Уосэ Камуи. Часть 1

Ноги у Насти подкосились, и она осела на пол. Мысли в голове носились как безумные:

«Что это было?.. Откуда здесь взялся волк?.. Он светился, это был дух?.. Он хотел напасть на нас?.. Скорее, нет, он же не напал… Его глаза, такие яркие, в них совсем не было злости, скорее он был растерян… Что это за дух такой?.. Неужели из сосуда?!. Бабушка меня убьёт!!!»

Бабушка в это время уже вовсю проводила обряд изгнания. Подожгла пучок травы так, чтобы он только тлел и дымился, бормоча какие-то заклинания, окуривала этим дымом корову. Глазастая мерзость, пища и шипя, тёмными маслянистыми каплями начала стекать с животного, падая и исчезая в крупных щелях дощатого пола. Затем, Пелагея Фёдоровна окунула пучок в ведро с водой и стала брызгать им на неё, продолжая шептать заклинания. Несколько капель попало на Кота, он зашипел, принял свой повседневный вид и недовольно пробурчал:

— Осторожнее! Меня-то изгонять не надо!

Но бабушка даже не обратила на него внимания, бросив остатки пучка в ведро, принялась поить корову:

— На-ка, попей-попей, страдалица. Всё прошло, сейчас станет легче.

Обряд был закончен. Неотрывно наблюдающая за действиями бабушки Василиса подбежала к Насте.

— Всё? Закончилось, сестрёнка?

— Думаю, что да, — Настя встала, отряхнула свой сарафан и прижала девочку к себе. — Теперь всё будет хорошо.

— Судя по этому, не будет! — недовольно произнесла бабушка, показывая на ладонях осколки разбитого сосуда, — Я надеюсь, ты объяснишь вот это?

Настя судорожно сглотнула, всё-таки волк появился из сосуда!

— Эм-м-м… Сегодня пришла посылка из Японии… На ней была указана только фамилия, вот я и открыла её… — попыталась оправдаться она. — Сосуд лежал в ней… Видимо, я случайно прихватила его сюда с собой. И он разбился, когда я упала… Прости…

Бабушка нахмурилась и вышла из коровника.

— Ясно. Дело плохо.

На улице их дожидалась бледная Алёна. Василиса подбежала к ней и радостно затараторила:

— Ой, Алёна! У вас такой красивый телёночек! А с коровкой теперь всё хорошо, бабушка её вылечила. И я даже помогала, — с гордостью добавила она.

— Правда? — Алёна с облегчением выдохнула. — Если хочешь, Василиса, ты можешь приходить и играть с ним.

— Послушай, Алёна… — усталым голосом сказала бабушка, — Не могла бы ты присмотреть за Васёной до вечера?

— Конечно, присмотрю. Не волнуйтесь, бабушка Пелагея. — Алёна чувствовала себя обязанной, но знахарка никогда и ничего не брала за свою работу: ни денег, ни гостинцев. И даже запрещала благодарить её. Так что, присмотреть за девочкой — это самое малое, что могла сделать для неё Алёна.

К тому же, это было не в тягость. Василиса ей очень нравилась, своим диким и игривым нравом, как лесной родник. Но при этом была очень послушной, не то, что её младшие братья-близнецы, рыжие сорванцы. Никакого сладу с ними не было.

— Но я хочу пойти с тобой, бабушка! — запротестовала Василиса и нахмурилась.

— Нет, внученька. Нам нужно сходить по одному очень важному делу. Будет лучше, если ты побудешь с Алёной, — строго сказала бабушка и, зная какая младшая внучка егоза, добавила, — Смотри, никуда от Алёны не уходи.

Василиса ещё сильнее нахмурилась и упрямо надула губы, намереваясь настоять на своём.

— Василиса, пойдём я тебе кое-что покажу. У нас вчера вылупились утята. Такие жёлтенькие и смешные! — Алёна взяла девочку за руку и легонько потянула за собой.

«Всё-таки, у неё талант к работе с детьми», — подумала Настя, потому что Василиса тут же радостно закивала головой, почти сразу позабыв о бабушке, вприпрыжку потащила Алёну к птичнику. Алёна обернулась, махнула рукой, мол, ступайте спокойно, и одними губами прошептала Насте:

«Спасибо».

Пелагея Фёдоровна шла по улице, по-старушечьи заложив руки за спину, лицо её выражало глубокую задумчивость. Кот по-кошачьи легко балансируя, шёл по забору. Для постороннего взгляда ни дать, ни взять самый обыкновенный дымчатый мурлыка. Никому бы и в голову не могло прийти, что вот так вот просто, при ярком солнечном свете, по заборам и улицам маленькой деревеньки Ивантеевки может вальяжно вышагивать домашняя нечисть, а именно домовой.

Настя шла позади, всё больше чувствуя, как вокруг сгущается гнетущая атмосфера.

— Бабушка, ты опять Василису с собой брала? Она же ещё маленькая, это так опасно! — наконец решилась она прервать тягостное молчание.

— А кого же ещё брать? Тебя? — неожиданно резко ответила бабушка, — В отличие от Василисы, у тебя нет способностей к ведовству. А я не молодею, знаешь ли! Вон, простое изгнание мелкой нечисти сейчас почти все силы забрало. Так что, самое время, — и помолчав, добавила: — К тому же, одержимая послеродовыми паразитами корова — не самое страшное с чем ей придётся столкнуться в будущем.

Кот метнул в Настю успокаивающий взгляд, мол, не принимай её слова близко к сердцу. Настя украдкой горько ухмыльнулась, она и не принимает. Давно уже привыкла, что она — паршивая овца в стаде. Ну, нет у неё сверхъестественных способностей, как у бабушки, мамы или Васёны. И ничего с этим уже не поделаешь. Нужно просто смириться с этим фактом. И Настя давно смирилась.

Кот снова покосился на Настю и тихо спросил у бабушки:

— Это был тот самый сосуд?

— Угу, — буркнула та и снова замолчала, погрузившись в свои мысли.

«Ну нет, так дело не пойдёт!» — подумала девушка, и произнесла:

— Да что это за сосуд такой? Объясните, наконец! — ей совершенно не хотелось быть без вины виноватой.

«Ну, дух волка. И что? Ну, убежал, и что такого? Никому же не навредил. Да и, судя по спокойному взгляду, не собирался. А то, что убежал, так и скатертью ему дорога. Лес большой, заповедный, охотиться в нём запрещено. Так что, вероятность того, что он встретится кому-то, очень мала. К тому же, в этом лесу испокон веков своей чертовщины хватает. На одну больше, на одну меньше, какая разница?»

— Большую беду ты на нас накликала, Настя, — будто прочитав её мысли, сказала бабушка. — Посылку эту прислала мне моя подруга из Японии. Не пойму, правда, зачем она этот сосуд мне прислала, это ведь их семейная реликвия. В нём её прадед, великий заклинатель, заточил Уосэ Камуи, злого духа белого волка. Вернее, правильно его было бы назвать божеством…

— Божество?! — ахнула ошарашенная Настя.

— Да. Уосэ Камуи переводится как «Воющий Бог». Японцы до сих пор поклоняются многочисленным божествам. А древние и подавно. Волков они всегда любили и почитали. Наделяли их положительными качествами, как защитников людей. Верили, что волки — это духи леса и всегда предупреждают людей о грядущих катастрофах, берегут от пожаров и воров. И если хорошо почитать их, то даруют верующим богатый урожай, тучные стада домашнего скота и здоровых детей.

Вот так же в одной деревне почитали и молились этому божеству, Уосэ Камуи, Белому Волку. Но однажды этот дух взбесился и в ярости сжёг и лес, в котором обитал, и деревню с людьми, которые ему поклонялись. Заклинатель, прадед моей подруги, смог заключить его тогда в этот сосуд, но теперь…

«Теперь он на свободе и это моя вина…» — горько подумала Настя.

— …теперь и нам грозит большая беда, — закончила рассказ бабушка. — Нужно кое-что взять дома и постараться найти его. Может быть, что-то в письме сказано о том, каким же образом её прадеду удалось заточить его…

Неожиданно Кот обеспокоенно завертел головой, зашевелил чуткими ушами и заметался по забору из стороны в сторону.

— Стойте! Вы слышите? — окликнул он Настю с бабушкой.

Те недоуменно покачали головами, нет, они ничего не слышали. Тогда он забрался на ближайшее дерево, вскарабкавшись на самую верхушку, начал пристально озираться по сторонам.

— Смотрите! В той стороне в лесу пожар! — крикнул Кот им сверху, указывая лапой направление.

Настя с бабушкой одновременно поглядели туда. Над склоном ближайшей к деревне горы поднимался сизый дым.

— Ну вот и началось, — пробормотала Пелагея Фёдоровна. * * *

Ранее.

Волк выскочил через окошко, служащее для закладки в сарай сена, и в несколько прыжков преодолел двор. Он чувствовал, как силы наполняют тело и затёкшие мышцы. Легко перемахнул через забор и оказался на пустынной деревенской улочке.

При виде огромного зверя, степенно расхаживающие по улице куры опрометью кинулись прятаться по своим дворам. Цепные псы замолкли и в страхе попрятались по будкам, поджав хвосты.

«Где это я?»

Вдали возвышались покрытые лесом горы. Что-то узнаваемое сладостно защекотало внутри груди, и он неудержимо понёсся вперёд, почти не касаясь лапами земли.

«Кто я? Ничего не помню…»

Выбежав на окраину деревни, и вдохнув полной грудью душистые ароматы цветущего луга, лёг в траву, и с блаженством зажмурился.

«Я свободен… свободен!»

Деревню от леса отсекала небольшая речушка. Наступающий со склона горы вековой лес склонялся над ней, словно любуясь собой в отражении. Лёгкий жердяной мостик, перекинутый через неё, как два мира, соединял царство людей и заповедную чащу.

На окраине деревни паслось коровье стадо, мерно жующее сочную траву и лениво отгоняющих хвостами надоедливых насекомых. Несколько деревенских ребят удили на берегу рыбу самодельными удочками из камыша. Высоко в небе стайка ласточек с писком гоняли мошкару. В густой траве громко стрекотали кузнечики. Вокруг мирно текла размеренная деревенская жизнь.

«Кто я? Не могу вспомнить…»

Волк поднялся, отряхнулся, и быстро преодолев открытое пространство, в несколько прыжков проскочил узкий мост, и скрылся под сенью леса.

Голубоглазая белокурая девочка из сарая вспомнилась ему.

«Эта девочка… Так похожа на…»

Он силился вспомнить, но воспоминания ускользали от него, тупой болью отдаваясь в голове.

«Почему я не помню?»

И тут, перед его внутренним взором всплыла картинка:

— Раз, два, три, четыре, пять. Акира, иди искать! — маленькая черноволосая девчушка, стоя к нему спиной, хлопала в ладоши и смеялась, — А-а-аки-р-а-а-а…

«Акира? Акира… Это я! Акира — это я! Меня зовут Акира!»

Волк замер, боясь спугнуть видение. Кто это? Она совсем не похожа на человеческое дитя из сарая. Чёрные волосы, как струящийся шёлк, белоснежная фарфоровая кожа, маленькие ладошки и ступни. Девочка хлопает в ладоши, смеётся и оборачивается… Сейчас он увидит её и вспомнит!

«Кто это? Кто?»

Девочка поворачивается, и её лицо скрывает белая маска с узкими прорезями для глаз, обведёнными красной краской. Это маска волка.

Он медленно побрёл по лесу, стараясь снова нащупать в голове воспоминания.

— Раз-два, поклон, — учит пожилой мужчина девочку, стоящую возле небольшого храма.

И она точно повторяет: два хлопка, поклон. Дзынь-дзынь! — звенят бубенчики на красной тесьме, подвязывающей её волосы возле висков. И смотрит не на алтарь, а прямо на него. Но её лицо размыто.

«Почему я не могу вспомнить твоё лицо?»

— Акира! Ну что же ты! Ищи же меня! — снова её голос в голове.

«Я ищу, ищу тебя… Где же ты? Кто ты?»

Снова звенят бубенчики: дзынь-дзынь! Девочка снимает маску белого волка и поворачивается к нему.

— Ну что же ты?.. — улыбается ему, и он отчётливо видит её личико, лицо прекрасной взрослой девушки с большими карими глазами. — Акира!