Неуловимый. Часть вторая

– Она всё равно нам погоды не сделает. – возразил Жак. – Зачем нам эта рыцарская вольница?

– Я и от макров совсем бы не отказался, хотя и там хватает любителей свободы. Даже Император, говорят, не в состоянии ими управлять. Но ещё раз говорю, не откажусь.

– Кто тогда возглавит этот благородный сброд? – не успокаивался командир полка.

– Принц и возглавит, но к моменту его назначения он должен быть у меня шёлковый и очень покладистый. А поэтому, его и его людей на проверку отправляете в самый последний момент, чтобы он никоим образом уже не мог повлиять на формирование своего отряда.

– Когда к малому рванём? – уточнил напоследок Мартин.

– Сразу, как только вернётся Хэрн.

Серж вздохнул, отгоняя нежданно-негаданно нахлынувшие, в не самый нужный момент, воспоминания.

Завтра они отправляются проведать господина и как сделать так, чтобы Гури не сорвался с армией в этот, по сути, очень опасный поход, он не знал. Опасался этой поездки и Хэрн, а Мартин, и вовсе, предложил отложить эту поездку, но…

Нет, решили постараться убедить господина пока ещё поскрываться от ищеек Императора. Дальше, после Ергонии, сковырнуть Орден будет уже невозможно. На том и порешили.

А с принцем всё так весело получилось. Посмотрим, дождётся ли он своего назначения, и главное, примет ли командование над собой? Это станет известно уже после посещения господина, а пока пора отправляться на отдых. Почти сутки на дорогу, а там – будь, что будет. * * *

Третья декада, как он и его люди оббивают пороги поста на въезде в удельное графство.

Ну-да, ну-да… как же, удельное! Маманя уже успела прибрать к рукам столь лакомый кусок, а вот о нём, как обычно, никто не позаботился. А ведь чего, казалось бы, сложного было в том, чтобы поднять над этими монстрами его флаг. Флаг бывшего наследного принца Империи.

«Да уж. Поднасрал мне, неизвестный до этого братец… вот же, папаня даёт! Хотя он, кажется, и сам пребывал в шоке, как и мама. А ведь если бы я сам, как принц короновался, то кровь в жилах однозначно бы вскипела – и привет! Здравствуйте, предки!» – невесёлые мысли бродили в голове так и не состоявшегося командующего, хоть и удостоившегося благословения на этот пост лично от Императора.

Но, как объяснили общающиеся с ним на равных офицеры отряда, высланного на подавление маленького бунта, устроенного им и его людьми, когда их не пустили не только в крепость, но даже и на ту сторону моста через реку, которая разделяет бывшие земли местного герцогства, а теперь удельного графства, объяснили просто: он никто и зовут его никак, а Император пускай у себя в Империи командует. Графство Императором пока не признано, а значит и сама воля Императора на землях графства их правителям не указ!

Даже имя пришлось снова взять детское. Не наследник он уже… всё… да особо-то и не расстраивался, а вот командующим ему очень понравилось быть. Жаль, Ивалье от этой авантюры отказался, сказав, что Ергонии с него уже достаточно, к тому же, свадьба на днях должна состояться у дяди. А уж невеста-то… вот же шок будет для всей Империи!

Папина официальная любовница выходит замуж, бедная маман!

Опять местные чинуши всеми силами начнут под отца своих девок подкладывать, хотя, лично его такой подход полностью устраивает. Главное, детей не наделать сдуру, но в этом он уже мастак и никогда не напивается до потери сознания и, как следствие, контроля. Да и бастард – это ничего страшного. Вон, Данку, и вовсе наследницей объявили, хотя она, реально вылитая копия Ивалье. Уж он-то это давным-давно понял, только никогда никому о своих догадках не говорил, даже сеструхе. А зачем? Зачем расстраивать единственное, почти родное ему существо.

А командующий?

Э-эх… он сам не верил, что его просто прокатили! Взяли и формально культурно послали с рекомендательным письмом отца. Он уже даже успел отписать в столицу, изумлённый такой наглостью, и ответ получить лично от матери. А коль ответил не отец, а именно мама, то, значит, всё очень серьёзно. Ему просто приказали… да-да, возвращаться.

Но как? Как, если даже дворяне, попытавшиеся в этом лагере по давней столичной традиции сойтись в благородном поединке и бывшие потом сурово, на грани рыцарской чести, наказаны и не подумали возвращаться?

Как же, дворян ни вешать ни кнутами стегать никак нельзя, а тут…

Сотня монстров, словно ножом масло, разделила беснующихся юнцов, а потом…

Ну, просто синяки и фингалы под глазами и выбитые зубы никто не считал, а вот зачинщиков поединков, причём с обеих сторон противостояния, просто привязали к столбам и прошлись кнутами по спинам, срывая полосы кожи на мускулистых спинах рыцарей.

А потом спокойный, как орк, впрочем, это и был орк, только залётный, с другого материка, но от этого ещё более страшный, спокойным голосом сказал, что это честь получить отметку от их командующего, но тут же предупредил, что последователей любителей выяснять отношения на клинках дальше будут просто вешать. И если кого-либо что-то не устраивает, то он просит их покинуть лагерь и на зачисление в отряд, уходящий в Ергонию, они могут уже не надеяться. А его лично предупредил, что его он сам посадит на кол, а потом обглодает его труп, если он ещё раз попытается взбунтовать воинов. И сказал это всё так буднично, словно каждую декаду по несколько принцев на обед себе имеет.

А народ всё прибывал и прибывал, а потом ещё и макры потянулись… Даже его людей уже запустили и теперь он остался уже один… один, совсем один.

Он бы, наверное, давно уже плюнул на всё, на все эти унижения и вернулся в столицу, тем более его звали родители.

Но именно поэтому он и не едет. Потому что позвали, как несчастного ребёнка, к тому же, незаслуженно обиженного. Даже страшно подумать какими насмешками в свете он будет награждён и каким посмешищем станет! А там, глядишь, очередная пассия пожалеет и постарается телом решить проблемы своих родственников.

А ведь он любит…

Принц передёрнулся от воспоминаний.

Правда, вернее будет сказать, что опять полюбил, и снова, как и прежде, с герцогиней, его прямо-таки затянуло в пучину, стоило только её увидеть…

Красотка была с двумя мечами за спиной, в обтягивающем точёный девичий стан чёрном комбинезоне варг и с двумя десятками личной охраны, причём один из них был здоровенным полукровкой, таким же, как его отец, Император. Впрочем, девчонка ведь тоже оказалась полукровкой. Сам принц, конечно, тоже ростом не обижен был, пускай и квартерон, с перворожденными в роду, но мощность далёких предков гномов в его теле говорит за себя отменным здоровьем и силой.

А девчонка – чудо, как хороша! Стройная, как тростинка, движется, как богиня!

Ну, не зря же она и является, чуть ли не одной из главных жриц местной богини.

А как радостно она обнималась с рыцарями из отряда Ивалье, которые тоже изъявили желание поучавствовать в эпопее помощи Ергонии. Как искренне они радовались встрече, а ведь прибыли в лагерь едва ли не последними, но тут же нарвались на эту… МАНИ!!!

Ах, какое имя!

А она?

А она, смеясь, вешалась на шею этим недостойным графам, баронам и виконтам, с которыми, оказывается, когда-то успела давно познакомиться и, вроде бы как, даже повоевать, и даже, о боги, целовала их! Слава богам, что только по-сестрински.

Причём, из неясных объяснений, полученных потом от этих рыцарей, когда они вернулись, чтобы забрать свои вещи и от разговора с принцем отказаться не смогли, именно она и была когда-то номинальным командиром их общего отряда и спасали они тогда, вроде как, тоже людей Ивалье, попавших в плен.

Ого! А дядя-то про эти свои похождения – ни словечка. Ни ему, принцу, ни отцу с матерью.

А вот то, что она маг, он и вовсе узнал совершенно случайно. Впрочем, всё это многое объясняло.

Все эти её старые знакомые дворяне ведь, реально, смотрят на неё влюблёнными глазами, а заиметь магичку в жёны, это значит поправить магический потенциал семьи на несколько поколений. Вон, даже императорская чета почти полностью утратила магию в своей крови… единственная Дана, но она-то точно не дочь его отца. А Ивалье сам полудемон и все об этом знают, а уж его жена и мать Даны известна всей Империи, как оторва, да и боец она от бога. Рассказывали ему о том поединке, когда погиб его неизвестный старший брат.

А Мани – магиня и говорят, что очень сильная магиня, и теперь все эти её знакомые графы и бароны с виконтами спят и видят её своей женой.

А впрочем, что, только они одни мучаются по ночам? Вот и он тоже потерял покой. Теперь уже не Кастелла влечёт его, сводя с ума мечтами по ночам, а эта жизнерадостная хохотушка… с такими ледяными мечами в прекрасных глазах.

Напросился он тогда на свою голову, чтобы его представили.

Он с досадой подавил печальный вздох.

Сам нарвался.

Он же думал, что…

Думал, что, как принц, он имеет больше прав на этот достойный только избранных приз? Увы, но приз оказался с такими когтями…

Их представлял какой-то то ли виконт, то ли граф. Видел он его как-то в свите дяди, вроде бы, в походе на Ергонию он тоже принимал участие. Хотя, как по-другому, как бы он тогда с этой жрицей знакомство свёл?

– Мани, меня тут попросили представить тебе кое-кого, – с неприязнью в голосе проговорил этот шельмец. Надо будет обязательно его запомнить, а потом при случае отплатить сторицей. Долг, как известно, платежом красен. А дворянин тем временем продолжал представлять его этой красавице. – Перед тобой весьма достойный рыцарь, Его Императорское Высочество, командир отряда, прибывшего влиться в ваше войско, принц Тедр. Лично я ему представлен раньше не был, но был заочно знаком, как с бывшим командующим, – и, нагло посмотрев в глаза принца, добавил: – И наше счастье, что у вашего командующего железные яйца и он так и не уступил право последнего приказа.

Девушка перевела неожиданно презрительный взгляд на принца, заставив его вспыхнуть, словно свечка.

– Да уж, наслышана. Столько воинов уложить в угоду своей страсти, а потом бежал, как заяц, оставив на заклание своих верных рыцарей, которые ценой жизни исправляли его глупые решения.

Такого он точно не ожидал.

Так в открытую его мог ругать только Ивалье, и то наедине, а тут громко, чётко и ясно высказать своё видение ситуации на бывшую попытку жениться.

Терд сжал ладони в кулаки от нахлынувших воспоминаний.

Тогда он удержался.

Просто изобразил кивок в качестве поклона и приветствия среди полнейшей тишины, а затем развернулся и ушёл.

Его остановили его ребята и даже предлагали плюнуть на всё и возвращаться. Тогда они у него ещё были…

Но он возвращаться отказался, хотя внутри у него всё горело злобным, всё уничтожающим пламенем. Его не просто оскорбили, причём прилюдно, его оскорбила женщина!

И вот теперь он понял своего старшего брата, когда тому приходилось терпеть уколы матери Даны. Он проникся тем чувством, которое однозначно охватывало неизвестного тогда ему брата. Удар от женщины оказался настолько болезненным, что последующие дни он ею просто бредил, но бредил вначале от охватившей его ненависти, а потом…

От одной только мысли, что она может достаться не ему, а этим надутым идиотам, его бросало то в жар, то в холод.