Чужие миры

На покрытые лесом холмы. На величественный замок.

На землю, которая едва не стала ее могилой, благодаря его величеству Энтору.

И...

Чтоб тебе, тварь, мои слезы отлились'. До единой!

Чтоб тебе так досталось, как мне по твоей вине!

Чтоб тебе пусто было!

Проклятия сами срывались с губ. Почти бессильные. Почти никакие — чего уж там! Энтору на них наплевать!

Но может быть, в жизни есть высшая справедливость?

Ну пусть ему хоть что-то отольется! За все ее мучения, за Сандру Раштер, за всех тех, кто попал под его жернова...

Ведь сволочь же, каких поискать — и побрезговать искать! Неужели ему ничего от жизни не будет?

Лиле было очень обидно.

Но — она ехала домой! И это многое искупало!

% Ж

Судьба добралась до Энтора в свой срок. Примерно через десять дней после того случая в храме (о котором он и думать забыл), мужчина заболел.

Да как заболел?

Головная боль, озноб, жар...

И это было только начало.

Энтор опух — практически весь. Его трясло, а жар был такой, что не сбивался ничем. Лихорадка, боль в промежности, тошнота, рвота...

Придворный докторус уже и с жизнью прощался.

Не сумел короля вылечить?

Считай, уморил...

Но Энтор пошел на поправку к концу второго деся- тидневья. Лиля об этом не знала, но кара богов настигла негодяя.

Та нищенка в храме действительно пришла не просто так. Ее ребенок был болен, и она молилась об исцелении. Деньги ей, конечно, пригодились.

И малышка ее выздоровела.

У детей паротит, он же свинка, проходит легче и быстрее. А вот у взрослых...

От нищенки заразился стоящий рядом с ней мужчина, а поскольку он беседовал с королем, он эту заразу Энтору и принес.

Но — свинка же!

Штука коварная...

У нищенки девочка выздоровела, и они забыли о болезни, как о кошмарном сне.

Мужчина, с которым беседовал Энтор, перенес заразу в легкой форме. И думать о ней забыл. Повезло.

А вот его величество Энтор...

Он еще не знал сам. И никто об этом не знал.

Но детей король Авестера больше иметь не мог.

Ни от кого.

Никогда.

Свинка в паховой области?

В случае Энтора — стопроцентное гарантированное бесплодие.

Альдонай ли, вирманские ли боги, сам Холош ~ кто-то из них услышал молитвы Лилиан. И послал его величеству ту кару, которой он был достоин.

Бездетность.

Кто смеет сказать, что у судьбы нет чувства юмора?

Ативерна, Лавери.

Бран Гардрен терпеть не мог балы.

Первые лет сорок своей жизни он об этом не знал — на Бирме балов не проводили. А вот потом...

Попал, называется!

Анжелина балы любила. Даже не столько сами балы, сколько танцевать. Не отказывать же любимой супруге в такой мелочи?

Конечно, нет!

Танцевать самому?

И опять — на Бирме не танцевали. Тот набор, который был принят в Ативерне, резко отличался от вирманских плясок.

Величавый аллеман, быстрый шардонель, плавный кал- лен...

Красиво, но...

Танцы Бран освоил легко. Кто умеет фехтовать, тот поймет. Набор движений, просто набор движений. Танцевать изящно и привычно у Брана пока не получалось, но с ноги он не сбивался, музыку слышал, Анжелину вел вполне уверенно...

Его принцесса сама учила любимого мужа.

И танцевать вместе им нравилось.

Но — придворные!

Брану нравилось танцевать. Видеть сияющие глаза любимой женщины, ее улыбку, видеть, как она светится от счастья. В этот миг для них никого другого не существовало.

А когда они танцевали дома, вдвоем...

Не всегда танцы завершались церемониальным поклоном. Нет, не всегда.

Танцы Брану нравились.

А вот придворные, которые глазели на него, как на обезьяну в зоопарке — бесили!

Взгляды любопытные, взгляды злорадные, взгляды ожидающие, взгляды...

Ни одного доброжелательного. В лучшем случае — безразличные. Любопытные...

Калека же!

И танцует?

Доказывать идиотам, что он — НЕ калека, Бран не собирался. Он владел своим телом полностью, он мог все, что делают прочие здоровые люди, а уж как это выглядит со стороны...

И все равно — раздражало.

Забавно, но смириться с этим помогла ему Лилиан Иртон. Которая как-то понаблюдала за ним — и высказалась откровенно.

Бран помнил, он как раз отпустил жену танцевать, и стоял, следил за ней внимательным взглядом. Не из недоверия. Из желания защитить. Мало ли что? Мало ли кто? А Лилиан подошла пообщаться.

Смысл был в том, что придворные, конечно, стадо обезьян, но как приятно обманывать чужие ожидания! Просто восхитительно!

Вот этот подход жрецу Холоша был знаком и понятен. Это ж, можно сказать, смысл существования (жизни? И жизнь ли у них?) Бога. Холош — бог костей, которые выпадают новыми гранями. Неожиданными.

Интересными, яркими, любопытными, бог неожиданностей, бог случая — в том числе.

Какого?

Это же Холош, вестимо!

Но в том-то и смысл жизни, что случай, выпавший для одного человека шестерками, для другого — хуже единиц. Чтобы ты разбогател, кто-то должен разориться, и иначе не бывает.

Мысли совершенно не мешали Брану следить за Мирандой Иртон.

Один из троих... ладно, четверых посвященных в происходящее.

Он сам, Джерисон Иртон, Ганц Тримейн

И Миранда, которая воплощала сейчас их затею.

Жаль, Лилиан нету, она бы...

Бран подумал пару секунд — и поежился, словно по спине холодок пробежал. Одобрила бы Лилиан их затею? Хм, что-то подсказывало жрецу Холоша, что — нет! Ох и влетело бы всей компании!

А где Миранда?

Миранда как раз станцевала каллен со Стуаном Леруа. Вот как, и этот гад здесь!

Интересно...

Потом Стуан отвел ее на место, Миранда некоторое время покрутилась у всех на виду, взяла бокал вина с подноса лакея, потом поставила его на стол — и ловко нырнула в альков.

Да так, что не наблюдай за ней Бран — и не заметил бы. Что же из этой девочки вырастет?

Живи она на Вирме Бран с удовольствием бы обучал ее. Хотя это и здесь можно... если Мири захочет. Не всему могут научить ее окружающие, ой, не всему.

А женщине так бывают необходимы определенные навыки.

К примеру — убить.

Бран понимал, что в Ативерне так не делают. Но свою супругу он потихоньку учил. И Анжелина прекрасно знала, куда бить. Чтобы сразу — и насмерть.

Бран коснулся губами запястья своей принцессы.

— Я оставлю тебя ненадолго? Ты позволишь, любимая? Анжелина улыбнулась, глядя на своего супруга. Глаза в глаза, на долю секунды — душой к душе.

' Она и не знала, что может быть такой счастливой. Бездумно и безудержно счастливой!

— Да, конечно, родной. Иди, я буду тебя ждать.

Как это отличается от общения в высшем свете?

Та же Джолиэтт никогда не говорила супругу ничего подобного. Но... разве это плохо?

Анжелина так не считала. Она помнила, как ее отец смотрел на мать. Помнила...

И была рада, что у нее получилось то же самое.

Счастье... такое неуловимое, такое эфемерное, такое невероятное — счастье!

Миранда скользнула за портьеру — и оказалась в коридоре.

Шаг, второй, третий...

Где там нужный альков?

Там должен ждать ее Анрей Солен. Или — не ждать.

Вот и оно.

Миранда сделала шаг, второй...

Темнота.

— Анрей?

Сильный удар по голове взорвал в глазах миллионы звездочек — и отправил ее в беспамятство.

❖ # *

Лучше самому с высокой башни, чем ребенка подставлять. Это Джес понимал отчетливо.

Но — как уберечь?

Миранда бы в жизни ему не простила.

Вот она вышла в коридор. Джес проводил ее взглядом. Где-то там Ганц Тримейн. И его люди, переодетые лакеями...

Все будет хорошо.

Наверное...

Хотя Джес и так понимал, что при любом исходе хорошо — не будет. Если Джолиэтт...

Альдонай милостивый, ну что тебе стоит?

Сделай так, чтобы это был кто-то другой! Ты же всемогущий, для тебя это пустяк!

Ага, дозовешься Альдоная! Жди!

А как потом Ричард?

Как Анжелина?

Джерисону проще было себе руку отрезать, чем сказать такое... брату!

Да, уже брату. И когда Ричард успел им стать? Да кто ж знает... так, вроде, родство и дальнее. Кузен — не брат. А если приглядеться...

Как определить родного человека?

Да просто.

Если ты поставишь его интересы вперед своих, значит, этот человек тебе родной.

Нет?

Извини. Может, ты ему и родной, а он тебе — нет. И неважно, сын, отец, брат... какая разница, какая между вами кровь? Если он для тебя не настолько важен, чтобы отказаться от своих желаний, чего стоит ваше родство?

Ничего.

А Дя&рисон готов был поставить интересы Ричарда впереди своих. Вот, как сейчас.

Легко было бы переложить всю ответственность на плечи брата?

Да.

И в то же время — нет. Потому что Джерисону это легче. И принять, и сделать...

Главное, чтобы Рик, когда все узнает, ничего не оторвал другу. А то может ведь...

« ❖ *

Ганц Тримейн видел, как Миранда зашла в альков.

Но...

Но болыпе-то туда никто не заходил!

Минута, две...

Пять минут, десять...

Что происходит!?

Ганц плюнул на все — и кивнул одному из своих людей. Лакей направился к алькову. Толкнул дверь.

Заперто.

Изнутри заперто.

Нервы у Ганца завибрировали, что те канаты.

— Ломайте! — рявкнул он, наплевав на все.

Легче сказать, чем сделать.

Не пришли еще времена дверофанерокартона, нет, не пришли. А сломать массивную дубовую дверь — это вам не нос почесать!

Ганц почти физически чувствовал, как утекают секунды, сливаются в минуты...

— Приведи сюда графа Иртон.

Слуга сорвался с места.

Гардрена и приглашать не потребовалось.

— Никого?

Ганц пожал плечами.

— Не знаю. Заперто.

Бран не стал размениваться на дверь. А вместо этого...

— Прикажи закрыть ворота. Или пусть досматривают выезжающие кареты.

Ганц треснул себя по лбу — и помчался вниз.

Но время уже было безнадежно упущено. Неприметная карета с гербом Леруа выехала за ворота буквально три минуты назад.

Похитители не знали, сколько у них времени, но терять его не собирались. Ни секунды.

$ >!< >!<

— Где Миранда!?

Это были первые слова Джерисона, вихрем влетевшего в коридор.

Ответом ему были растерянные глаза Ганца.

Дальше говорить было не о чем. И если бы не Бран, кулак Джеса летевший аккурат в челюсть Ганца, достиг бы цели.

Ага, как же!

Жрец Холоша появился словно из ниоткуда, чуть прикоснулся, сбивая направление удара — и Джерисон душевно треснул кулаком по портьере. Та не стала терпеть подобную фамильярность, сорвалась и закрыла наглого графа с головой.

Сволочь!!!

Откуда в ней столько пыли!?

Матюги, доносившиеся из-под портьеры, вполне могли принадлежать не благородному графу, а конюху, которому кобыла копытом на ногу наступила. Или на более чувствительное место.

Бран ловко зафиксировал кокон, дернул за угол — и размотал отчаянно чихающего графа.

— Жи®о в зал.

— Зачем?

— Танцуешь с принцессой Джолиэтт. И не смей ее отпускать раньше, чем Ганц скажет. Хоть ядро на нее прицепи, хоть сам ковриком расстелись... понял!?