Божья коровка

Глава 15

Трамвай, постукивая колесами на стыках рельсов, подкатил к остановке «Площадь Якуба Коласа». Отворились двери, и наружу стали выходить пассажиры. Те, кто ждал трамвая, потянулись к задней. Заходя в вагон, они покупали билет у кондуктора и шли дальше по проходу, занимая освободившиеся места. Вместе с ними по ступенькам поднялся старшина-пограничник с вещевым мешком за плечами. В правой руке он нес рюкзак. Встав возле кондуктора, старшина примостил его на пол и полез в карман.

– Срочникам – бесплатно, – сообщила женщина. – Или вы сверхрочнослужащий?

– Нет, – ответил старшина.

– Вам билет не нужен, – довела кондуктор. – Проходите дальше.

Старшина кивнул и отправился вперед. Посреди вагона он занял место у окна, бросив под ноги рюкзак. Расстегнул шинель у воротника и стал смотреть на проплывающие мимо городские виды. Так и просидел, пока трамвай не прибыл на конечную остановку. Выйдя вместе с пассажирами, старшина зашел во двор ближайшего дома и направился к служебному входу расположенного на первом этаже гастронома. По пути ему никто не встретился. Старшина протопал коридором магазина и легонько постучал в дверь с табличкою «Директор».

– Да, – раздалось изнутри.

Старшина вошел и остановился за порогом. Положив на пол рюкзак, вскинул руку к козырьку фуражки.

– Здравия желаю, Валентина Алексеевна! Старшина Коровка прибыл! – доложил шутливо.

– Боря? – хозяйка кабинета поднялась из-за стола. – Тебя прямо не узнать, – заявила, подойдя поближе. – Вырос, возмужал, выправка военная. Впрочем, что я удивляюсь? Помню, муж мой, ну, тогда еще жених, из армии вернулся. Уходил обычным парнем, а пришел орлом. Грудь вся в знаках доблести, плечи – шире косяков, а лицо – хоть на плакат. Все девки деревенские мне завидовали. Кое-кто отбить пытался, – улыбнулась женщина. – Зря старались – Вася видел лишь меня. Ты в квартиру заходил?

– Нет, – ответил старшина. – Вы сказали, чтобы вместе.

– Что ж, пойдем.

Подойдя к столу, Алексеевна выдвинула ящик, достала ключ и решительной походкой двинулась к дверям. Старшина пропустил ее вперед и затопал следом. Оказавшись во дворе, пара подошла к подъезду и, войдя в него, поднялась по лестнице на второй этаж. Алексеевна открыла дверь квартиры и, толкнув ее, оказалась в крохотной прихожей. Но не стала в ней задерживаться, а прошла в переднюю комнату. Старшина же, бросив свой рюкзак на пол, снял мешок, а затем – шинель, примостив ее на вешалке. Рядом водрузил зеленую фуражку, лишь затем протопал следом.

Алексеевна стояла у стола, повернувшись к выходу спиной, на шаги его не обернулась.

– Подойди, – сказала повелительно.

Пограничник подчинился.

– Вот сберкнижка, – ткнула она пальцем в серую обложку документа, лежавшего на столешнице. – Проверяй – тут плата до двадцатого числа. В этот день твою жилплощадь освободили. Здесь квитанции за коммуналку. Апрель закрыт, а за май заплатишь сам. Но если не доволен, мне скажи: я внесу за них. Все вещи на местах, ты сейчас их проверишь, чтоб потом претензий не было.

– Не будет, Алексеевна, – сказал Борис. – Я вам верю.

– Нет ты проверь! – ответила директор и повернулась. – Эх, Боря, Боря! Как ты не вовремя. Людмилу с сыном отвезли в деревню – квартиру им дадут лишь в декабре… Что?!

Она умолкла, уставившись на грудь хозяина квартиры. Густые брови поползли на лоб.

– Ты!.. Герой Советского Союза? Господи! – воскликнула, всплеснув руками.

– Как видите, – Борис пожал плечами. – Могу орденскую книжку показать, – он полез в карман.

– Не нужно! – директор закрутила головой. – Но как?.. Ты не написал. И за что?

– За Даманский, – ответил старшина. – Там и ранили. Вот, – он указал на лоб. – Еще рука и грудь. Извините, что вернулся раньше, но так уж получилось. Жить-то где-то надо.

– Забудь! – сказала Алексеевна. – Все, что я сейчас сказала. Разболталась, дура, и обидела Героя. Прости!

– Проехали, – Борис махнул рукой. – Большая просьба, Алексеевна. Никому не говорите, что у меня Звезда героя.

– Почему?!

– Покоя не дадут. Потащат выступать перед пионерами, в трудовые коллективы… Мне этого в Хабаровске хватило. Достали! Я хочу пожить спокойно, раны залечить. У меня рука болит, грудь ноет от нагрузки.

– А голова? Там шрам ужасный.

– Лоб просто чешется, – он улыбнулся. – Договорились?

– Хорошо, – сказала Алексеевна. – Но с одним условием. После работы я приду к тебе с заведующими, и ты нам все расскажешь. Как воевал, как ранили, как наградили. Иначе я умру от любопытства.

– А они не разболтают?

– Мои? – директор усмехнулась. – Девочки надежные – хоть ты их пытай. Об угощении не беспокойся – принесем с собой.

– Мне все равно продукты нужно покупать, – сказал Борис. – Холодильник ведь пустой.

– Принесут, я распоряжусь.

– Деньги – вот, – он достал из кармана несколько бумажек.

Алексеевна взяла их и ушла, а Борис занялся собой. Первым делом перебрал одежду, аккуратно сложенную в шкафу, и пришел к неутешительному выводу – все ему мало, а, вернее, коротко. На службе он значительно подрос. Мало-мальски подошла рубашка из фланели в сине-черную клетку, он в нее переоделся, оставив шаровары – его прежние штаны не закрывали и лодыжек. Мундир с наградами поместил на плечики и повесил в шкаф, а потом разобрал привезенные с собою вещи. Что-то – в шкаф, а что-то – в стирку. Включив холодильник, положил туда сверток с балыком. Перед этим развернул, понюхал и кивнул – долгую дорогу деликатес перенес успешно.

В разгар этих хлопот позвонили в дверь. Незнакомая, симпатичная девочка в халате продавца притащила полную авоську – хлеб, крупа, масло, сыр, колбаса, консервы… Запустив ее в прихожую, Борис принял ношу и поблагодарил.

– Как тебя зовут? – спросил у девушки. – Ты ведь не работала до того, как я в армию ушел?

– Нет, – ответила девчонка, глянув на Бориса с обожанием. – В том году училище закончила. Зиною меня зовут.

– А меня – Борисом.

– Знаю, – девушка кивнула. – Мне про вас рассказывали. Это правда, что сражались на Даманском?

– Довелось, – кивнул Борис и спросил, мгновенно догадавшись: – Кем ты Алексеевне приходишься?

– Из одной деревни, – девушка смутилась. – Дальняя родня.

«Кандидатку в жены подослали, – улыбнулся мысленно Борис. – Ах, да Алексеевна! На ходу подметки рвет. Замечательный жених для родственницы объявился. Мало, что отдельная квартира в Минске, так еще Герой Советского Союза».

– Вам помочь прибрать в квартире? – предложила Зина. – Мне директор разрешила задержаться. Говорит: у вас рука болит.

– Нет, спасибо, Зина, – отказался он. – Справлюсь как-нибудь.

– Жаль, – она вздохнула. – Я пойду?

– Мы еще увидимся, – пообещал Борис. Девушку расстраивать не хотелось. Простодушная она и искренняя – чувства на лице написаны.

Спровадив продавщицу, он занялся наведением порядка. Вымыл все, перестирал – благо, что машина была, и она работала. Собрал и отложил ненужную одежду. Набралась внушительная стопка. И вот что с ней делать? Старое пойдет на тряпки, но есть много малоношеного. В той жизни он бы, не задумываясь, выбросил, только здесь другое время. Люди небогаты, и кому-то пригодится. Борис подумал, вышел на площадку, позвонил соседке. Открыла Пантелеевна.

– Борис! – воскликнула, всплеснув руками. – Приехал в отпуск?

– Списали по ранению, – ответил он. – Вернулся навсегда. Есть просьба, Пантелеевна. Вы ведь знаете всех в доме?

– И не только в нашем, – приосанилась соседка.

– Тут такое дело. В армии подрос, одежда, что носил до призыва, мне больше не подходит. Надо бы отдать, но кому, не знаю. Поможете?

– Показывай! – воодушевилась Пантелеевна.

В квартире она перебрала каждую рубашку и штаны при этом бормоча себе под нос.

– Куцепаловым… – доносилось до Бориса. – У них хороший мальчик. Это – Журавовичам, Сергей у них подрос. Жилетку – Головко и брюки – тоже, их сыну впору будут…

Завершив разбор одежды, она собрала все в охапку и ушла довольная. «Нашел занятие пенсионерке, – подумал, проводив ее, Борис. – Ей спасибо скажут, ну, и рюмочку нальют. Пускай…»

К приходу Алексеевны с заведующими он подготовил стол в гостиной – на кухне не поместятся. Расставил по столешнице тарелки и стаканы с чашками – рюмок в доме не держал. Посуда у него разнокалиберная, но это никого не удивит. Сервизы стоят дорого, не каждый покупает. Две тарелки оказались незнакомыми – не было таких перед призывом. Квартиранты, видимо, расколотили и купили новые. Та же хрень обнаружилась и с чашками чайного сервиза. Бориса это удивило. Сцены, что ль, Людмила муженьку закатывала? Трахала о пол посуду? Ну, ладно, была б забота горевать.

Алексеевна с заведующими появилась в двадцать ноль четыре, как засек Борис по подаренным ему часам. Гостьи скинули в прихожей туфли, сняли верхнюю одежду и по очереди обняли Бориса, да еще расцеловали.

– Так! – сказала Алексеевна и указала на его рубашку. – Это чтобы снял и надел мундир с наградами. Пусть девочки посмотрят на героя.

«Девочки», годами все под сорок и с фигурами тюленей, важно закивали. Борис взял мундир из шкафа и прошел с ним в спальню матери, где и переоделся. Так и вышел из-за шторы. Гостьи копошились у стола, где раскладывали закуски по тарелкам. Загодя нарезанные – приготовились. Борис подошел к ним ближе.

– Старшина Коровка рад приветствовать своих гостей!

Женщины подняли головы.

– Твою мать! – восхитилась заведующая вино-водочным отделом. – Не могу поверить: это наш Борис? Форменный красавчик, да еще Герой Советского Союза. Как с картиночки сошел.

– Вот кого мы в коллективе вырастили, – важно заявила Алексеевна. – Кто таким в торге сможет похвалиться? Я скажу: никто. Что там торг? Да во всей торговле в Минске не найдешь!

– Точно! – закивали «девочки».

– Я сейчас, – сказал Борис и скользнул на кухню. Там достал из холодильника блюдо с загодя нарезанным балыком и отнес его в гостиную. – Это вам гостинец из Хабаровска, – сообщил, поставив блюдо на столешницу. – В реке Амур рыбы много.

Алексеевна взяла ломтик, бросила в рот и прожевала.

– Никогда такой не ела, – сообщила «девочкам». – Вкуснотища!

Гостьи тут же повторили дегустацию и зачмокали губами – всем понравилось. Наконец расселись и стали праздновать. Пили, ели, говорили. Как Борис заметил несмотря на то, что работники торговли принесли с собой дефицитные продукты, стол в квартире заметно уступал вчерашнему. Профессура в Минске жила побогаче, чем торговля. Впрочем, все равно шикарно по сравнению с тем, как его кормили на границе и в госпитале.

Когда женщины насытились, от Бориса потребовали рассказать о подвигах. Ломаться и темнить он не стал – это не секрет, и подписок о неразглашении с него не брали. Умолчал лишь о видении в бессознательном состоянии. Женщины ахали и вздыхали.

– Как герою, тебе льготы положены, – сообщила Алексеевна, когда он умолк. – Знаешь хоть, какие?

– Нет, – признался он. – Не интересовался.

– Первоочередное предоставление жилья, – начала перечислять директор. – Хотя у тебя оно имеется. Зато плата за квартиру с скидкой в 50 процентов. Доплата к заработной плате или пенсии 20 рублей в месяц. Бесплатный проезд в городском и пригородном транспорте, за исключением такси, а раз в год – и на междугородном, в поезде или самолете. Первоочередное обслуживание в поликлинике, в доме быта и других учреждениях, например, культуры. Можешь прикрепиться к окружному госпиталю – будешь там лечиться. Телефон проведут без очереди – обязательно поставь. И еще, раз в год бесплатная путевка в санаторий или дом отдыха.