способен напасть на целое войско врага в одиночку. Рыцарь, как и всякий смертный, может испытывать страх за свою жизнь и благоразумно уклониться от неравного сражения. Но рыцарю никогда при этом не будет внушать страха мысль, что он идет против воли своего господина, если сам бросается в битву или, наоборот, отступает.

Юсуф затаил дыхание, ведь в эти мгновения франк отвечал ему на тот самый вопрос, который он так и не решился задать ему там, в пустыне, после поединка, и который мучил его до сего часа. По правде говоря, он сам вряд ли смог бы выразить свой вопрос внятным образом. Теперь же как будто сам Всемогущий Аллах привел его к мудрому врагу, способному дать ясный ответ.

- Каждый рыцарь свободен в своем выборе, - продолжал франк. - Вы же... надеюсь, у тебя, светоч благородства, хватит мудрости, чтобы не заметить в моих словах ни одной черной песчинки оскорбления... все вы - будь вы эмиры или могущественные везири - все вы в глубинах своих душ чувствуете себя рабами своих господ, как бы храбры вы ни были. Рабами господ... и своих отцов. Поэтому вы всегда... в с е г д а нападаете только стаями. Вы налетаете стаями и уноситесь стаями прочь. Оставшись без стаи, каждый из вас теряет самого себя и уже не знает, кто он такой пред Богом и что ему делать. И вот, что я тебе скажу от всего сердца. - Франк замолк, опасливо огляделся вокруг, а потом потянулся к гостю. - Рано или поздно мы выдохнемся. Наши мозги расплавятся от здешней жары. А стаи ваших единоверцев будут расти и расти. Наступит день, когда весь Восток подчинится одному султану, и тогда бесчисленные стаи ринутся на Палестину. А мы слишком грешны и алчны, чтобы Господь наделил нас в трудный час сверхъестественной силой. Это будет для нас тяжким наказанием...

"Каким наказанием?" - одним взглядом спросил франка Юсуф.

- Потеря Святой Земли и священного града Иерусалима, - неторопливо и очень весомо проговорил Онфруа Торонский. - Земного Иерусалима.

Он отпил из кубка глоток вина и поглядел через край кубка на своего гостя, с удовольствием отмечая, что своим откровением произвел на него сильное впечатление.

- Но это произойдет не раньше, чем родится султан, который в левую руку возьмет весь Египет, а в правую - всю Сирию. И не раньше того дня, когда у этого султана появится войско, состоящие из одних эмиров.

Такими словами завершил франк свое удивительное пророчество...

Немногим позже эмир Ширку смог обнять своего племянника и похвалить его за доблестную оборону чужого города.

- Нам не хватило всего тысячи! Всего тысячи воинов! - все сокрушался он на обратной дороге. - И мы смогли бы подчинить весь Египет.

- Ты слишком неудержим в своих желаниях, дядя, - говорил ему Салах ад-Дин. - Может быть, атабек опасается давать тебе лишнюю тысячу.

- Это еще почему?! - вскинулись от удивления оба: и сам эмир, и его горячий вороной конь.

- Сначала ты между двумя петушиными криками захватишь Египет. Не успеет встать солнце, как место визиря при египетском халифе покажется тебе тесным. А там недалек за горами день, когда атабеку придется посылать в Египет новое войско. Но на этот раз - уже для усмирения твоих безграничных желаний...

Ширку вспылил было, но эта цепочка мыслей с висящем на ней драгоценным камнем власти ему внезапно приглянулась.

- Теперь я знаю, почему атабек так настойчиво посылает моего рассудительного племянника против его воли сопровождать меня в походах, - осенило его. - Он хочет, чтобы время от времени ты пугал меня рассказами о превратностях судьбы и толкованиями дурных снов. Что ж... Тебе это почти удалось, торговец пророчествами... Так пошлет атабек в Египет новое войско или нет?

Тут Юсуф не смог удержаться от лукавства:

- Мне приснилось, что это войско должно состоять из одних эмиров. Вот только не знаю, найдется ли столько эмиров у атабека Нур ад-Дина, да будут все его деяния радовать Всемогущего Аллаха.

А спустя год случилось следующее. Иерусалимский король женился на внучатой племяннице ромейского императора Мануила Комнина*, и василевс уговорил своего нового родственника захватить Египет, обещая ему свою поддержку. Так союзник египетского халифа стал его врагом и двинул свою флотилию из семидесяти кораблей против течения великого Нила.

Шавар, в чьих руках была сосредоточена вся действительная власть в египетском государстве, приготовился оборонять Каир и велел сжечь расположенный неподалеку богатый город Фустат, чтобы он не достался врагу. Тогда король франков захватил Бильбайс, сделав его своей крепостью и вырезав поголовно все его население, включая даже коптских христиан*. Он опасался заговора, но не опасался Бога, и по этому поводу, как говорили знающие люди, сам пророк Иса обратился на небесах к Аллаху с просьбой об отмщении.

В одну из ночей Юсуф проснулся в холодном поту. Ему привиделся ангел смерти Асраил, смотревший ему прямо в глаза и имевший обличие коварного египетского везира Шавара. Во сне Юсуф силился спросить Асраила, зачем тот пришел, но от страшного ангельского взгляда у него свело язык и губы.

На рассвете атабек Нур ад-Дин призвал к себе Юсуфа. Вид у повелителя был мрачен.

- Мне приснились весы, на которых египетский дирхем перевесил мой динар, - сообщил он. - Скажи, мой лучший погонщик сновидений, что это может означать?

Некоторое время Юсуф собирался с мыслями.

- ...В том числе и то, что обманщик-меняла мог незаметно надавить на чашку с дирхемом своим грязным пальцем, - предположил он.

Взгляд атабека на миг просветлел.

- Во всяком колодце тебе удается сразу разглядеть дно! - рек Нур ад-Дин. - Сегодня на рассвете гонец принес важную весть: король франков двинулся со своей армией на Египет, и Шавар вновь обратился к нам за помощью. Но теперь настала пора наказать их обоих за жульничество. Я даю эмиру Ширку большое войско. С этим войском он разобьет франков и сядет в Каире, держа в одной руке халифа, а в другой Шавара. Посмотрим, что у него получится. А ты, Юсуф, снова готовься. Никто лучше тебя не сможет укротить в Каире буйного эмира. Теперь настает пора и Юсуфу прекраснейшему стать "большим человеком в Египте". От судьбы не уйдешь.

Холодок пробежал по спине Юсуфа.

- Атабек! - обратился он к своему повелителю, опустив голову. - Меня тяготит предчувствие, что уж на этот раз я непременно встречу в Египте свою смерть.

- Встретить еще не означает отдаться в ее власть, - строго заметил Нур ад-Дин. - Разве ты уже не встречал ее в Египте лицом к лицу, когда сражался с франками?

- Да, но теперь она дожидается меня с явным нетерпением... И она очень похожа лицом на того, кто умоляет атабека о помощи.

Нур ад-Дин остро глянул на Юсуфа.

- Значит, смерть будет стоять у Шавара прямо за плечами, когда он увидит тебя, - сказал он.

- Твоя воля, атабек, - ответил Салах ад-Дин и, совершив поклон, удалился.

На этот раз атабек и вправду не пожадничал с войском, дав эмиру Ширку под его начало не только восемь тысяч туркменских всадников, но и две тысячи воинов из войска своих личных телохранителей.

- Чем не войско, состоящее из одних эмиров! - довольно ухмылялся Ширку, важно подбоченившись в седле.

На этот раз дядя Ширку двинулся и налетел на Египет не смерчем, появляющимся внезапно и столь же внезапно теряющим силу, а широким, неодолимым ураганом, сила которого не иссякает, пока не перемешает весь песок в пустыне и перенесет его с одной края земли на другой.

Король франков Амори Первый, едва заметил вдали темную стену приближающейся тучи, как поспешил убраться в Палестину и не успел обогатиться в Египте больше, чем сотней динаров. Халиф аль-Адид, в свою очередь, поспешил послать к эмиру Ширку гонцов с уверением своего самого благостного расположения к "доблестному победителю кафиров". А под стенами Каира загремели барабаны и литавры, стали оглушительно дудеть рога, и к стану дяди Ширку двинулось ослепительно белоснежное шествие. Над ним легким облаком покачивался огромный белый зонтик, загораживавший от солнечного света самого хитрого из всех везирей - Шавара, такого хитрого, что, перехитрив сирийцев, франков и собственного повелителя-халифа, он в конце концов перехитрил самого себя.

Подъехав к шатру эмира, он добрых полчаса в поте лица трудился перед Ширку, кляняясь и засеивая перед ним целое поле самыми чудесными словами благодарности, признательности и похвал, коих был теперь достоин величайший из великих воинов дар аль-Ислама.

Дядя Ширку от этих витиеватых египетских похвал потел, краснел и разбухал вроде жабы, которой в одно место вставили соломину и стали надувать.

Решив, что он уже достаточно отравил курда ядом сладостного тщеславия, Шавар обвел окружавших эмира людей совершенно бесстрастным, даже невидящим взглядом и на миг остановил свой взор на Юсуфе.

"Вот моя смерть!"- едва не воскликнул Юсуф.

Шавар посмотрел на него точь-в-точь, как ангел Асраил на свою жертву в том дурном сне.

Между тем, везирь халифа почти подобострастно, хотя и соблюдая достоинство, уже приглашал эмира Ширку разделить с ним трапезу в его дворце, расположенном в стенах Каира.

Ширку конечно же принял приглашение. Пиршество в честь спасителя Египта, прогнавшего кровожадных кафиров, должно было начаться сразу после вечерней молитвы.

Когда процессия везиря стала удаляться, Юсуф заметил, что его ноги словно вросли в землю, а сердце в продолжение встречи с Шаваром испуганно колотилось в груди.

Он посмотрел на дядю. Тот блаженствовал и теперь напоминал не жабу, а сытого кота, устраивающегося погреться на солнышке.

- Каково, племянник! - промурлыкал он, подозвав к себе Юсуфа. - Нужно было уже за тем вернуться сюда, чтобы увидеть, как будет пресмыкаться эта змея.

- Эта змея напустила здесь столько ядовитой слюны, что наша кровь успеет почернеть до вечерной молитвы, и мы все издохнем в корчах, - сказал Юсуф.

- Вот уж этот яд мне не опасен, - отмахнулся Ширку.

И тогда страх смерти обернулся в сердце Юсуфа безудержным порывом гнева.

- От этого яда ты умрешь первым, эмир! - воскликнул он, наступая на своего дядю. - Шавар готовит смерть нам обоим. Но ты будешь первым, дядя!