Безграничный 2.0

— Тебе самому за себя не стыдно, человек? — прохрипел Курц и его скрипучий голос эхом отразился от стен. — Я же дал тебе время поднять сына с пола и сбежать с ним? Ведь даже ты, недостойная жизни мразь, лучше, чем отсутствие отца у ребенка.

Обмазанный кровью Курц неторопливо встал обратно на четыре лапы и спокойно пошел к трясущемуся от страха мужчине.

— Стоять не можешь, боишься за свою жизнь… и даже после моих слов, ты не посмотрел на сына, — хриплый голос Курца давил на психику. — Хех… несправедливо…

Аура, из за избытка эмоций в теле Курца пробудилась и теперь черным облаком кружила вокруг его крысиного тела. Ее питала не ярость — та поутихла со смертью Гюго — и не злость… а чувство глубочайшей несправедливости.

— А-а-а! — заорал Фиалдо бросаясь на облако черной ауры.

Односторонний бой. Курц убил бы этого никчемного недотепу в десяти стычках из десяти. Но именно сегодня, вкус крови на зубах казался особенно соленым.

[Ты никогда не молил Бога о семье, — думал Курц смотря на то, как жизнь уходит из тела Фиалдо. — Не мечтал о хорошей жене, о детях и том, каким отцом ты можешь стать. Несправедливо…]

Курц кое-как столкнул тело загрызенного мужчины в сточные воды и течение понесло его дальше — в самые темные глубины городской канализации. Труп Гюго, так и остался лежать на месте.

Несколько минут Курц смотрел на тело избитого ребенка. Тот тихо-тихо дышал, внешне никак не выдавая того, что давно пришел в сознание.

[Возможно, он его и вовсе не терял.] — подумал Курц.

В его голове тем временем боролись такие чувства и сомнения, что обычному человеку и не снились. В итоге победило то, что шло от людского сердца.

Курц развязал веревки на руках и ногах пацана, а затем бесцеремонно стащил мешок с его разбитой головы. Кровь, слипшиеся волосы, тихий вскрик.

[Боже, да этому недотепе от силы лет десять!] — подумал крысюк вставая перед ним.

Человек, Говард, 0 уровень

Пацан с подбитым глазом огляделся и увидев труп Гюнтера нервно отполз к стене. Крыса, стоящая на задних лапах, казалось совсем его не удивила.

— А-а… а что случилось…

— Слушай сюда… пацан, — прохрипел чуть смягчившийся голос Курца. — Запомни. Твоего папу загрызли чудовища. Видишь вон того типа? Он тоже задавал много вопросов. Потом спустился в канализацию вслед за твоим папой. Его тоже загрызли чудовища. Все понял?

Воли в голосе Курца, было столько что Говард сразу все понял — тут нет другого варианта ответа. Мальчик торопливо закивал.

— Вот и молодец, парень!

Говард нервно сглотнул. А как тут не понять?! Перед ним стоит здоровенная говорящая крыса-мутант, залитая кровью с ног до головы.

[Папа ушел, папы больше нет. И мамы, и братьев, никого нет.] — Говард и сам не заметил, как поначалу его тихие всхлипывания переросли в громкие рыдания.

Говард помнит. Всё-всё помнит! Но никому не скажет. Никого нет. Один… Говард остался совсем один. А ведь он всего лишь хотел заработать на еду той руной навыка.

Видя рыдающего ребенка, Курц неловко почесал лапкой себе за ухом.

— Ты это, Говард!? Давай не стесняйся. Вон смотри, руны ненужные валяются! — Курц ухмыльнулся, и как бы невзначай произнес. — С сегодняшнего дня, я буду тебе отцом. Ну… или папкой? Да хоть братцем называй. Эй… да не ной ты! О господи, а чего ты теперь улыбаешься, горе ты мое…* * *

[Я хорошо его воспитал?] — думал Курц, смотря на то, как его уже двенадцатилетний воспитанник с командой обчищает карманы.

Одни пацаны отвлекали внимание прохожих брошенной под ноги дохлой змеей. Другие толкали зевак, третьи лезли им в карманы. Четвертые уносили добычу с места действия. Курц сам подобрал команду под Говарда и объяснил как в ней быть главным.

[Может помочь ему?] — переживал Курц, смотря на своего чумазого воспитанника. Говард, в рванье и с улыбкой до ушей, решил потратить накопления на дешевенький букет цветов. Уже рослому пацану, а не мальчонке, не так давно исполнилось четырнадцать. Первая серьезная драка за девчёнку, первый поцелуй и разговоры с хвостатым «папой» до утра. А теперь Курц наблюдал за тем, как парню впервые разбивают сердце.

Едва созревшая девица приняла от Говарда букет, а вместе с ним признание в любви. Радость и теплая улыбка на ее лице секунду спустя сменилась холодом и отчуждением. Тут же, на глазах у парня она растоптала букет. Плюнула Говарду на и без того грязную рубаху и выставила вон. Парень-то ушел. Шок ему обеспечен. А вот прячущийся в тенях Курц продолжал наблюдать за девушкой.

Фавелы странное место. Порой тут за открытым оскорблением, кроется нечто иное. Вышибала грубо выкидывает гостя, чтобы тот не пропил деньги семьи. Жена спит с шефом её мужа, иначе того уволят и их детям будет нечего есть. Вот и юный Говард, напоролся на рифы судьбы.

Девица закрыла дверь и расплакалась. А подошедшая мать, весьма в грубой форме сказала, что участь портовой шлюхи, хоть и не завидная, но куском хлеба её обеспечит. Цинизм, странная юношеская забота, грязь людского мира. Курц с легкой ухмылкой смотрел на страдания молодых. Пока они живы и здоровы, всегда есть шанс изменить уготованное им будущее.

[Я должен ему помочь?] — Курц с сомнением наблюдал за тем, как Говард осваивает арбалет. Накопленные деньги помогли купить руну навыка «Стрельба из арбалета». Однако рослый восемнадцатилетний парень и сам со всем разобрался. Уткнул оружие в землю, упер в него ногу, и напрягая все тело натянул тетиву. Выстрел! Арбалетный болт пробил голову карлика-насильника насквозь.

Шла война банд Ганны. Фавелы тоже попали под раздачу. В те дни Курц и Говард, как не входящие ни в одну из группировок, через канализацию доставляли в трущобы лекарства. Им же иногда поручали по-тихому избавляться от трупов. Так и у полиции меньше вопросов, и бандам проще. Да и под камеры видеонаблюдения никто не попадется.

Одна из групп пробралась в портовый бордель «Розы Тюссо». Злачное, по сути никому не нужное место. Нападавшие убили вышибалу, пару охранников и принялись лить кровь женщин. Позорное дело! Такое даже в трущобах никогда и никому не простят. Вот и раненная мадам, которую Говард утащил в подвал, не забыла лиц насильников и убийц. Кого-то из них Курц поймал живьем. Им не повезло особенно сильно. А вот Говард… он другой… парень оказался куда человечнее «хвостатого папы». Даже карлика — последнего из банды нападавших — Говард решил убить быстро, не отдавая на растерзание мадам Тюссо.

[Да, я определенно хорошо его обучил! — думал Курц, слушая как со второго этажа частного дома доносятся сладкие женские стоны. Симфония удовольствия завершилась тонким счастливым вскриком. — Мой… мой воспитанник…]

Дальше Курц боялся думать. Крыса-наставник и человек — у этой пары не может быть светлого будущего.

Уже двадцатидвухлетний Говард, научился находить общий язык с кем угодно, если этот «кто-то» имеет красивую женскую грудь. Дамы помладше, дамы постарше, замужние и незамужние, с перчинкой и без. Ловелас с едва проклюнувшимся пушком вместо усов, умел ценить женскую красоту во всех ее проявлениях.

Все эти годы Курц старался, вести дела так, чтобы воспитанник приобретал нужные связи на дне общества. Теперь в фавелах Говард знаком со всеми нужными людьми. Владельцы подпольной арены, подпольные ростовщики, лидеры банд, скупщики, черные доктора — они знают воспитанника Курца. А навыки?! Во всей Ганне не найти лучшего ходока по канализациям, чем Говард. Вдобавок парень наконец получил прозвище — «Юбка». Уж больно часто, Говард залезал под них своими шаловливыми ручонками. И не только в фавелах! Этого сердцееда с голубыми глазами, знавали дамы и из районов получше.

[Все хорошо. Он всему обучен. Я знал, что этот день вскоре наступит, — думал Курц тайно покидая дом любовницы воспитанника. — Теперь… мой сын сможет жить один. Пора ему найти свой собственный путь.]

— Ох и здоровая зверюга! — прозвучало где-то совсем близко и следом Курцу на голову натянули мешок. — Вяжи его!

Лапы связали, столь же ловко, как и надели мешок на голову.

[Ранкеры! — пугающая мысль пронеслась в сознании Курца. — Двое… нет, трое. Слишком быстро двигаются.]

Залетные дворфы-горняки, приплыли на чумном корабле с охваченной войной территории. Дежурные маги-целители в порту сразу забили тревогу, издали учуяв опасность. Флага нет, команда на палубе не появляется, а воздушная разведка порта заметила сверху следы крови и скоротечного боя.

Разумеется, власти Ганны в порт корабль не пустили. Вместо этого они расстреляли его из пушек, затопив в прибрежных водах. Таков стандартный санитарный протокол, в период военных действий. Однако за несколько часов до этого, бандиты покинули корабль и вплавь добрались до берега. Им было нечего терять.

Шевроны каторжан, да и первые признаки подхваченной чумы и так выдавали их с головой. Поэтому они сразу перешли к активным действиям, начав террор в фавелах. Им срочно нужна была помощь черного доктора. Того, кто будет готов лечить, даже больных чумой пациентов.

Курц просто попался им под руку. Вдвойне не повезло с тем, что среди каторжан нашелся ублюдок со склонностями к садизму. Втройне не повезло Курцу, когда обнаружились его экстраординарные способности к регенерации. В те долгие, полные агонии дни, крысюк вспомнил о почти позабытой боли из прошлого. О том, как его терзали ученые Харкланда, пытаясь понять пределы приобретенных регенеративных способностей.

Как и в случае побега из лаборатории, Курца спас слепой случай. В процессе де-хуманизации человека Курца Фарго в крысу, произошло изменение защитного навыка. «Сокрытие присутствия» D-ранга, видоизменилось в «Имитация смерти» S-ранга. Такая трансформация навыков, да еще и с резким повышением ранга, происходила крайне редко и всегда была связана с какими-то переломными событиями в жизни их владельца.

Навык «Имитация Смерти» перезаряжается три месяца и не может активироваться без наличия серьезных ран у владельца. Вдобавок Курц навсегда лишался одной единицы случайного атрибута. Этот же самый атрибут, пусть и в виде малой руны, выпадал с «мертвого» тела Курца трофеем. Владелец навыка «Имитации Смерти», сам выбирает момент для воскрешения. На это дело уходят все оставшиеся в теле силы — аура, мана, духовные частицы, выносливость и разумеется, часть срока жизни обладателя навыка. Проще говоря, применив навык, есть риск и не воскреснуть, если сил на то не хватит.

Курц воскрес. С трудом, но воскрес. Слишком уж много травм ему нанес тот дворф-садист. Даже после воскрешения ран оставалось столько, что типичный житель фавел помер бы от болевого шока. Курц же кое-как добрался до своих и рассказал Отцам улиц, где засели бандиты.

[Залетных одиннадцать, — лёжа в одной из комнат борделя, кое-как перевязанный крысюк с трудом произносил эти слова. Семеро смотрящих за фавелами Ганны внимательно его слушали. — В их банде три ранкера, уровни от тринадцатого до восемнадцатого. Ублюдки засели в лавке Бахрейна и пекарне мадам Чу. Семьи в заложниках, понятное дело. Эти типы ходят по канализации, словно у себя дома. Потому вы их и не видели. Каторжники они…]