Кровавый пакт
![Кровавый пакт](/uploads/covers/2022-11-28/krovavyj-pakt-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Дэн Абнетт
- Жанр: Фантастика
Читать книгу "Кровавый пакт"
XXIII. ПОРТРЕТЫ
— Я не понимаю, — сказал Жайме. — Разве наша встреча не была перенесена, или...?
— Нет, Мистер Жайме, — сказал Гаунт, — это, скорее, импровизированный визит. — Он вошел в вестибюль мимо озадаченного молодого человека, и огляделся. Как и у входной двери здания, в вестибюле был дух впечатляющего умеренного чувства собственного достоинства. Полы были лакированными и черными, стены были выкрашены в черные, подавляющие цвета, а кресла в вестибюле и шторы были бархатисто черными, фиолетовыми и малиновыми. Здесь ощущалось, как в фойе престижного борделя.
Но здесь была и подоплека. Гаунт тотчас заметил странные места в окраске, поспешность, с которой шторы были собраны и приколоты, слабый запах плесени, который не смогли полностью замаскировать запахи лаванды и сирени.
— Я полагаю, вы сможете просветить меня, — сказал Жайме. Он пристально смотрел на Гаунта. Выглядело так, словно, пока Гаунт видел сквозь начальное впечатление о доме Жайме, так и Жайме видел сквозь начальное впечатление о Гаунте. Он виделся в грязной, потертой одежде, с двухдневной щетиной, с различными синяками.
— Я обнаружил себя в неприятной ситуации, — сказал Гаунт. — Мне нужна помощь, и есть очень мало людей, к которым я могу обратиться. Прямо сейчас, Мистер Жайме, вы – ближайший. Вы верный слуга Имперского Трона?
— Я что? — начал Жайме. — Конечно!
— Следовательно, вы не будете возражать против помощи офицеру Трона в выполнении его обязанностей?
— Что это? — спросил Жайме.
Гаунт посмотрел на дверь позади Жайме, и сделал краткий кивок. Внезапно, другие люди вышли из снега и наступающей темноты.
— Что это? — повторил Жайме, когда они прошли мимо него.
Крийд сопровождала Маггса, который был полубессознателен, его руки, все еще, были связаны. Колдинг, отягощенный своим медицинским снаряжением, поддерживал заключенного.
— Туда, — сказал Гаунт, сделав жест, а затем закрыл на замок входную дверь за собой.
Крийд повела всех из вестибюля в приемную комнату. Она была точно так же обставлена в темных романтических оттенках малинового, красного и черного. Здесь были диваны и кресла, столы, украшенные сухими цветами, и огромное количество штор на стенах.
Крийд опустила Маггса на один из диванов, а Колдинг устроил заключенного на другом.
— Проверь место, пожалуйста, — сказал Гаунт Крийд. — Входы и выходы. Здесь есть еще кто-нибудь, Мистер Жайме?
— Нет, — ответил Жайме. — Я здесь один. На сегодня были назначены встречи, но все были отменены из-за погоды.
Гаунт кивнул Крийд. Она вытащила лазерный пистолет и выскользнула из комнаты.
— Почему она вооружена? — спросил Жайме.
Гаунт проигнорировал вопрос.
— Вы работаете здесь? — спросил он, осматриваясь.
— Да, — сказал Жайме.
— Это ваша студия?
— Да, — сказал Жайме.
— И вы портретист? Вы делаете пикты?
— Фотоэкспозиции, — сказал Жайме, — а также кое-какую гололитическую работу. — Приемная комната была так же местами потрепана, как и вестибюль. Гаунт мог видеть, что была использована вакса, чтобы закрыть потертые места на досках пола и ножках мебели. Шторы были собраны так, чтобы закрыть старые отметины от воды, а вазы с цветами были покрашены, чтобы замаскировать сколы.
Несколько больших, черных альбомов с кажущимися резными обложками были расположены на столиках для обычного просмотра. Гаунт открыл один, и начал переворачивать огромные страницы. Пикты внутри были большими, и были вставлены в элегантные бумажные рамки. Пикты были портретами людей в униформах: Гвардия, Флот, СПО, милиция. Все униформы на людях были парадными, а их лица были единообразно торжественными. Они стояли чопорно, лицом к камере, смотря в объектив пустыми или поглощенными мыслями глазами, и выражениями на лицах, которые никогда не изменятся. Здесь были ремешки под подбородками и усы, мечи и рожки, штандарты и барабаны. Здесь были кивера на головах, и позолоченные шлемы подмышками. Здесь были накидки из медвежьих шкур, нагрудники, и орнаменты вокруг пуговиц. К своему удивлению, Гаунт обнаружил, что он не может опознать множество униформ.
— Я делаю памятные портреты, — сказал Жайме, смотря, как Гаунт пролистывает альбом, ожидая одобрения. — Здесь, на Балгауте, огромный спрос на это, из-за Знаменитой Победы, конечно же. Огромный спрос.
Большинство портретов показывали линию горизонта Балополиса или Олигархии на фоне. Одни и те же виды, снова и снова. На большинстве пиктов Гаунт мог видеть линию горизонта, которой не существовало уже пятнадцать лет.
Некоторые портреты включали в себя гордые семьи в их лучших торжественных одеждах, собравшиеся вокруг сына или мужа, отца или брата в униформе.
— Сюда приходят семьи, или присылают заказы, — продолжил Жайме, — со всего сектора, на самом деле. В памятном портрете есть гордость. И утешение. — Гаунт осознал, что дом Жайме напомнил ему не о борделе. Скорее, это был похоронный салон. Бизнес Жайме был частью траурной индустрии. Люди, на которых он смотрел, были мертвы, несомненно. Он рассматривал изображения людей, которых больше не существовало, которые были мастерски объединены с изображениями города, которого тоже больше не существовало.
Гаунт закрыл альбом.
— Что там? — спросил он, и прошел сквозь задрапированную арку до того, как Жайме успел ответить.
Главная студия располагалась за аркой. Мощные лампы и пиктеры на триподах были расположены перед сценой. С одной стороны были стойки с одеждой и ящики с реквизитом, как в раздевалке за кулисами. Гаунт включил одну из ламп, и ее мощная нить накаливания загорелась.
Перед ним лежал Балополис, гордый и величественный. Над ним, Олигархия; ниже, изгибающаяся река. Там, Башня Плутократов, Монастырь, Верховный Дворец, Дворец Сирены, Освободительный, Врата Олигархии.
Гаунт пошел к яркой перспективе. Она была нетронута. Чиста от войны. Это был Балополис, каким он когда-то был.
— Прекрати, — сказал Гаунт.
— Сэр? — спросил Жайме.
— Я говорил сам с собой, — сказал Гаунт.
Балополис был одним из множества постановочных фонов, расположенных позади сцены.
— Есть выбор, — сказал Жайме, отодвинув Балополис в сторону на колесиках. — Олигархия особенно популярна. А, так же, Аллея Восхождения, Заебес Сити... Еще я могу сделать Хулан. Даже Терру, в крайнем случае.
— Но ваша тематика – мертвые люди, — сказал Гаунт.
— Не все из них, — сказал Жайме, — но большинство. Берете изображения из старых запасов, и накладываете их.
— Зачем тебе нужен набор?
— Это зависит от вознаграждения, — сказал Жайме. — Если семья хочет быть включенной, я рассаживаю их здесь, перед выбранной ими сценой. Затем я одеваю ассистента соответствующе, чтобы он стоял с ними.
Жайме подошел к вешалкам с вещами, и выбрал одну, наугад, мундир гусара и саблю.
— Видите? Что-то соответствующее. У меня много чего на выбор. Военные остатки. Вещи, которые были оставлены.
— Пистолет, который был оставлен, — пробормотал Гаунт.
— Простите?
— Ничего.
Жайме замахал реквизитом. — Ассистент стоит в позе, которая совпадает с позой любимого члена семьи на старом пикте, а потом я меняю лицо. Этого вполне достаточно. Семьи всегда рады воссоединиться таким способом, в последний раз.
— Как вы точно воспроизводите детали униформы? — спросил Гаунт.
— Если честно, — сказал Жайме, — на большинстве пиктов, которые мне дают для работы, люди не в парадной униформе, или некоторые униформы просто не слишком... неотразимые. Героические, если хотите. Семьи всегда настаивают, чтобы их возлюбленные выглядели настолько лихо и воинственно, насколько возможно.
— Значит, вы приукрашиваете? — спросил Гаунт.
— Я изготавливаю память, сэр, — сказал Жайме. — Я даю своим клиентам память о том, как все должно было быть.
Вошла Крийд. Она огляделась и присвистнула.
— Чисто? — спросил Гаунт.
Она кивнула, и подробно изложила план дома. Пока она говорила, она прошла вдоль вешалок с вещами, и попыталась надеть шапку драгуна с плюмажем.
— Как я выгляжу? — спросила она.
— Ошеломительно аутентично, — кисло ответил Гаунт. — Ты нашла кухню? — Он бросил взгляд на Жайме. — У вас есть какая-нибудь еда?
— Да, конечно. Не много, но...
— Когда это закончится, — сказал Гаунт, — Муниторум все вам возместит.
— Сэр, могу я спросить, — сказал Жайме, — а «это» – это что?
Гаунт пошел на кухню с Крийд. Он был в плохом настроении. Он не был уверен, было ли это реакцией на дешевые фантазии Жайме, или на воспоминания о девятом дне, которые были вызваны, так неожиданно, потертым изображением.
Вне публичных мест, дом Жайме был грязным и заброшенным. Кухня была тихим ужасом. Молоко и яйца, которые они нашли, были протухшими, хотя у Гаунта было предчувствие, что всё молоко и все яйца в городе были протухшими, так же как все часы остановились.
Здесь было, по крайней мере, немного хлеба, немного восстановленной колбасы, немного соленой капусты, и запасы приличного супа и кофеина.
— Он живет в этих комнатах, как неряха, — сказала Крийд, пока они вместе готовили еду.
— Я думаю, что индустрия смерти на Балгауте сама умирает, — ответил Гаунт, нарезая лук в бульон. — Мистер Жайме настаивает на другом, но я не думаю, что это еще приносит много денег. Только скорбь длится столь долго. Когда она заканчивает, остается только пустота, а пустота не нуждается в надгробных плитах или памятных портретах.
— Скорбь длится долго, — сказала она. В ее глаза стояли слезы.
— Тона?
Она засмеялась.
— Это лук, — сказала она.
— Я знаю, что это не так, — сказал Гаунт, и скинул лук с доски в кастрюлю кухонным ножом.
Маггс проснулся. Лихорадка в нем каким-то образом исчезла.
— Почему мои руки связаны? — спросил он. — Почему моя голова болит, как ублюдок? Эй, кто порезал мне руку? Болит!
Крийд принесла тарелку горячего супа. — Съешь это. Не задавай вопросов.
— Но у меня связаны руки, Тона. Ну же.
— Как и мои, в гораздо более метафорическом смысле. Ты хочешь есть? Будь изобретательным.
— Как он? — спросил Гаунт Колдинга.
Колдинг был так занят уничтожением супа и хлеба, что у него запотели очки.
— Заключенный? — спросил он, жуя.
— Да, доктор.
Колдинг опустил свою тарелку, глотая. Он посмотрел на заключенного, спящего на ближайшем диване. Маббону удалось съесть немного супа и хлеба перед сном.
— С ним поразительно... хорошо. Лихорадка исчезла. Я признаюсь, что это изменение к лучшему.
— И, очевидно, не имеет ничего общего ни с каким ритуалом.
— Ну, очевидно, — сказал Колдинг, поднимая ложку.
Гаунт с Крийд съели свои суп и хлеб, сидя под светом перед Балополисом.