Клеймо Солнца. Том 2

— Отключи её.

Уворачиваясь от редких искр, незнакомец наклоняется ко мне, и я, неожиданно для себя самой, его отталкиваю. Он настолько огромный и мощный, что вся сила, которую, как мне кажется, я вкладываю, рассеивается в тот же миг, когда я пытаюсь сдвинуть его с места, но от прикосновения незнакомец вдруг шипит и отшатывается, словно обжёгся. Игла вылетает из его рук. Мне и самой больно, но на руку глянуть некогда: мужчина смотрит прямо на меня, и лицо перекашивается от злобы…

Мне точно конец.

Люди начинают шуметь. Незнакомец, исполняющий волю хозяина, поднимает иглу с пола, и когда его глаза обращаются ко мне, в них бушует ураган. Он порывисто наклоняется ко мне и тянет руки. Искр становится во много раз больше, и он шипит, когда они задевают его кожу.

— Быстрее! — громыхает позади Бронсон, и краем глаза замечаю, как мужчины наклоняют красные цилиндры.

Я отрешённо жду, когда из трубки вырвется струя, ощущая неуместное спокойствие.

Становится всё равно, что меня ждёт. Я делаю глубокий вдох и чувствую, как облегчение расходится от груди по всему телу, расслабляя мышцы. Кожа на ладони всё ещё жжётся, но меня это не беспокоит.

Будь что будет.

На мгновение кажется, что в комнате появляется та самая женщина с тёмными волосами и глазами ярко-голубого цвета, которая являлась в моих видениях и дарила исцеление, обещая, что всегда будет со мной.

А затем я ощущаю в груди боль. Только она не моя: она как будто принадлежит той самой женщине, которая, как мне кажется, вошла в комнату…

Лишь краем сознания я улавливаю, что в лаборатории вновь воцаряется тишина. Закрываю глаза и жду боли, но ничего не происходит.

— Стойте! — раздаётся приказ генерала.

Шипение, с которым струя должна была вырваться из красного цилиндра, так и не доносится. Я открываю глаза и вижу, что даже громила, нависавший надо мной, не только остановился, но и не смотрит в мою сторону. Его взгляд, как и взгляды всех присутствующих, направлен на двери. Только вот в них стоит не женщина из моих видений. В дверях я вижу Дэнниса.

Он так изменился. Волосы на голове взъерошены, под глазами залегли тёмные круги, а сами глаза выглядят воспалёнными. Парень едва заметно пошатывается, как будто с трудом держится на ногах.

Может, мне видится?..

Я не верю до тех пор, пока генерал, подтверждая, что Дэнниса вижу не только я, не произносит разочарованно:

— Ты всё-таки явился.

Ничего не отвечая, парень направляется ко мне и, оттолкнув солдата, опускается на колени. Лишь на краю сознания мелькает мысль, что вокруг больше нет искр. Я вижу в руках Дэнниса такой же предмет, какой был у незнакомца, но готова броситься и обнять его, не веря своему счастью.

Как только чужое биополе касается моего, понимаю, что и вправду чувствовала не женщину из моих видений, а именно Дэнниса. В его груди — та боль, что я ощущаю, и хочется скорее исцелить рану, но к реальности меня возвращает грубый голос Бронсона:

— Так понимаю, ты нашёл подходящее лекарство.

Наши с Дэннисом взгляды встречаются, и он отвечает:

— Нашёл.

— Главное, чтобы это сработало, — ворчливо сообщает генерал, однако парень даже не смотрит на него, он не сводит с меня взгляда, в котором отчётливо читается призыв к действию, только я не знаю, что делать…

— Давай исцелю… — начинаю я, но Дэннис сразу же прерывает, качая головой, и протягивает руку и касается моей.

Он сказал: «Я буду рядом». И он здесь.

Не раздумывая, я решаюсь на невероятную глупость, совершить которую меня не убедил бы никто на свете, кроме Дэнниса. Я вкладываю свою ладонь в его — прохладную, как свежая родниковая вода, которую я так люблю. Моя пылающая огнём кожа вмиг успокаивается.

Люди в грязно-зелёных костюмах следят за каждым нашим движением, где-то далеко раздаётся назойливый голос генерала, а потом жалобный — Коди, но слов не разобрать. Всё уходит на второй план и становится фоном, когда я чувствую только пальцы Дэнниса, которые обхватывают мою руку, вижу его чёрные глаза, направленные на меня, и в следующую секунду ощущаю, как кусается игла, пронзая кожу. Я вздрагиваю, подавляя возглас, но к собственному удивлению чувствую, как под кожей растекается спокойствие.

— И чем это лекарство отличается от других? — раздражённо спрашивает Бронсон.

— Это смесь успокаивающих трав, — уверенно объясняет Дэннис, вытаскивая иглу из моей кожи. — Ромашка, валериана, мелисса и ещё пара-тройка растений.

— Смесь трав?! — гавкает, как химера, генерал, пытаясь усмехнуться. — Что может сделать какая-то трава?!

Его страшное лицо расплывается, и мне приходится моргать, чтобы сосредоточиться на морщинах. Веки кажутся тяжёлыми, и я устало их опускаю. Когда вновь слышу голос Дэнниса, мне трудно вникнуть в смысл:

— Снижается активность мозга.

— И ты уверен, что это сработает? — как будто под водой, звучит вопрос Бронсона.

— Она уже зевает, — доносится откуда-то голос Коди, пока я пытаюсь безуспешно сосредоточиться на словах, но даже собственное тело перестаю ощущать. — Она просто поспит, а потом придёт в себя.

— Что ж, — тянет Бронсон, и его тон кажется очень довольным. — Я знал, что Дэннис Рилс нам пригодится.

— Хорошо, если бы вы прислушивались ко мне хотя бы иногда. Я предупреждал вас, что влажность воздуха должна быть достаточно высокой…

Я гадаю, действительно ли Дэннис говорит это, или мне только кажется. Но спросить, что значат его слова, не успеваю: перед внутренним взором появляется женское лицо, обрамлённое тёмными волосами, и вот на меня смотрят ярко-голубые глаза. Женщина шепчет мне: «Не бойся. Я всегда буду с тобой. Засыпай», — и я не в силах противиться её воле.

ГЛАВА 28 (Дэннис). ГЛУБОКИЙ ВДОХ

Мне кажется, что проходит лишь несколько минут, но, когда я открываю глаза, вижу над собой встревоженное лицо Коди. Не ощущая собственного тела, пытаюсь приподняться, но падаю обратно — и только тогда чувствую, что ещё жив. Потому что меня накрывает боль. Такая сильная, что белые точки застилают комнату. Не сдержавшись, я издаю стон, одновременно удивлённый и вымученный.

— Не шевелись! — восклицает Коди, подкладывая мне под спину подушки, чтобы я мог опереться.

— Всё не так плохо, если могу хоть немного двигаться, — шучу слабым голосом, пока белые точки продолжают плясать перед глазами, как пьяные и обкуренные посетители ночного клуба.

Наконец зрение проясняется и становится ясно: в комнате, кроме нас двоих, никого нет.

— Как долго я оставался без сознания?

Коди меняется в лице, и я понимаю, что дело плохо, однако насколько, осознаю только когда он произносит жёстко, будто озвучивая приговор:

— Сутки.

— Что?! — голос звучит отвратительно жалобно, непривычно для меня самого, и сердце испуганно пропускает удар, а потом начинает болезненно колоть. — Какого чёрта, Коди?!

Я пережил не одну операцию, однако впервые оставался в отключке так долго.

— Как она?! — спрашиваю я поспешно и только потом думаю, что стоит быть сдержаннее, даже если я говорю с Коди.

Однако воцарившееся напряжение, похоже, имеет совсем другую природу, нежели моя чрезмерная эмоциональность.

— Дэн, дела плохи. Я подслушал разговор.

Друг осматривается, словно за ним кто-то может следить, и тихо говорит:

— Землянку хотят вывезти в город через четыре дня. Бронсон сказал, что не может довериться дикарке. У него мания, что она запомнит дорогу и попытается сбежать.

Безумие!

— Куда ей бежать?! — возмущаюсь я, но Коди, отмахнувшись, взволнованно продолжает:

— Дэн, ей вколют транквилизаторы. Внутривенно.

Конец.

Я шумно выдыхаю сквозь сжатые губы.

Если тело Габриэллы взрывалось искрами и покрывалось ожогами только от того, что кто-то из наших пытался к ней приблизиться, что оно попытается сделать, чтобы защититься от настоящей опасности? А если даже девушка останется целой и невредимой, пока к ней будут приближаться люди Бронсона, как тело отреагирует на вещества, которые после укола окажутся под кожей и в крови?..

Уперевшись руками в койку, я вновь порываюсь встать.

— Куда ты?! — почти истерически восклицает Коди, укладывая меня обратно, но я сопротивляюсь, хотя сердцебиение угрожающе ускоряется.

— Я иду туда.

— Ты с ума сошёл!

С каких пор мой друг стал таким сильным?.. Или с каких пор я настолько обессилел, что не могу скинуть с плеча его руку и избавиться от излишней заботы. Тело ноет и кружится голова, неровное дыхание заставляет грудь судорожно подниматься.

— Дэн, подожди! — Коди ощутимо толкает меня, и я невольно ложусь обратно.

Недовольно смотрю на друга, ведь вынужден его выслушать.

— Алан сказал, что в волосы Габриэллы были вплетены какие-то цветы и травы. Они украшали и одежду. Я добрался до этих образцов и изучил их.

Теперь я замираю уже по-настоящему и смотрю на парня во все глаза. Когда Коди Хейз стал героем?..

— Стопроцентного соответствия нет, — рассказывает он торопливо, пока я не успел ничего сказать, — однако обнаружились растения, отдалённо похожие на ромашку, валериану и мелиссу. Они могут пригодиться, если приготовить отвар из успокаивающих трав. Подозреваю, что он всё равно навредит Габриэлле, ведь, она, похоже, не знает, что такое лекарства, однако это будет всё равно лучше, чем транквилизаторы, и подойдёт — на крайний случай. Ты должен не делать глупостей, оставаться здесь и поправляться: ещё предстоит уговорить Бронсона вколоть нашу смесь, а не его чёртовы транквилизаторы. Четыре дня, — говорит Коди и только тогда, едва не задыхаясь, наконец делает вдох, а потом продолжает уже медленнее: — С генералом мне не справиться. К тому времени ты должен встать с койки и быть в форме.

Меня совсем не вдохновляет мысль, что до поры до времени придётся оставаться здесь и просто ждать, когда Коди сделает всё за меня, но сердце продолжает бунтовать, и я думаю, не вживили ли мне, грешным делом, ещё один датчик.

Друг смотрит на меня выжидающе.

— Чертовски разумный план, — игнорируя боль, признаюсь я, и вижу, как на лице Коди появляется несмелая, почти по-детски наивная улыбка. — Будь осторожен. В любой момент… — я замолкаю, и улыбка гаснет на лице друга, когда он предчувствует, что я хочу сказать, — если это станет опасно, сообщи мне.

Практикант кивает.

— Ты знаешь, где меня найти, — улыбаюсь я вымученно, глядя на своё обессилевшее тело, и друг усмехается в ответ.

— Ты будешь здесь, — подыгрывает он мне. — Не сомневаюсь. Поешь, — говорит он, подвигая ближе к кровати столик с едой, и скрывается за дверью, оставляя меня в одиночестве.

От вида сопливой каши и горстки суперфудов меня начинает тошнить, но я уверен, что Оутинс запретил Коди давать мне что-нибудь другое. «Тебе нужно набраться сил», — так и слышу в голове назойливый голос Ньюта. С обречённым вздохом я набираю ложкой каши и подношу ко рту, стараясь игнорировать, как от искусственного запаха сводит и недовольно урчит желудок. Усилием я отправляю кашу в рот и заставляю себя проглотить омерзительную жижу, при том, что догадываюсь: усвоится далеко не всё. Но другого выхода нет.