Когда время сошло с ума

Хилдрет ощутил холод космического пространства и почувствовал, что со всё увеличивающейся скоростью падает куда-то вниз, вниз и вниз.

Когда он очнулся и огляделся, то увидел, что всё осталось без изменений: ветер всё также шумел в кронах деревьев, всё также гнал по небу облака. Рон Дайнин по-прежнему лежал у его ног. Он был мёртв.

Вздохнув, Уэбб с трудом поднялся на ноги. Напоследок коснулся худого угловатого тела и пошёл прочь. Друзья и раньше умирали у него на глазах, и он ничем не мог им помочь.

Он устало взглянул на видневшийся невдалеке почерневший обожжённый корпус «Хрони». Марево над ней стало более плотным, и внутри неё происходило какое-то неясное движение. Уэбб не понимал, в чём тут дело, но за последние два часа он столкнулся с таким множеством непонятных вещей, что уже ничему не удивлялся. Возможно, машина ещё работает, в таком случае она, хотя и повреждённая разрядами усмирителей, сможет доставить его домой.

Идти было трудно. Поднялся ураганный ветер, тяжёлые дождевые капли секли лицо. Уэббу казалось, что он направляется прямо в центр бури. Он согнулся почти до земли, но идти всё равно было невозможно.

Уэбб остановился и наконец понял, в чём дело: идти ему мешал не только ветер. Антигравитационная установка «Хрони»! Она всё ещё работала, создавая поле, которое вышвырнуло их с Рони из машины! Уэбб ещё некоторое время бездумно пытался бороться с антигравитацией, но потом верх взял здравый смысл, и он оставил бесплодные попытки.

Ничто на свете — по крайней мере из доступного Уэббу Хилдрету — не помогло бы ему преодолеть невидимый силовой экран. Хотя «Хрони» и была совсем рядом, чтобы воспользоваться ею, нужно было отправить её через бесконечные столетия обратно на завод, отремонтировать и вернуть назад.

Долгое время Уэбб стоял молча. «Никогда ещё за всю историю человечества ни один человек не бывал так одинок, как я», — подумал Уэбб.

Лес, окружавший поляну, не был нью-йоркским, хотя Рон Дайнин уверял его, что «Хрони» движется не в пространстве, а только во времени. Если его не окружали многочисленные небоскрёбы Нью-Йорка, то это могло означать только одно — он находится в эпохе, в которой их ещё не существовало! А где же тот путь, который приведёт его домой?

Тоскливо взглянув на «Хрони», которая находилась от него буквально на расстоянии вытянутой руки, Уэбб чётко осознал, что на самом деле машина так же далека от него, как самая далёкая звезда. Вот если бы ему как-нибудь удалось отключить силовой поле!.. Но и это ему не помогло бы. В уме Уэбб перебрал всё, что помнил о «Хрони». Во-первых, он не может попасть внутрь «Хрони». Во-вторых, если это ему и удастся, он не имеет никакого представления, как управлять машиной. В-третьих, даже если бы первый и второй пункты были осуществлены, то воспоминание о развороченных внутренностях машины отнимало всякую надежду на то, что её удастся запустить.

Ясно было, что Уэббу Хилдрету так легко отсюда не выбраться! Кроме того, он совсем забыл об усмирителях. Рон Дайнин говорил что-то насчёт того, что они могут обнаружить их, а ещё он говорил, что загадочное силовое поле вокруг «Хрони» может быть опасным, если каким-то образом выйдет из-под контроля.

Уэбб не имел представления, что это могло означать. Но понимал, что ничего хорошего его не ждёт. Потом он вспомнил о душераздирающей сцене смерти Рона Дайнина. Сон это или действительно произошло совершенно невероятное слияние двух разумов, проникновение чужого ума в его мозг?

Уэбб попытался мысленно позвать Рона Дайнина. «Рон! — беззвучно взывал он. — Если ты слышишь меня — отзовись, пожалуйста!» Но ответа не было. Уэбб смутно припомнил, что поначалу не будет ощущать присутствия Рона. По крайней мере так говорил сам Рон. И вновь Уэбб почувствовал себя одиноким более чем когда-либо в этом незнакомом тихом лесу, где только ветер гулял в вершинах деревьев.

На самом деле он был не один. Среди деревьев краем глаза он внезапно заметил какое-то движение — силуэты человеческих фигур. Уэбб закричал так громко, что заглушил на мгновение даже шум ветра. Вытянув перед собой руки, он пошёл прямо навстречу затаившимся людям.