Его последний приказ

— Я знаю, — сказал Роун.

— Просто говорю, — сказал Варл.

— Свежий. Ведет в ту сторону, — сказал Бонин, изучая след. — Может быть, прошлой ночью или рано этим утром.

Макколл кивнул. — Сюда.

— Погодите, — сказал Колосим. Его голос звучал забавно из-за опухлости вокруг его разорванной губы. — Я думал, Бонин сказал, что он ведет в ту сторону?

— Так и есть, — сказал Бонин.

— Значит... почему бы нам не пойти в противоположную?

— Потому что мы не хотим знать, куда он ведет, Ферди, — сказал Маггс. — Мы хотим знать, откуда.

— Скажу, что вам нравится в Маггсе, — сказал Бонин Макколлу, — он быстро учится.

— Да, — согласился Макколл. — В самом деле, быстро.

Внезапно Крийд подняла руку. Отряд замер. Не так далеко, сквозь мертвые деревья, зазвучал ухающий рев.

— Ох, чрезвычайно совсем не хорошо, — сказал Варл.

— Автоматический, — сказал Роун. — Снять предохранители.

— Не обращайте внимания, — сказал Новобазки. Он вытащил пистолет из-под плаща. Тяжелый, матово-черный и уродливый, это был, без сомнения, плазменный пистолет. — Харк одолжил его мне. Подумал, что нам может понадобиться дополнительная мощь.

— Я всегда любил Комиссара Харка, — сказал Варл. Белтайн оскалился.

Крийд подала сигнал. Что-то двигается, тридцать метров.

Макколл кивнул, и просигнализировал отряду в любом случае выдвигаться. Крийд и Варл шли в хвосте, спиной вперед, целясь винтовками в собирающуюся темноту.

След привел еще к одному участку. В центра лежал еще один большой камень, трехтонный овал, блестя лаком из глянцево-зеленого лишайника.

— Не подходите, — сказал Макколл. Отряд остановился на краю участка.

— Что такое? — спросил Новобазки.

— Чувствуете это? — спросил Макколл.

Бонин с Белтайном кивнули. — Я уверен, как фес, — сказал Роун. — Слабое, но он есть. Тонкое жужжание.

— Как глюф, — сказал Белтайн.

— Точно, — сказал Роун. — Звук в точности такой, какой производит глюф.

— Что такое глифф? — спросил Кортенхус.

— Ты не захочешь знать, — сказал Бонин.

— Черт возьми, от него у меня мурашки по коже, — сказал Роун.

— От него у меня чешется язык, — сказал Варл.

— Я ничего не чувствую, — сказал Новобазки. — Кроме... кроме чувства тревоги. Это только я? — Роун покачал головой.

— Не в первый раз я слышу это на Анкреон Секстусе, — сказал Макколл. — Прошлый раз ты слышал его, Маггс. Вы тоже, Майор Колосим.

— Это жужжание? — ответил Колосим. — Оно было оглушительным.

— Сейчас он гораздо более тихий, но это то же самое, — сказал Бонин.

— Ох, дерьмо, — сказал Виллярд. — Смотрите!

Белладонский разведчик указывал на камень. С ним происходило что-то неправильное. Он искажался: изгибался и скручивался, как будто был видим сквозь рябь от марева. Жужжание усилилось, пока все его не смогли услышать.

Прозвучал звук, как будто порвалась ткань, раздался внезапный хлопок изменения давления, как будто открылся шлюз, и безжизненные деревья вокруг них задрожали от дыхания холодного ветра.

Камня больше не было. Занявшей его точные размеры и форму была дверь. Врата.

Простая, невозможная дыра в ткани мира.

Дыра мерцала. Туман, морозно-белый, медленно плыл из ее темноты, разверзшейся бездны. Реальность каким-то образом изогнулась, чтобы позволить этой дыре быть.

— Вот и ответ на вопрос Гаунта, — сказал Бонин.

— Я не понимаю, что я вижу, — пробормотал Новобазки.

— То, что вы видите, это очень плохая вещь, комиссар, — прошептал Макколл.

— Ненавижу поправлять вас, шеф, — начал Варл.

Сталкер, трижды-кованый, восемьсот килограмм весом, появился из дыры, как будто соскользнув с поверхности зеркала. Он брел вперед на суставах, со сгорбленными и свободно перекатывающимися плечами.

Он понюхал воздух.

— Ага, — сказал Варл. — Видите, вот теперь это очень плохая вещь.