Князь государственной безопасности

— Ты и эти твои… планы, — я с трудом мог говорить сквозь проступившие слёзы. Ты хоть знаешь, почему мы приносим присягу и что получаем в итоге? Маг не пойдёт на службу просто к другому магу, император должен являть собой что-то большее и давать доступ к этому «чему-то» своим вассалам. Это секрет, о котором знают только члены правящих семей, но дар псио — лишь одно из проявления истока Романовых, точно так же, как Аксель, даруемый Виндзорами своим вассалам был одним из проявлений их силы, или как Единение японских самураев было манифестаций силы Сынов неба.

Виктора мои слова явно задели, поскольку голос прозвучал куда более зло:

— А тебе-то откуда это знать? Ты же не из правящей семьи.

— Я не из Романовых, это правда. Но я всё ещё князь, а значит, — я изобразил улыбку, — Когда-то моя семья была правящей.

— Что? Нет, ты не можешь быть… Кем? Рюриковичем?

— Рюриковичем, Чингизидом — какая разница? Это лишь слова, — я махнул рукой, — Главное не в этом, главное в том, что все войны последнюю тысячу лет в нашем мире велись именно ради того, чтобы один победитель привёл мир к тому виду счастье, которое представляет сам. В этом сила императорских Истоков, примарных законов, осевых принципов — называй как хочешь. И тут заявляешься ты, Виктор, и устраиваешь мне свою лекцию на тему «Мой патрон придумал невероятный способ облагодетельствовать человечество, никому раньше такое в голову не приходило».

Я уже не мог сдерживаться и согнувшись хохотал так громко, что редкие люди, оказавшиеся во дворе, начали на нас оборачиваться.

— Даже если ты прав, это ничего не меняет. Только тот, кому я служу способен дать человечеству то, что ему нужно! Я это видел! Нет ни одного мира, объединённого иначе!

— Может быть, они есть. Ты же не можешь видеть то, что неспособен представить, разве нет?

— Что ж… в таком случае пойдём и я покажу тебе, что я способен представить, — Виктор овладел собой и его голос словно звучал уверенно.

Граф развернулся и направился к высокому и широкому зданию, стоявшего на другой стороне двора. Как только мы приблизились к массивным воротам, в уши ударили звуки сосредоточенной работы: шипели сварочные аппараты, звенели молоты, ударяющие металл, булькали странные химикаты. Я прошёл следом за Виктором через узкую дверь, вырезанную в массивных воротах, и оказался внутри огромного цеха. В центре высилась непонятная махина размером с пятиэтажный дом, почти неразличимая за множеством лесов, лестниц и прочих конструкций, на которых копошились десятки, а то и сотни рабочих.

Виктор направился к одной из лестниц и начал подниматься. Я шёл следом за ним — что ещё оставалось? Пару минут путешествий по металлическим лесам, и мы оказались совсем рядом с непонятной конструкцией, позволив осмотреть её во всей красе.

— Что думаешь? — спросил Виктор, спрыгивая на металлический… корпус? — У меня изрядно времени ушло, чтобы сообразить что-то такое, но я знал, что ответ существует. И ты сейчас смотришь прямо на него.

А я ничего не думал — точки отсчёта не было. С полминуты я вертел головой, пытаясь понять, на что, собственно, смотрю, а потом увидел, как из-под брезента справа один из рабочих выкатил тележку со странной металлической деталью, заглянул под колыхнувшуюся ткань и выругался. Огромные диски, на которых лежал массивный и широкая в полтора меня, лента из тех самых металлических деталей. Циклопический конвейер или… гусеница?

— Это танк? Гигантский танк? — я прищурился, глядя на корпус, теперь уже замечая нужные детали. Башня уже установлена, размером с ту, которую я видел на линкорах в качестве носителя главного калибра. Вместо пушки правда стояла странная решётчатая конструкция, но зато были вспомогательные орудия. Калибра, как раз подходящего для того, чтобы торчать из башни какой-нибудь противотанковой артиллерийской установки.

— Нет, это не танк. Это установка по извлечению истока, — Виктор указал на решётчатую конструкцию в огромной башне, — Потребовались годы чтобы придумать платформу, на которую можно её поставить, потом годы, чтобы найти подходящий источник энергии, но теперь… Теперь всё готово. В определённой мере, конечно. И здесь, в моём сборочном цеху посреди междумирья, мы проведём первое испытания.

— Вот как? И на ком же?

— А ты как думаешь? — Виктор свистнул, и рабочие вдруг разбежались от носа танка, оставив пространство перед гигантскими воротами свободным. Только теперь я понял, что ворота как раз подходили по габаритам этой циклопической машине, — на тебе, конечно. Потому что нет ничего лучше для главного калибра этого Мамонта, нежели твой Разрезающий Исток, и с этой машиной Объединитель пройдёт по миру огнём и мечом, захватывая новые истоки и силы.

Пол под ногами вздрогнул и мне пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Платформа, на которой я стоял, начала двигаться, увлекаемая грузовым краном и скоро оказалась прямо перед башней, в точке, в которую, как я полагаю, был нацелен «извлекатор». Я посмотрел вниз. До бетонного пола было метров десять —человек без истока, несомненно, переломает ноги. Обычный человек. Я же имел некоторые козыри, но прыгать всё равно не стал. Потому что головоломка сложилась и я знал, что нужно делать.

Подбоченившись, я насмешливо посмотрел на Виктора, стоявшего на броне танка чуть ниже меня.

— Странно, конечно, объяснять это тому, чья сила в путешествии между страницами книги, но видимо темнее всего под пламенем свечи. Виктор, ты же сам сказал — неопределённость создаёт две вероятности, обе из которых реальны. Но ты не сделал следующего вывода: сила, который ты пользуешься, содержит в себе также и свою противоположность. Ты сам используешь это, не осознавая: что есть твои двойники, если не противоположность твоему перемещению в другие миры? Ты можешь переместиться сам или призвать своих двойников из других миров.

— Допустим, и что?

— И то, что тебе не пришло в голову подумать, что будет противоположностью моего истока.

— И что противоположно мечу? Щит?

— При чём здесь меч, Виктор? Мой исток — разделение. Неужели не догадываешься, что является его противоположностью? — спросил я и завершил заклятье.

Огромные ворота подёрнуло дымкой и в них раскрылся высокий тёмный портал в Аномалию, откуда из траншей выскочила побитый и потрёпанный танк, куда более скромных габаритов, чем Викторов Мамонт. Из пробитой в нескольких местах башни высунулась светловолосая головка Алисы. Девушка ошалело осмотрелась, но почти сразу заметила меня и удивлённо крикнула:

— Что за… Стас? Как мы?

Виктор расхохотался, стуча каблуком по броне своего монстра.

— И это твоя козырная карта — две дуры на раздолбанной танкетке?

— Нет, не мой козырь не они. Мой козырь идёт следом. Присмотрись, что ты видишь в портале? Думаешь, эти синие огоньки — звёзды?

Виктор последовал моему совету, и улыбка сползла с его лица.

— Не может…

— Ты прав, я не могу убить тебя, — крикнул я, — И не могу разнести твой дурацкий танк. Зато они могут. Чао!

С этими словами я спрыгнул вниз на, на бетон. Катана вспыхнула вихрем огня, тормозя моё падение, а над головой уже грохотали выстрелы.

«Надо же, какие-то пушки у этой дряни были заряжены?»

Из башни высунулась Алиса, едва танк остановился в развороте, в то время как из лючка мехвода выглянула парижанка, бледная и осунувшаяся, но вроде бы вполне живая. Алиса протянула руку.

— Залезай!

— Алиса, Арлетт! Счастлив что с вами всё в норме, — приняв руку Алисы я вскочил на броню и наклонился к брюнетке, — Нам надо…

— Да, уже отвожу с дороги. Держитесь, убегаем через стену…

За кормой танка из портала появилась осточертевшая шестёрка и устремилась было за нами, но тут кто-то внутри супертанка догадался выстрелить нам вслед. Фонарщики тут же остановились, повернулись к супермашине и видимо сочли её более достойной целью. Сверкнули гидравлические ножницы, альпинистские крюки и дикая рота полезла на свой третий важнейший бой.

— А четвёртой встречи с ними быть не может, — пробормотала с непонятной интонацией Алиса, смотревшая на развернувшуюся трагедию вместе со мной.

Фонарщиков одного за другим снимали с брони разрывы снарядов, но те вставали вновь, уже даже не регенерируя, по сути, а просто появляясь на том же месте, где погибли. Сам же цех тускнел, бледнея и уходя в петлю парадокса.

— Видимо, этот танк фонарщикам было суждено победить.

— Теперь — да, — кивнул я, — Забавная штука — магия, не правда ли? Арлетт, коридор в конце тупика, дави.

— Давлю. А, дерьмо!

Из стены выскочил Виктор, потрёпанный и побитый. Дикими глазами скользнул по мне, по Алисе и облизнул губы, но всё же решился

— Я сда…

Мой меч сверкнул полосой голубой стали, и черноволосая голова графа Меттина отделилась от туловища, подлетела и стукнулась о лобовой пласт башни, где я и поймал её за чёрные волосы, взглянул в глаза, полные безмерного удивления, и заметил:

— Извини, убить я тебя не могу, сам знаешь, но и выпускать отсюда не собираюсь. Слишком уж ты страшную вещь открыл, Виктор, и должен вместе с ней и остаться.

Губы Виктора разлепились, и отрубленная голова хрипло просипела что-то, в чём угадывалось полное ужаса «Нет!», но я предпочёл проигнорировать это странное явление.

Хорошенько размахнувшись, я швырнул голову бывшего друга обратно в двери цехи, за секунду до того, как купол парадокса закрыл эту дыру навсегда. И за три секунды до того, как наша танкетка пролетела через портал, оказавшись в уже хорошо знакомых местах.