Уосэ Камуи. Часть 1

— Батюшка…

— Ты почему не вышла проводить гостей, как того требует обычай?! — грозно перебил он её.

— Этот мерзкий старикан весь вечер лапал меня! Разве такое поведение дозволено обычаями?! — стала защищаться Сияна.

— Этот «мерзкий старикан», как ты изволила выразиться, вчера попросил у меня твоей руки и ждал ответа с утра. — продолжил Годин Горынович.

— Я надеюсь, ты отказал ему, батюшка?.. — с замирающим сердцем тихо спросила Сияна.

— С утра… — он поднял на неё тяжёлый взгляд и посмотрел ей прямо в глаза, — С утра я дал ему своё согласие. Ты выйдешь за него замуж.

Пораженная девушка попятилась назад, она замотала головой, не в силах принять решение отца, её начало трясти и бить крупная дрожь.

— Нет-нет-нет… Отец!.. Я не выйду за него!.. — голос её дрожал, готовый вот-вот сорваться на рыдания.

— Мы голодаем, а он богат… Очень богат… — устало проговорил отец, стало заметно, что это решение ему далось не легкой бессонной ночью — Он обещал помогать нам с продовольствием до весны. И не будет требовать возврата…

— Тттыыы… — девушку заколотило еще сильнее, и голос сорвался на крик, — Ты продаешь меня за… еду?!! Продаешь за ЕДУ?!! Я не выйду за него! Слышишь?! Не выйду!!!

— Не смей перечить мне!!! — закричал отец, вскочил и навис над ней, — Говорил я матери, строже с тобой нужно быть! Строже! Избаловали тебя совсем! Ты выйдешь за него!

— Нет… Пожалуйста… Прошу, смилуйся надо мной… — прошептала дочь, глядя на него глазами полными слез, боли и отчаянья.

Отец мягко взял её за плечи и произнес как можно нежнее:

— Послушай, доченька… Наши запасы на исходе, а весна всё не начинается никак… Обоз со всем ценным пропал и нам больше нечего предложить на обмен… Многие из нас могут умереть, не дождавшись весны… — он легонько встряхнул дочь, и стараясь её приободрить продолжил: — Ээээй! Ну не плачь! Подумай сама, он богат, очень богат! У тебя будет всё, что ты только пожелаешь! Ну, кто ещё, скажи мне, сможет обеспечить тебе такую сытую жизнь?

Девушка отстранилась от него, и зарыдав, упала перед ним на колени, завыла в голос:

— Батюшка-а-а!.. Батюшка, прошу, не отдавай меня за него!.. Весна вот-вот придёт, со дня на день побегут ручьи по улице и в лесу зверьё из нор повылезет!.. Батюшка, я совсем есть не буду, отдай мою долю людям, только молю Богами, не отдавай меня за него! Великим Родом молю, не отдавай! Это ведь, наверное, он наш обоз к рукам прибрал и меня заграбастать хочет! Батюшка, не отдавай! Батюшка-а-а!..

— Ты выйдешь за него! — почти прорычал отец, — Вот тебе мое последнее слово! И не перечь мне!

Сияна на животе подползла к нему, обхватила его за ноги, и продолжала хрипеть, почти севшим от крика голосом:

— Молю… Батюшка-а-а… Не отдав-а-ай…

— Жена-а-а! — закричал он — Жена!!! Уведи её прочь с глаз моих долой!

Прибежавшая на его зов мать, охая и причитая, попыталась помочь подняться дочери, но Сияна встала сама. Потухшими глазами она посмотрела на отца и охрипшим от крика голосом произнесла:

— Он — упырь. У него все жёны умерли, и я умру… — и с прямой спиной вышла прочь.

— Ох! Да что ты такое говоришь! — воскликнула мать и выбежала следом за ней.

Отец устало опустился на лавку, обхватил голову руками и застонал, как будто его терзала головная боль. * * *

Сияна рухнула на кровать и слёзы из глаз потекли с новой силой:

— Как он мог… Мама, как он мог пообещать меня этому старику?.. Он продал меня… Продал как вещь, за еду!..

Мать присела на кровать рядом и, поглаживая дочь по спине, попыталась успокоить её:

— Смирись, доченька, не перечь отцу…

— У него все жёны умерли… И я умру…

— Не говори так! Ты молодая, сильная. Ты сможешь родить ему ребёнка, много детей! Это даже хорошо, что он старый, он скоро умрёт, а ты останешься жить, и станешь очень богатой! И никогда больше не будешь знать ни в чём нужды…

— Нет-нет… Он не умрёт… Он — упырь. Я когда была маленькой, он уже был стар… Сколько ему лет?.. — тихо говорила Сияна, глядя в пустоту, комкая в пальцах краешек покрывала и вытирая им всё невольно льющиеся слёзы.

— Не знаю… — задумчиво пожала плечами мать. — Много уже, наверное…

— Во-о-от… Много уже… А он всё никак не умирает… А знаешь почему? Он женится на молодых девушках, и как паук из своих жертв, выпивает из них жизнь… Как упырь… Они начинают чахнуть, болеть и умирают… А он всё живет и живет… И я так умру…

— Не говори так… — от слов дочери женщину пробрал озноб. Она ведь когда была маленькой, помнила его уже таким: седым и старым. И уже тогда никто не помнил, сколько же Боруте лет.

— Я не хочу умирать… — тихо сказала Сияна. — Я просто не пойду за него, и всё…

— Отец уже принял решение, — попыталась добавить строгости голосу женщина, — и тебя даже спрашивать не будет. Смирись с его волей, дочка. Через несколько дней твой жених вернется с обозом продовольствия и подарками, и тогда состоится ваша официальная помолвка. А пока, не выходи из комнаты, не попадайся на глаза отцу. * * *

Прошло несколько дней. На улице медленно падал пушистый крупный снег. Сияна сидела возле окна и с безысходностью смотрела на него. Для неё он был чернее древесного угля в остывшей печи, и чем дольше он падал, тем быстрее угасал огонёк надежды в её душе, что боги смилостивятся над ней и пошлют ей спасение от предстоящего замужества. Слёзы снова закапали из её глаз.

«Опять снег… Почему?.. Почему весна никак не наступает?.. Может быть, отец бы изменил своё решение, если бы пригрело солнце, звонко запели птицы, звери бы вышли из своих укрытий и охотники стали бы возвращаться домой с добычей?..

О, Великие Боги! За что вы наказываете меня? О, Великая Матерь! За что ты прогневалась на меня и лишила меня своего покровительства?.. Лучше умереть, чем выйти за него замуж…»

Неожиданно в комнату ворвался самый младший из её братьев, Мал:

— Сестрёнка! Хватит белугой реветь! Радостную весть я принёс! Наконец-то боги смилостивились над нами и послали нам удачу! Пойдем, что покажу!

Девушке показалось, что у неё аж сердце в груди замерло от вспыхнувшей надежды:

«Неужели?.. — думала она, еле-еле поспевая за братом и натягивая на плечи пуховую шаль. — Неужели боги услышали молитвы и охотники нашли пропавший обоз с продовольствием?.. И отцу теперь нет нужды в этом замужестве?.».

— Теперь-то никто не посмеет сказать, что Мал всего лишь младший сын главы. Теперь все будут говорить, вот он — Мал, мал да удал! — продолжал хвалиться брат, смеясь над собственной шуткой.

Сердце бешено колотилось в груди девушки, а в голове пульсировала только одна мысль:

«Неужели… Неужели… Неужели…»

Они выскочили на улицу и брат радостно сказал:

— Вот! Смотри!

Выйдя наружу после сумрака комнаты, Сияна на некоторое время ослепла от яркого белого снега во дворе. Постепенно привыкая к нему, она сначала разглядела запряженную лошадь, которая рвалась из стороны в сторону, но её удерживали трое крепких парней. Затем, она увидела сани… и лежащего на них связанного огромного чёрного волка, размером со среднюю корову. На лбу, почти над глазом, у него краснела свежая рана. Кровь сочилась в глаз, стекала по морде и впитывалась в верёвки, которые плотно стягивали зверю пасть. Его глаза сверкали жёлто-зеленым дьявольским светом и злобно зыркали на окруживших сани людей.

Волк рычал и пытался вырваться, напрягая все мышцы своего тела, отчего сани жалобно скрипели, а напуганная присутствием такого огромного хищника лошадь пронзительно ржала, храпела и металась из стороны в сторону, пытаясь убежать.

— Мы его живьём взяли! — чуть не кричал от радости Мал. — Будет жениху твоему подарок на свадьбу! Пускай убьёт его своей рукой, потешиться!

Руки Сияны безвольно повисли вдоль тела, и шаль соскользнула с плеч. Черный снег в душе хоронит последние искорки надежды — чуда не будет. В душе воцарилась зияющая пустота. Даже не было страха перед этим лесным гигантом. Она, не отрываясь, посмотрела волку в глаза, и зверь замер, встретив её взгляд.

«Взяли живьём… Лишили свободы, чтобы потом отдать на потеху этому старику… Как и меня… Лучше сразу смерть, чем такие мучения…»

— Лучше бы вы нас сразу убили… Чем так… — почти одними губами прошептала девушка.

Волк вздрогнул, словно очнувшись, и снова начал пытаться вырваться, отчего перепуганная лошадь уже не ржала, а громко кричала в голос, как дитя.

— Да уведите вы её в конюшню, наконец! — крикнул друзьям брат, и нарочито весело продолжил: — Эй! Да ты чего, сестрёнка? Ты теперь будешь самой богатой женой во всей округе, среди всех родов! Да тебе все твои подружки будут завидовать!

Сияна долго и молча посмотрела на него потухшими глазами и, ничего не сказав, пошла обратно в дом.

«Лишили свободы… как и меня… взяли живьём… как и меня… пусть убьёт его… как и меня… пусть потешится… лучше смерть…»

Мал подобрал её упавшую шаль и пробормотал себе под нос:

— Могла бы и поздравить меня с добычей…

И, повернувшись к саням, замахал ею на людей и закричал со злостью:

— Да вяжите вы его крепче к саням, чтобы пошевелиться не мог! Несите ещё веревок! И уведите, наконец, лошадь! — добытый волк больше не радовал его.

В своей комнате Сияна снова подошла к окну и стала безучастно наблюдать за происходящим на улице. Мужчины выпрягли лошадь и перетащили сани со зверем вглубь двора, подальше от посторонних глаз, и теперь они были хорошо видны из окна. Даже отсюда волк ужасал своими размерами и силой, он не оставлял своих попыток вырваться, рвался то в одну, то в другую сторону, отчего сани подпрыгивали и кренились, готовые вот-вот перевернуться. Пока одни мужики навалились своими телами, удерживая их на месте, другие притащили набитые чем-то увесистые мешки, и стали крепить и обкладывать ими сани, делая их тяжелее и не подвижнее.

«Всё пытается вырваться… Неужели он не понимает, что это всё, конец?.. Почему он продолжает бороться?.. — какое-то смутное чувство шевельнулось в её душе. — А почему я должна смириться?.. Почему я должна принять чужое решение? Только боги могут решать нашу участь! Отец — человек, и он не вправе распоряжаться моей жизнью! Я буду бороться! Бороться до самого конца, до самого последнего своего вздоха, как это делает этот волк…»- решимость поселилась в её душе.

В комнату тихонечко вошла излучающая радость мама:

— Доченька, там твой жених с подарками приехал, выйди, встреть его ласково…

— Он не мой жених, — холодно ответила Сияна.

— Сегодня вечером станет им, — с нажимом произнесла мать. — Не противься воле отца.

— Нет! Я решила. Я не выйду за него, — девушка была полна решимости. — А будете заставлять, при всех откажу ему!

— Что ты! Что ты! — женщина побледнела от испуга. — Отец засечёт тебя плетьми до смерти!.. Он не перенесёт такого позора…

— Пусть! Пусть засечёт до смерти! Уж лучше смерть, чем замуж за этого упыря!

— Доченька, смирись! Отец ему Слово дал… Теперь уж ничего не поделаешь… Даже если найдётся обоз в целости и сохранности, даже если охотники начнут возвращаться с богатой добычей, тебе все равно придётся выйти за него, потому что отец ему своё Слово дал! А ты знаешь, какой позор обрушиться на наши головы! Ни один род не будет вести с нами торговлю, ни один парень не засватает нашу девку, ни один отец не отдаст нам свою дочь, будь она хоть трижды косой и хромой! Мы станем для всех всё равно, что мёртвыми… — помолчав, будто представив себе всё это, она сердито добавила: — Если ты решила идти против воли отца, то лучше… лучше тебе и вправду умереть!