Его последний приказ

IV

09.01, 189.776.М41

Осколочные Равнины, Штаб

Спаршадская Боевая Зона, Анкреон Секстус

Ладд вошел в маленькую допросную и услышал, как за ним закрылась на замок дверь. Камера была простой: всего лишь голый металлический пол и заклепки, утопленные в стены светосферы, маленький стальной стул и стол перед проволочной сеткой. Пиктеры, смонтированные высоко по углам, записывали обстановку под разными углами. Воздух был затхлым и душным. На другой стороне от решетки стоял еще один пустой стальной стул.

Ладд положил на стол пластековый пакет, снял перчатки и положил их вместе со своим дипломатом на маленький стол. Затем он сел, открыл дипломат и вытащил два бумажных досье и планшет.

Прозвучал звонок, и дверь внутри камеры открылась. Ладд поднялся на ноги.

Вошел Гаунт, и дверь позади него автоматически закрылась. Он мельком взглянул на Ладда и затем сел на пустой стул.

— Комиссар Гаунт, — сказал Ладд, снова сел, и оказался лицом к лицу с Гаунтом через проволочную сетку.

— Я хотел бы начать с извинений, — сказал Ладд.

— За что?

— Вы вчера сказали, во время ссоры в апартаментах генерала, что больше не думаете, что можете кому-то больше доверять. Я хочу заверить вас, что можете. Если я дал вам причину, которая привела к вчерашнему инциденту, я прошу прощения.

Тяжелый взгляд Гаунта заскользил вверх и вниз по Ладду. — Ты запер нас в контейнере, — сказал он.

— Чтобы успокоить Канова, который собирался вас расстрелять. К тому же, мы можем начать быть реалистами, сэр? Вы служили лучшую часть вашей карьеры, как комиссар и офицер по вопросам дисциплины. Учитывая обстоятельства, вы бы поступили иначе?

Гаунт пожал плечами.

— Давайте я скажу это более простым языком. Вы столкнулись с дюжиной вооруженных ренегатов. Без документов, без полномочий. В их историю трудно поверить. Они... не одеты по правилам. На самом деле, они жалкие и потрепанные. Варвары. По крайней мере, они пережили неприятности. Возможно, они аборигены.

А так же вполне вероятно, что они запятнаны и искажены. И они еще требуют персональной аудиенции с самым старшим Имперским офицером в квадранте. Разве вы не согласны, что любой Имперский комиссар посчитал бы своим долгом крайне осторожно иметь с ними дело? — Последовала долгая тишина.

Гаунт снова пожал плечами и уставился на пол позади Ладда, как будто ему стало скучно.

Ладд уже собирался продолжить, когда Гаунт сказал. — Тогда, давая я скажу более простым языком. Ты командир подразделения. Твой отряд был послан на миссию высочайшей важности за линию фронта по личной просьбе лорда генерала. Секретность миссии наивысшая. Не смотря ни на что, после большей части двух лет в полевых условиях, ты вытаскиваешь свою команду назад. В целости, живыми, миссия успешно закончена. Но тебя принимают, как изгоя, как солдат врага, в недоверии, оскорбляют, угрожают казнью. Разве ты не согласен, что любой Имперский офицер посчитал бы своим долгом сделать все, что угодно, чтобы защитить своих людей при таких обстоятельствах?

Ладд поджал губы. — Да, сэр, — сказал он. — В пределах буквы закона. Угрожать персоне лорда генерала...

Гаунт печально покачал головой. — Я не угрожал ему.

— Пожалуйста, сэр...

— Я не наводил оружие прямо на него, как и не делал ничего угрожающего его жизни.

— Семантика, сэр. Закон...

— Я сражался в войнах во имя Императора большую часть своей взрослой жизни, Ладд. Иногда закон прогибается или трескается во имя победы и чести. Мне не было известно, чтобы Бог-Император возражал против этого. Он защищает тех, кто поднимается над мелкими запретами жизни и законами, и сражается, чтобы служить, что есть верно и правильно. Я не слишком беспокоюсь за себя, но мои люди, моя команда... они заслуживают лучшего. Они отдали все, кроме своих жизней. Я не допущу, чтобы из-за тупого невежества Комиссариата у них это тоже забрали. Я верный слуга Трона, Ладд. Я возмущен тем, что ко мне относятся, как к кому-то другому.

Ладд вздохнул. — Откровенно, сэр?

Гаунт кивнул.

— Вам не нужно убеждать меня. Но именно в этом и лежит ваша проблема. Я не единственный, кого вам нужно убедить.

Гаунт откинулся на стуле, провел своими длинными, грязными пальцами сквозь густую, раскрашенную бороду и затем согнул руки на груди, почти изобразив знак аквилы. — Так что ты здесь делаешь здесь, Ладд? — спросил он.

Ладд открыл одно из досье на столе перед ним, и прижал планшетом край картонной обложки. — Будет трибунал, — сказал он. — Вы, и каждый член вашего отряда, будут допрошены Комиссариатом. Это будет называться отчетом, но на карту многое поставлено.

— Для меня?

— Для всех вас. Леди Комиссар-Генерал Балшин подозревает порчу.

— В самом деле?

— Сэр, можно заподозрить любого человека или отряд, находившиеся так долго на мире, оккупированном врагом. Вы это знаете. Порча Хаоса весьма вероятна. Она может быть в вас, а вы даже об этом не знаете. Так же может быть...

— Что?

Ладд покачал головой. — Ничего.

— Говори, что хотел сказать.

— Я бы предпочел не говорить, сэр.

Гаунт улыбнулся. Было что-то хищное в том, как это выражение изменило его лицо.

Как лис, подумал Ладд.

— Ты бы предпочел не говорить. Потому что ты боишься что то, что ты хочешь сказать, может взбесить меня. Или, по крайней мере, разозлить.

— Это справедливая оценка, да, сэр.

Гаунт наклонился вперед. — Ты знаешь, что такое проволочный волк, сынок?

— Нет, сэр. Не знаю.

— Везунчик. Я лично убил шесть. Говори, что хотел сказать. Я уже достаточно большой, чтобы выслушать.

Ладд откашлялся. — Ладно. Возможно, вы отмечены Хаосом и даже не знаете этого. К тому же, порча в подсознании может так же быть объяснена вашей паранойей и вашим непостоянством, вашими отчаянными поступками.

— Как, например, махать оружием перед лицом Вон Войтца?

— Да, сэр.

Гаунт еще немного нагнулся вперед, и просунул свои грязные пальцы сквозь проволочную сетку. Он пристально смотрел на Ладда. Его голос стал сухим треском. — Значит, ты думаешь, что мой разум был отравлен врагом, искажен, и я об этом даже не знаю, и поэтому я... что? Свободное оружие?

Ладд слегка съежился. — Вы попросили меня быть искренним...

— Ты фесов маленький...! — прорычал Гаунт, и бросился на проволочную сетку, обнажив зубы.

Ладд отскочил так быстро, что его стул перевернулся. Затем он понял, что Гаунт сидит и смеется.

— Ладд, ты такой доверчивый. Трон, видел бы ты свое лицо. Подштанники не хочешь поменять? — Ладд поднял стул и сел. — Такие выкрутасы не помогут, — сказал он.

— Пошутить уже нельзя? — спросил Гаунт, все еще веселясь. — Не любишь шуток?

— Нет, сэр, — сказал Ладд. Гаунт кивнул и сложил руки, его веселость поубавилась.

— И если я не люблю, — добавил Ладд, — можете быть чертовски уверены, что Леди Балшин тоже не любит. Выкинете что-то такое во время трибунала, и она моментально выдаст вам десять девяносто шесть.

— Не сомневаюсь. Мне было ясно, что у женщины слишком много крахмала в панталонах.

— Опять... — начал Ладд.

Гаунт махнул рукой и посмотрел в сторону. — Ладд, ты говоришь со мной так, как будто наставляешь меня. Ты наставляешь меня?

— Я пытаюсь подготовить вас к допросу, сэр. Поймите, что допрос будет как устный, так и медицинский. Вы должны будете пройти через все виды анализов и процедур. Через все. Балшин будет доскональна. Малейший намек, или устный или физиологический, что любой из вас испорчен... она объявит Эдикт Комиссариата десять девяносто шесть всем вам. — Гаунт посмотрел на стол.

— Я так понимаю, что вы знаете, что это за эдикт?

— Конечно, знаю. Ты собираешься подготовить всех членов моей команды к слушаниям?

— Если мне хватит времени, да. Я был бы благодарен, если бы вы сказали членам вашей команды сотрудничать со мной.

Гаунт поднял взгляд. — Порекомендую. Это ради них же. Знай, что у тебя будут проблемы с Кёрк, Фейгором, Макколлом и, особенно, с Эзрой. На самом деле, я бы хотел присутствовать, когда ты будешь говорить с Эзрой. Он... не из Гвардии. Он – никто из того, с кем ты или трибунал когда-либо имели дело. — Ладд сделал пометку в досье стальным стилусом. — Отметил. Посмотрю, что смогу сделать.

— Так почему же ты у нас в роли адвоката, Ладд? — спросил Гаунт.

— Вам позволено иметь одного по правилам трибунала, сэр, — ответил Ладд.

— И нам нельзя было выбрать? — спросил Гаунт.

Ладд положил стилус и посмотрел прямо на Гаунта сквозь сетку. — Нет, сэр. Это дело добровольное. Трибунал назначает адвоката, если никто не вызовется, конечно. Никто не вызвался, кроме меня.

— Фес, — сказал Гаунт, печально качая головой. — Сколько тебе лет, Ладд?

— Двадцать три, сэр.

— Значит наш единственный друг – это двадцатитрехлетний младший офицер?

— Я могу уйти в сторону, позволить трибуналу назначить. Возможно, вам достанется Фарагут. Я подумал, что вы этого не захотите, поэтому вызвался первым.

— Спасибо, — сказал Ибрам Гаунт.

Ладд перевернул несколько страниц открытого досье и переместил планшет, чтобы прижать их. — Мне нужно прояснить несколько моментов, сэр. Так я смогу быстрее подготовиться к слушаниям. Будет намного лучше, если меня не застанут врасплох.

— Продолжай.

— Миссия, на которую вы ссылаетесь. Вы упомянули про нее в Лагере Зено. Но без конкретики. Это было на Гереоне, так?

— Именно так.

— Каковы были параметры миссии?

— Параметры были зашифрованы уровнем вермиллион, Ладд. Между мной и лордом генералом. Я не могу раскрыть их тебе.

— Тогда для меня будет сложно...

— Иди к Вон Войтцу. Если он даст тебе письменное разрешение, я скажу тебе. Если он придет и отдаст мне прямой приказ, я скажу тебе. Иначе, мой рот на замке... для тебя и для трибунала.

— Я сделаю это, — сказал Ладд. Он закрыл досье и убрал их. — Слушанья начнутся завтра в 16.00. Как командующего миссией, вас вызовут первым. Ваши показания, возможно, будут выслушивать день или два. Я вернусь в 18.00, или раньше, если получу отказ лорда генерала. Возможно, мы будем готовиться всю ночь.

— Если так будет нужно.

— И последнее, — сказал Ладд, взяв пластековый мешок со стола рядом со столом и кидая его в корзину, встроенную в проволочный экран на уровне коленей. — Я хочу, чтобы вы помылись и надели эту сменную одежду. Вашему отряду придется сделать то же самое. Я принесу им комплекты по мере необходимости.

Гаунт с сомнением посмотрел на мешок с одеждой. — В том, что на мне надето, — твердо сказал он, — я прошел через все это. Это моя форма, хотя я не думаю, что ты все еще опознаешь ее. Заплатанная, починенная, снова сшитая вместе, она была на мне с начала до конца. Это моя кожа, Ладд.

— И в этом проблема. Вы грязный. Оборванный. Вы воняете. Я могу слышать вонь от вас отсюда, и я могу сказать вам, запах неприятный. Я не говорю о грязи, сэр, я говорю о сладкой, болезненной вони. Похожей на порчу, похожей на заразу. И еще эта серая краска на вашей коже.

— Она легко не сойдет.

— Попытайтесь. Соскребите. И побрейтесь, ради Трона. Не дайте комиссару-генералу еще одну причину подозревать вас больше, чем она уже подозревает.