Кровавый пакт

— Здание атакуют, — с запинкой произнес Мерин. — Я имею в виду, его штурмуют. Вы можете слышать это. Мы можете чуять это.

— Ты можешь заткнуться, — сказал Роун.

Мерин был прав. Уже несколько минут, они могли слышать приглушенные визги тревоги откуда-то сверху. Тревога включилась сразу после того, как стало по-настоящему холодно. Затем, они начали слышать другие искаженные звуки, едва слышимые сквозь укрепленные стены и перекрытия тюремного уровня: крики, выстрелы, взрывы.

— Нам нужно выбраться из этих клеток, — сказал Мерин.

Роун посмотрел на него, посмотрел на керамитовые решетки, а затем снова посмотрел на него.

— Я это и имел в виду, — рявкнул Мерин.

— Он это и имел в виду, — сказал Варл.

— Ага, ладно, если конечно у тебя есть ключ, сделанный из сильного желания, — сказал Роун.

Мерин встал на колени и снова начал осматривать запорный механизм двери камеры.

Бан Даур все еще сидел на койке, сложив руки, с кислым видом.

— Это хорошая идея, Мерин, — сказал он. — Великолепная. Замки в тюремных блоках Комиссариата знамениты тем, что их легко взломать, особенно если воспользоваться ногтями и волосами из носа.

— Заткнись нафес, высокомерный сукин сын! — крикнул Мерин, поворачиваясь к Дауру. — Сделай что-нибудь. Подумай о чем-нибудь! Мы заперты здесь, и что-то плохое надвигается. Мы заперты здесь и, когда это придет, мы будем беспомощны, и мы все умрем, как фесовы крысы! — Даур вскочил на ноги и посмотрел на Мерина сквозь решетки. Он был выше, чем Мерин. Он смотрел на него сверху вниз почти всегда.

— Мы заперты здесь, потому что были тупыми, — сказал Даур. Движение головы показало, что он имел в виду всех.

— Мы были тупыми, и это все то, что случается с тупыми людьми.

— Ох, фесоголовый, — сказал Мерин. — Это твоя философия, Мистер Пай-мальчик? Быть мужиком и встретиться лицом к лицу со своим наказанием?

— Именно, — ответил Даур.

— Ты фесово невероятный! — резко ответил Мерин.

— А ты идиот, — сказал Даур. — Ты несешь чушь из-за ничего. Это учения.

— Учения? — спросил Мерин в неверии.

— Да, естественно это учения! — сказал Даур. — Ну же, они врубили сирены и выстрелили несколькими холостыми. Это импровизация. Это все закончится минут через пять. — Он посмотрел на других Призраков. Все смотрели на него.

— Что? Ну же, это же они, так ведь?

Даур посмотрел на Лейра, но большой разведчик выглядел не в свой тарелке. Даур посмотрел на Варла, но Варл вдохнул носом и посмотрел в пол. Он посмотрел на Канта. Молодой солдат выглядел просто напуганным.

— Это – Балгаут! — заявил Даур. — Это гаков Балгаут, ради Трона. Мы так далеко от передовой, что даже не стоит шутить об этом. Кто, гак, будет атаковать Секцию Комиссариата в центре Балополиса...

Он затих. Он посмотрел на Бэнду. Она посмотрела на него в ответ, улыбнулась легкой печальной улыбкой, и покачала головой.

Он посмотрел на Роуна.

— Майор? Ну же, помогите мне, — сказал Даур.

Роун смотрел на него.

— Это не учения, — сказал Роун.

Даур открыл рот, а затем снова закрыл его.

— Фес, — в конце концов, произнес он.

Дверь в блок открылась. Тюремный офицер ворвался внутрь и уставился на мгновение на всех, его глаза перебегали от камеры к камере: семь Призраков, Удинотцы, пьяные в дрова, и одинокий Варшайдец в следующей после Роуна камере.

Тюремный офицер выглядел напуганным и сбитым с толку. Его волосы слиплись, а его китель был неправильно застегнут на пуговицы. Он выглядел так, как будто кто-то разбудил его только что от плохого сна.

Сквозь открытую дверь блока позади него, они могли слышать сирены гораздо отчетливее.

Тюремный офицер в последний раз посмотрел на них, как будто не уверенный в том, что собирается сделать.

— Оставайтесь здесь, — сказал он им, и выбежал, закрыв дверь за собой.

Варл посмотрел на Роуна сквозь решетку.

— Знаешь, — сказал он, — иногда люди говорят наитупейшие вещи. — Выстрелы снаружи заставили их вздрогнуть и напрячься: два выстрела, прямо за дверью.

Инстинктивно, все Призраки отодвинулись от решеток.

— Что за чертовщина? — промямлил Варшайдский солдат.

Дверь тюремного блока открылась. Снаружи, они могли слышать крики, топот шагов и повторяющиеся выстрелы.

Кэйлб Сирдар заскочил внутрь с поднятым карабином.

Заключенные. Сирдар видел заключенных, просто заключенных в камерах, смотрящих на него в трогательном ужасе.

Проверить их. Найти фегата. Убить фегата. Убить всех, кто не фегат. Люди из его отряда разошлись по блокам и делали именно это. Он мог слышать выстрелы.

Сирдар пошел вперед. Он видел глаза, смотрящие на него, дикие, животные глаза; люди в камерах, которые узнали смерть, когда она приблизилась.

Роун смотрел за приближением человека. Он рассматривал рваную, грязную боевую форму, вторые или третьи руки, по меньшей мере, целеустремленное поведение, уверенное, хорошо заученное продвижение. Только одна деталь имела значение.

Воющая железная макса, которая была на лице человека, очень четко идентифицировала его. Это был боевой гротеск воина Кровавого Пакта.

Он услышал шепот Канта, — Святой Трон.

Сирдар подошел к первой камере. Он держал приклад карабина у плеча, направив его в пол. Он посмотрел на моргающего Варшайдца сквозь прутья решетки.

— Ты кто такой? — невнятно пробормотал Варшайдец.

Кэйлб выстрелил между прутьями решетки. Два выстрела попали в грудь Варшайдцу, и отбросили его на стену камеры. Его труп перевернул койку и закрытый горшок рядом с ней, когда упал на пол. Кислый запах застоявшейся мочи наполнил воздух в блоке, и смешался с резкой вонью паленого мясо и зажаренной крови.

Следующей камерой была камера Роуна. Роун не двигался, когда убийца пошел к нему. Он смотрел, не отрываясь, на гротеск.

Кэйлб быстро осмотрел заключенного сверху донизу, а затем поднял карабин, чтобы прикончить его.

— Вой шет, магир! — сказал Роун.

Кэйлб замер.

— Чед куа? — ответил он.

— Вой шет, магир, — повторил Роун, делая шаг ближе к прутьям, держа руки на виду.

— Эсвер шет эдерета кух шет.

Кэйлб подошел ближе, оружие все еще было нацелено в грудь Роуна.

— Шет атрага горае хаспа? — потребовал он. — Вой горае хаспа?

Роун улыбнулся, и сказал, — Фуад ганеш дроук, магир.

— Чед? — спросил сирдар.

— Абсо-фесово-лютно, — сказал Роун и выбросил руки между прутьями. Его левая рука схватила ствол карабина и дернула между прутьев. Оружие выстрелило, но выстрел попал в стену камеры, не причинив вреда. Правая рука Роуна схватила сирдара за воротник. Застигнутый врасплох, сирдар обнаружил, что его голова приближается к двери камеры. Роун ударил его по клетке, так что они были лицом к лицу и их разделяли только прутья. Хотя сирдар все еще держал карабин правой рукой, большая часть оружия уже была между прутьями и была заклинена между ними хваткой Роуна. Оружие снова выстрелило. Еще два безвредных лазерных заряда оставили жженые отметины на задней стене.

Это все происходило слишком быстро для сирдара. Кэйлб начал выкрикивать, отбиваться. Он схватил Роуна сквозь прутья левой рукой.

С обнаженными зубами, Роун начал бить лицо сирдара по прутьям правой рукой. Его хватка за воротник была такой сильной, что он практически душил человека. В яростном, постоянном, почти гипнотическом движении, Роун начал водить правой рукой туда-сюда, ударяя лицо в железной маске об решетку снова и снова. Это было похоже на работу промышленного штамповочного пресса. У Роуна не было времени, места, удобного случая или способа для одного смертельного удара, поэтому он компенсировал это большим количеством неистовых ударов.

К восьмому удару, сирдар начал бороться с настоящей яростью, и карабин снова выстрелил.

К десятому, его зубы были сломаны, и кровь лилась из его качающейся головы. К двенадцатому, на прутьях были кровь и отметины. К пятнадцатому, гротеск треснул, и голова сирдара стала безвольной, качаясь, как мешок туда-сюда.

Кэйлб Сирдар, в конце концов, оторвался, где-то, примерно, после семнадцатого удара. Он, пошатываясь и качаясь, отошел назад, провыл проклятие Королям Варпа, и выстрелил в Роуна.

Если не считать того, что он больше не держал карабин. Он был все еще в руке Роуна.

Роун втащил его между прутьев, развернул, как на учениях к параду, прицелился, и без промедления выстрелил из камеры.

Лазерный заряд попал Кэйлбу Сирдару в лоб, и отбросил на стену блока. Гротеск развалился напополам, и две части слетели у него с лица и поскакали по полу в разных направлениях.

Сирдар сполз по стене, и умер в сидячей позе, наклонив голову на бок. Он оставил длинный кровавый отпечаток на стене позади себя. Если бы он был жив, чтобы увидеть это, Кэйлб Сирдар понял был, что предзнаменования кровавых знаков не были хорошими.

Роун опустил карабин.

— Святое дерьмо, — выдохнул Мерин.

— Г-где вы научились говорить на этом языке? — прошептал Кант.

— Ага, Кант, сейчас самое время для этого разговора, — сказала Бэнда.

Роун приставил дуло карабина к замку и дважды спустил курок, достаточно, чтобы разнести механизм. Он открыл дверь камеры и направился к выходу.

— Эй. Эй! — крикнул Мерин. — Ты куда, фес тебя? А как же мы?

— Он собирается проверить, что мы в безопасности, а затем собирается достать ключи, — спокойно сказал Варл. — Фес, Мерин, ты что, ребенок?

Роун дошел до двери блока и выглянул наружу с приготовленным карабином. Снаружи было много стрельбы, практически рядом. Запах горения был интенсивным. Теперь он мог видеть дым в воздухе. Он мог слышать крики. В соседних блоках заключенных вырезали.

Он толкнул дверь, и открыл ящик на стене, где тюремные офицеры держали ключи от камер.

Они зазвенели, когда он вытащил их, и поспешил назад к камерам.

— Выбирайтесь, быстро, — сказал он, давая ключи Варлу, первому в линии. — Мы уходим отсюда.

— Но что насчет... — начал Даур.

— Если останемся здесь – умрем, — сказал Роун, оборвав Даура. — Мы уйдем, и выясним, какого феса происходит. Потом будем беспокоиться о последствиях.

Заключенный Б повернул голову, чтобы посмотреть на Гаунта, когда тот вошел в болезненный зеленый свет камеры. Он посмотрел на болт-пистолет в руке Гаунта не моргнув и без выражения.

Затем он снова повернул голову и стал смотреть прямо перед собой.

— Нет времени для разговоров, — сказал Гаунт.

— Я знаю, — сказал этогор.

— Мы пришли к пониманию? — спросил Гаунт.

— Просто сделайте это, — ответил заключенный.

Свободной рукой, Гаунт начал ослаблять манжет, который приковывал левую руку Заключенного Б к стулу. Заключенный Б посмотрел на него, сильно удивленный.

— Что? — спросил Гаунт.

— Я думал...

— Что?

— Я думал, вы пришли казнить меня.

— Казню. Дай мне малейший повод, и казню, — сказал Гаунт, работая со следующим манжетом.

Он продолжал бросать взгляд через плечо на дверь.

— Я не дам вам причин...

— Вы хотели, чтобы мы доверились вам, — резко сказал Гаунт. — Вы хотели, чтобы я доверился вас. Я не доверяю, и, возможно, не буду доверять. Но вы хотели моей помощи, чтобы остаться в живых, потому что вы поклялись, что можете помочь нам.

Один шанс. Не испытывайте меня.