Его последний приказ

V

16.03, 190.776.М41

Осколочные Равнины, Штаб

Спаршадская Боевая Зона, Анкреон Секстус

Охранники, стоящие возле зала слушаний, встали по стойке смирно со стуком брони, и восемь старших офицеров Комиссариата, сидящие на полукруглой кафедре, встали. Комиссар-Генерал Балшин прошла через главную дверь, ее длинная мантия вздымалась за ней, в сопровождении Фарагута, Инквизитора Велта, и полковника Имперской Гвардии в темно-голубой униформе. Четверка прошла к своим местам в центре изогнутой кафедры.

— По местам, — сказал полковник. — Это слушание созвано на сто девяностый день 776 года, милостью Бога-Императора. Давайте начнем без промедления. — Главная дверь снова открылась, достаточно для того, чтобы Ладд и Гаунт смогли войти, бок о бок. Они живо прошли к маленькому столу перед полукруглой кафедрой, остановились рядом с ним и встали по стойке смирно.

— Младший Комиссар Нахум Ладд, адвокат подсудимого, — объявил Ладд.

— Отмечено, — ответил полковник. — Садитесь, младший комиссар. Подсудимый останется стоять.

Ладд бросил взгляд на Гаунта, который стоял, как шомпол, и смотрящий на трибунал, затем сел за маленький стол.

— Подсудимый обозначит себя, — сказал полковник.

— Ибрам Гаунт, полковник-комиссар, Танитский Первый, серийный номер...

— Достаточно имени, Гаунт, — отрезал полковник. — На этом этапе у вас нет звания в глазах трибунала. Я – полковник Геррод Каессен, и я буду председательствовать на этом слушании сегодня.

— Лорду генералу было стыдно встретиться лицом к лицу со мной? — спросил Гаунт.

Ладд вскочил на ноги. — Обвиняемый отзывает это замечание, сэр. — Каессен поднял бровь. — Отзываете, Гаунт?

— Если так советует мой адвокат, сэр.

— Для того, чтобы вы были осведомлены, Гаунт, — сказал Каессен, перелистывая бумаги перед ним, — Лорд Генерал Вон Войтц весьма занят в этот час, и он просил меня представлять интересы Высшего Командования вместо него. Было бы необычно, разве вы так не думаете, чтобы главнокомандующий этим театром военных действий был бы лично вовлечен в относительно несущественные слушания трибунала?

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под «относительно несущественным», сэр, — ответил Гаунт.

— Ну, например, — бросил назад полковник. — В сравнении... с продолжающейся войной, например?

— Точка зрения принята, сэр, — ответил Ладд.

— Точка зрения такая, что Лорд Генерал Вон Войтц – единственная причина, по которой я стою здесь сегодня, — сказал Гаунт.

— Как так?

— Потому что он лично отправил меня на Гереон с заданием, и только по его слову меня не казнили за окончание указанной миссии и возвращение живым.

— Пожалуйста! — прошипел Ладд Гаунту.

— Я отзываю свое последнее замечание, — сказал Гаунт.

Полковник Каессен поджал губы. — Гаунт, вы осознаете власть этого трибунала?

— Я полагаю, полковник, — тихо сказал Инквизитор Велт, — это в точности то, что мы тут и должны установить, — Несколько комиссаров за кафедрой тихо рассмеялись. Балшин наклонилась пошептаться с Фарагутом.

— Очень хорошо, — сказал Каессен. — Подсудимый может сесть. Младший Комиссар Ладд, вы можете начать свои замечания по делу.

Гаунт подошел к столу и сел рядом с Ладдом. На Гаунте были высокие черные сапоги, черные бриджи и простая черная рубашка, на которой не было ни знаков отличия, ни инсигний. Короткие рукава облегающей рубашки демонстрировали худую, мускулистую силу рук и торса, а так же дюжины старых шрамов, больших и маленьких, которые украшали плоть. С тех пор, как он впервые встретился с Ладдом, он принимал душ три раза, но темно-серая камуфляжная краска Нихтгейнов все еще оставалась на его бледной коже тусклыми вездесущими синяками. Он также побрился. Густые тугие дреды бороды и длинные волосы исчезли, уступив место короткой стрижке и аккуратной бородке. Волосы на голове и подбородке были бледными, грязно-блондинистыми, как увядшая, слегка пожухшая солома.

Ладд встал с досье в руке и прочистил горло. — Если трибунал соизволит, я бы хотел начать с прочтения записей о карьере полковника-комиссара до настоящего времени, с упоминанием множества заслуживающих награды...

Фарагут быстро встал. — Возражение, полковник. Копии записей были распространены между всеми членами трибунала. Мы все прекрасно знакомы с ними. Читать это вслух будет просто тратой ценного времени.

— Полковник, — сказал Ладд. — Записи подтверждают прошлое подсудимого.

— Прошлое подсудимого не стоит в повестке, — вставила Балшин.

— Принято к сведению, — сказал Каессен. — Возражение принято. Пожалуйста, продолжайте, младший комиссар.

Ладд нахмурился и положил досье на стол. Он взял другое. — В таком случае, полковник, я бы хотел зачитать детальные показания подсудимого, относящиеся к миссии на Гереоне. — Тотчас, Фарагут снова был на ногах. — Опять, полковник. Причина та же. Нам всем разослали копии этих показаний, и мы все их прочли.

— Принято к сведению, — ответил Каессен.

— С уважением, сэр, — настаивал Ладд, — значение миссии на Гереоне лежит в основе сегодняшних слушаний. Это нельзя отложить в сторону.

— Показания занимают сто сорок семь страниц, — сказал Фарагут. — Я возражаю против простого перечисления...

— Полковник? — мягко вмешался Инквизитор Велт. — Я полностью прочитал показания Гаунта, как и, я уверен, мои досточтимые коллеги. Я на самом деле не желаю, чтобы этот материал повторяли вслух. Тем не менее, я полагаю, что точка зрения Младшего Комиссара должна быть принята. Возможно, в качестве компромисса, и в соответствии с интересами законности, может быть подсудимый лично вкратце расскажет о самых значимых фактах?

— Это звучит честно и справедливо, инквизитор, — ответил Каессен. Он посмотрел на Балшин.

— Возражения?

— Нет, полковник.

— Младший комиссар Ладд?

Ладд нагнулся и обменялся несколькими тихими фразами с Гаунтом перед тем, как снова встать лицом к кафедре.

— Подсудимый счастлив исполнить предложение инквизитора. — Ладд сел. Гаунт встал и начал говорить.

— В конце 774, мое подразделение прибывало здесь, на Анкреоне Секстус, в составе контингента освобождения Пятой Армии. Мы прибыли сюда после драки на Херодоре. Почти сразу после прибытия со мной связалась канцелярия лорда генерала, и я был приглашен на встречу с ним. Он рассказал мне, что у него есть миссия высокой категории, которую нужно выполнить незамедлительно. Она была классифицирована уровнем вермиллион, и была только на добровольной основе. Она включала в себя тайное размещение специальной группы на оккупированном врагом мире под названием Гереон. Я согласился возглавить миссию.

— Просто так? — спросил один из старших комиссаров.

— Конечно, я сначала просмотрел требования, — язвительно ответил Гаунт.

— И как только просмотрели, вы согласились?

Гаунт кивнул. — Было ясно, что этот вопрос был потенциально жизненноважным для дальнейшего успеха Крестового Похода на этом фронте. К тому же, я чувствовал, что лорд генерал просит меня сделать ему одолжение.

— Это почему? — спросил Фарагут.

— Природа миссии соответствовала навыкам моего полка. Танитцы – эксперты в тайном проникновении.

— Была ли еще какая-нибудь другая причина? — настаивал Фарагут.

Гаунт слегка пожал плечами. — Я думаю, что, возможно, лорд генерал уважительно относился к моим способностям, и способностям моих солдат. Я хочу думать, что он просил меня, потому что доверял мне.

— Это так, что вы работали напрямую с лордом генералом раньше? — вставил Ладд.

— Да, — сказал Гаунт. — В основном на Фантине в 772, и годом позже на Айэкс Кардинале.

— В обоих случаях, вы хорошо ему служили?

— Насколько я знаю, он был удовлетворен.

— Тогда будет честно сказать, — продолжил Ладд, — что вы стали одним из любимых командиров лорда генерала? Он высоко ценил вас и рассчитывал на ваш профессионализм в особых обстоятельствах?

— Для меня было честью наслаждаться благосклонностью и дружбой Лорда Генерала Вон Войтца, — сказал Гаунт.

Балшин встала. — Ничто из этого не оспаривается. Генерал Вон Войтц несколько раз сообщал мне, что считает подсудимого близким другом и товарищем. Тем не менее, я полагаю, что Комиссар Фарагут настаивает на кое-чем другом.

— Например, моя леди? — спросил Каессен.

Балшин посмотрела вниз на Гаунта, на уровень ниже ее. — Возможно, подсудимый сможет описать особые параметры его миссии?

— Я как раз собирался, — совершенно расслабленно сказал Гаунт. — Миссия была в том, чтобы проникнуть на оккупированную планету Гереон, войти в контакт с местным, лояльным Трону, сопротивлением, а затем обнаружить и уничтожить с пристрастием личность, захваченную силами архиврага.

— И эта личность была? — спросила Балшин.

— Имперским предателем Генералом Ночесом Стурмом.

— Почему это было важно? — добавила Балшин.

— Стурм был опозорен и ждал военно-полевого суда, когда его захватил архивраг. Ему был поставлен ментальный блок, чтобы информацию у него в голове можно было снова открыть на суде. Была очевидная возможность того, что враг сможет пробиться через ментальный блок и вытащить всю важную информацию из Стурма. Коды флота, шифры, расположение войск, тактику. Если бы его открыли, он бы без сомнений сдал бы значительную часть сил Крестового Похода архиврагу, что привело бы к катастрофе для нашего дела.

— В самом деле, — сказала Балшин. — Расскажите трибуналу, почему Генералу Стурму грозил суд?

— За неисполнение долга во время осады Улья Вервун, — сказал Гаунт.

— Кто тогда это обнаружил?

Гаунт слегка кашлянул. — Я, мэм.

— Вы были тем, кто арестовал Ночеса Стурма и предъявил обвинения?

— Да.

— Вы были полковником, а он был милитантом генералом?

— Да. Я обнаружил, что он сомневается в моих способностях, как Имперского комиссара, и я отстранил его от командования.

— Ясно, — сказала Балшин. — А были ли правомерны ваши обвинения против него в качестве Имперского комиссара?

— Абсолютно.

— Дайте-ка прояснить, — улыбнулась Балшин. — В середине весьма печально известной осады, в экстремальном пылу сражения, вы отстранили Генерала Стурма от командования... в качестве комиссара?

— Да, как я и сказал.

— При таких напряженных обстоятельствах, Гаунт, вы не думали, что казнь была бы более подходящей? Я имею ввиду, в качестве комиссара.

— Нет, не думал.

— Но это было совершенно в вашей власти. А вместо этого вы выделили жизненноважные человеческие ресурсы, чтобы содержать его, как пленника.

— Протестую против тона и умозаключения комиссара-генерала, — выкрикнул Ладд.

— Отклонено, — сказал Каессен.

— Гаунт?

— В моей власти так же было отдать приказ интернировать его, — спокойно сказал Гаунт. — Я не избегаю казни там, где она необходима, но я посчитал, что Стурм заслуживает военно-полевого суда из-за его статуса и звания.

— Значит, он остался жив из-за вашего решения? — сказала Балшин. — Дайте перефразирую... Ночес Стурм был захвачен врагом живым только потому, что вы оставили его в живых?