Кровавый пакт

— Ворота. Езжай к воротам, — крикнул Гаунт.

Выстрелы попадали в заднюю часть машины с такой силой, что это ощущалось так, как будто кто-то постоянно пинает корпус. Три пули пробили себе путь в задней части кузова и пролетели сквозь внутреннее пространство машины, прежде чем зарыться в приборной панели. Одна из них скользнула вдоль черепа Маггса и срезала верхушку его правого уха. Он завыл он боли, а его ухо начало истекать кровью с тревожной силой. Второе боковое зеркало разлетелось. Машина дергалась и раскачивалась. Никакого сцепления не было.

Человек в серебряном гротеске с грохотом приземлился на заднюю часть машины. Одной ногой уперевшись в заднее крыло, и одной рукой схватившись за рейлинг на крыше, он пытался открыть заднюю дверь.

— Святой фес! — завопил Маггс, выкручивая руль. Лимузин дико раскачивался, но Эйл держался. Маггс направил машину к узкому проходу с воротами, соединяющему боковой двор с главным двором перед зданием. Эйлу удалось открыть заднюю дверь, и он наклонился, делая выпады в их сторону своим страшным ритуальным ножом.

Машина проехала узкий проход. Открытая дверь ударила по стойке ворот и ударила Эйла по руке. Как только они проехали ворота, помятая дверь снова открылась, но Эйл убрал руку. Он пытался маневрировать, чтобы залезть в дверь и напасть на них лицом к лицу.

Маггс гнал машину по главному двору. Люди из убийственного братства Эйла бежали за ней, с поднятыми карабинами и винтовками, но не рисковали стрелять из страха попасть в своего дамогора. Двор был усеян мертвыми Имперцами, людьми, безжалостно убитыми в первые минуты штурма.

Они лежали разорванные и скрученные под тонкими снежными покровами. Жирный дым, такой же темный, как порох, поднимался от административного крыла, и пенился над двором толстыми маслянистыми канатами. Его складки, черные и толстые, закручивали снежинки, как звезды в глубокой пустоте. Часть крыши Секции горела. Языки яркого желтого пламени триумфально прыгали в расплывчатое от снега небо.

Пока машина с ревом неслась в сторону главных ворот, Эйл предпринял последнюю попытку забраться внутрь.

Шатаясь на заднем сидении, Гаунт вытащил свой пистолет. Он нацелил его сквозь потолок в голову Эйла.

Человек в серебряном гротеске увидел оружие Гаунта в последнюю секунду и спрыгнул с машины. Болт пролетел сквозь потолок и разорвал легкий металл большим рваным лепестком, как у сайкеда. Эйл упал на булыжники позади несущейся машины и несколько раз перекувыркнулся прежде, чем остановиться. Он поднимался на ноги, когда его люди подбежали к нему. Имри помог ему встать.

Служебная машина с шумом пронеслась под аркой главных ворот и исчезла из виду.

Эйл повернулся к своему братству, собиравшемуся со всех сторон сквозь сильный снегопад. Он отметил, что некоторые отсутствуют, и понял, что больше их никогда не увидит.

Он подал сигнал. Они уходят. Они закончили с этим местом. Их цель двигалась, и им нужно было преследовать.

Штабная машина мчалась по тихой заснеженной дороге, снаружи дома престарелых.

— Куда? — крикнул Маггс, с панической нотой в голосе. Он рулил одной рукой и зажимал раненое ухо другой. Его рука и рукав были мокрыми от крови.

— Просто едь, — приказал Гаунт.

— Но...

— Просто едь, — твердо повторил Гаунт. — Куда хочешь, так долго, чтобы держать их позади нас.

— Они выглядели, как Кровавый Пакт, — выпалил Маггс.

— Они и были Кровавым Пактом, — ответил Гаунт. — Разве нет? — Он посмотрел на Заключенного Б. Этогор сидел в углу на заднем сидении. Его глаза остекленели. Когда Гаунт пододвинулся к нему, он обнаружил, что там, где его руки прикасались к темной кожаной обивке, они оставляли клейкие кровавые отпечатки.

— Трон! — с досадой сказал Гаунт.

— Что такое? — крикнул Маггс через плечо.

— Он ранен, — ответил Гаунт. — Он теряет кровь.

— Кто он?

— Это не важно. Это сложно. Все, что тебе нужно знать, это то, что он нужен нам живым. Продолжай ехать.

Гаунт выпрямил этогора. Его глаза задрожали.

— Ты не должен засыпать.

Этогор кивнул.

— Я это и имею в виду. Ты не должен засыпать. Ты понял? — спросил Гаунт.

Заключенный Б начал медленно закрывать глаза.

Гаунт отвесил ему пощечину. — Не спать, Трон прокляни тебя. Тебе нужно не засыпать. Ты должен жить!

Этогор открыл глаза. В них было немного больше искр.

— Буду, — кашлянул он.

Улицы по большей части были пустыми, потому что снег загнал большинство людей в дома. Даже в этом случае, безрассудная езда Маггса пронесла их через несколько перекрестков на скорости, и машинам приходилось резко тормозить, чтобы не врезаться в него. Один фургон резко свернул, заехал на тротуар и снес подстриженное дерево.

Гаунт смотрел из окна, смотря, как старые улицы проносятся мимо. Его мысли метались. Где были силы безопасности? Общегородские сигналы тревоги? Где были кордоны и отряды быстрого реагирования СПО? К настоящему времени, вся центральная часть Олигархии должна была уже быть заблокированной, мосты перекрыты, над головой самолеты, грузовики с солдатами на улицах...

Если только колдовство варпа не запечатало Секцию в конусе обмана, и не замаскировало жестокое нападение, так что настоящая жестокость нападения только сейчас начала просачиваться в мир.

Колдовство варпа, черная магия: он мог чуять его и ощущать его привкус, и он уловил аромат уже тогда, когда он ждал в приемной. Это многое объясняло. Это объясняло, как элитной ударной группе Архиврага удалось подобраться так близко к такой важной цели так далеко за передовой Имперцев. Человек в серебряном гротеске и его варварские убийцы были не одни на Балгауте. У них была наиболее адская поддержка, направляющая их, скрывающая их и защищающая их. С данного момента, ничему, никакому камню или снежинке в мире вокруг них, нельзя было доверять. Дьявольские шаманы Кровавого Пакта сплели ловушку вокруг них.

— Убирайтесь с дороги.

Гаунт резко повернулся. Этогор сидел прямо, более встревоженный и сияющий глазами, чем был до этого.

— Убирайтесь с дороги. Он не истощился. Он не истощился.

— О чем, во имя Бога-Императора, ты говоришь? — потребовал Гаунт.

Заключенный Б не ответил. Гаунт понял, что этогор впал в какой-то транс, возможно, из-за шока от ранения. Он дрожал, его конечности были жесткими и негнущимися.

Затем Гаунт услышать пронзительный звук, звук, который он в последний раз слышал в глубинах Секции.

Что-то преследовало их.

— С дороги! — крикнул он Маггсу.

— Что? Куда?

— Куда-нибудь. На боковую улицу!

Маггс рванул рулевое колесо и повернул тяжелую машину на узкую боковую улицу между старыми, почерневшими от времени многоквартирными домами. В свете уличных фонарей, постоянно освещающих эту темную улицу, снег падал большими, пушистыми облаками.

Поворот ничего хорошего не принес. Пронзительный звук стал громче.

Кровавый волк чуял их запах.

Тварь, которая была Шорбом, не пропала. Большое количество энергии выгорело из нее, и большое количество ее силы исчезло, но горячий слиток решительности все еще светился в маленькой части ее разума, которая оставалась разумной. Она хотела служить своему дамогору. Она хотела служить своему братству.

Она хотела служить Кровному Родству. Она не хотела сдаться. Она не хотела подвести их.

Фегат убегал. Он сбежал у них из-под носа, и был за пределами досягаемости братства, передвигающегося пешком, но у кровавого волка была сила и скорость, чтобы догнать. Кровавый волк мог легко догнать машину. Он выл на углу улиц заваленного снегом города. Он двигался, как арктический ветер или прыгающая электрическая дуга. Он заставлял оконные стекла дрожать в рамах, а уличные фонари лопаться и взрываться. Реальность изгибалась и переплеталась в его коконе из варпа.

Гаунт мог слышать, как он приближается.

Он открыл продырявленную заднюю дверь бесполезной служебной машины и вступил на снег. Он посмотрел вверх в тусклое небо над зданиями, которое висело над ним, как силуэты скал, и не увидел ничего, кроме падающих снежных хлопьев.

Он мог слышать его.

— Прячьтесь, — сказал Заключенный Б тихим хриплым голосом с заднего сидения машины. — Прячьтесь, бегите. Спасайте себя.

С визгом искаженного воздуха, кровавый волк вылетел из-за угла на боковую улицу. Он был на высоте двух или трех этажей, над линией уличных фонарей, паря, как птица, сквозь замерший снег. Он был не столько здесь, сколько не-здесь:

движущееся пятно искаженного воздуха, как пятно в воде или трещина на изображении пикта. Реальность терзалась и текла вокруг него, как будто мир пытался отторгнуть его, и выбросить назад в не-мир варпа, из которого он пришел.

Он полетел вниз к ним, визжа.

Гаунт поднял болт-пистолет и выстрелил. Он не мог видеть цель, но он мог чувствовать ее присутствие. Он мог видеть движущуюся тень варпа, пачкающую воздух.

Когда кровавый волк рванул к ним, все фонари, которые он пролетал, разбивались в дребезги. Снег прекратил падать и завис в желтом мраке. Казалось, что выстрелы Гаунта никуда не попали. Он бросился на землю.

Кровавый волк пролетел над ним, дико встряхнув служебную машину ударной волной. Еще несколько боковых окон треснули или разлетелись. Фары взорвались. Кровавый волк разворачивался, делая вираж в воздухе, и снова начал приближаться.

Он летел прямо на Гаунта. Он попытался выстрелить в него, а затем отчаянно бросился с его пути, врезавшись в машину. Подножка машины врезалась в его запястье, и его болт-пистолет пропал из виду. Он почувствовал, как кровавый волк, стремительно, пролетел над ним, еще раз встряхнув машину.

Пронзительный звук стоял у него в ушах.

Он поднялся, высматривая оружие. Кровавый волк разворачивался для последнего пролета.

Задняя дверь штабной машины была открыта. На заднем сидении, бледный от потери крови, Заключенный Б сидел в почти кататоническом состоянии. Маггс кричал. Гаунт увидел что-то, всего лишь вспышку.

Ритуальный нож Дамогора Эйла торчал из нижней части кузова там, где он бросил его.

Гаунт наклонился и схватил мерзкий клинок. Он повернулся, поднимая грязное зазубренное лезвие, чтобы встретить варп кровавого волка.

Его глаза, на самом деле, видели это. Он мог видеть мимо варп-пузыря и изогнутого блестящего искажения реальности. Он мог видеть тварь внутри, визжащую, освежеванную тварь, ее энергии почти исчезли, ее когда-то-руки, превращенные в крылья-когти, ее когда-то-рот, широко раскрытый в крике. Он мог видеть кровь, яростно вырывающуюся толчками из ее обнаженных вен и артерий. Он мог видеть ее хрящи и сухожилия конечностей, и оставшиеся куски ее кожи, сморщивающиеся и чернеющие, как бумага, когда они выгорали.

Ее рот открылся невероятно широко, чтобы прокусить череп Гаунта. Зубы, длиной с пальцы, выросли, как бивни, из ее десен ради цели.

Гаунт вонзил ритуальный нож в ее сердце.

Кровавый волк завопил, и умер в хлопке не-грома. Последовало дикое падение давления и порыв замерзающего воздуха, как будто люк криогенной установки открыли, а затем снова с хлопком закрыли. Взрыв бросил Гаунта назад на машину с достаточной силой, чтобы оставить вмятину на боковой панели. Обуглившиеся хрящи, вонючее коричневое мясо и фрагменты костей посыпались вниз, усеяв территорию в радиусе пяти метров.