Последняя из рода Дариан. Наказание

Глава 28 (2)

— Нельзя есть людей! И конечности у нас не отрастают — их долго и болезненно выращивают с помощью колдовства.

— Почему нельзя есть, они не вкусные? Вот лооги вкусные, но их мало, а летявкок много, но они не очень вкусные, потому что их сложнее ловить. Человеков тоже много, я еще не пробовал вас ловить.

Слюни стало больше. Она капала и капала на пол, уже образовалась небольшая лужа. Пришлось спешно натягивать остальную одежду, чтобы не вызвать своей медлительностью потоп.

— Так, пошли к роще, вернем тебя на место и заодно поговорим. Только по дороге ничего не кусай. Понял?

— Да, человек. А если целиком? Если без укуса проглочу сразу, то можно?

— Нет?

— Почему? — бежал рядом со мной воюн, высунув язык.

— Потому что здесь нет еды. Ты зачем вообще за мной увязался?

— Я твой защитник, ты не поняла? Говорил уже, человек. Я защитник. Защитник твой. А ты мой человек. Ночью в озере Боли стала моей. Теперь поняла?

Мы спустились по лестнице, направились привычной тропой к дикому саду. Я шла быстро, воюн то обгонял, то отставал, отвлекаясь на постройки, ограждения, кусты и прочие достопримечательности академии.

— Хорошо, но от кого ты собрался меня защищать?

— От всех-всех, я очень сильный. И немножечко голодный. Человек, прости, я испугался и не почувствовал сразу, что ты в беде. Наблюдал. М-м-м, — засмотрелся воюн на угол здания, будто на сочнейшее мясо под зеленым соусом.

— Это не еда.

— Ты уверена, пробовала? Оно стоит, ловить не надо — должно быть очень вкусным.

— Нет, даже не думай.

— Эх.

Воюн поравнялся со мной, пустил слюни. А еще глазками невинно заморгал, показывая, насколько он несчастен. Сердце сжалось от этого зрелища, но не позволять же ему есть стену.

— Все, пошли. Кстати, а с какой стати ты стал моим защитником?

— А ты не чувствуешь? Мы связаны. Я двадцать зим ждал тебя. Испугался, когда почувствовал ментальное притяжение, и подумал, что ты очередной глупый человек, потому что решила привязать меня к себе колдовством. У тебя в голове шумно было. А я гордый, я к кому попало не привязываюсь. И голодный сейчас немножечко.

Мы подошли к роще, остановились у края. Мне понравился зверек, в любой другой ситуации я даже задумалась бы, чтобы оставить его рядом. Однако это опрометчиво, ведь я — кочевница с полпальцем резерва, у меня никак не может быть защитника. Связанные животные — редкость даже среди элиты.

— Ступай.

— Куда? — склонил он голову на бок.

— Домой иди, говорю.

— Плачущее дерево больше не мой дом, рядом с тобой мой дом.

— Послушай, ты не можешь находиться со мной.

— Ты… — растерянно отступил воюн, прижав к голове острые ушки. — Ты отказываешься от меня?

— Да нет же.

— Правда? — счастливо подпрыгнул он и на радостях обхватил пастью мою ногу.

По штанине потекла слюна. Я подумала, что прокусит, но зверек моментально отступил.

— Прости, человек, ты сладкая очень. До жутиков попробовать хочется. Я еще раз лизну, хорошо? — вытянул он язык, но я отпрыгнула.

— Не надо меня лизать! И кусать не надо. Ну вот, вымазал, теперь переодеваться придется. Все, иди в рощу и живи там. Мне не прокормить такого прожору, который портит все, что на глаза попадется. Ты очень красивый, милый, но я не готова к этой ответственности, я не могу взять тебя.

Зверек опустил голову, понуро поплелся в дикий сад. Ветви рощи зашумели. Я положила ладонь к стволу дерева, чтобы понять ее недовольство.

Перед внутренним взором появился полосатый воюн, совсем крохотный, лежащий на знакомой поляне под светом двух лун. Образ зашевелился. Малыш не двигался, спал, зато неслось вперед время, сменялись месяца, зимы. Бесконечно долго он не подавал признаков жизни, а потом над рощей пронесся далекий детский плачь, и этот красавец открыл глаза.

— Я поняла уже, что мы связаны…

А время в видении бежало дальше. Зверек крутился вокруг дерева, выл на дневное небо, на луны. Выл, будто отчаянно звал. Безмерно грустил и звал, звал, звал.

Появлялись люди. На него бросали плети, приманивали наживкой. Он верил им, шел следом, но потом возвращался. Скулил. Приходили и те, что решили прибрать к рукам зверька грубой силой, но тот был научен горьким опытом и не попадался в их лживые сети. И снова выл. Выл до бесконечности, разрывая душу. Выл, вкладывая всю свою тоску. Звал… меня?

Стало неловко. Он очень долго ждал своего человека, а я его прогнала.

— Воюн, — позвала я, оторвав от ствола ладонь, и присела.

Малыш радостно развернулся, подбежал ко мне. Огромные черные глазки, острые треугольные ушки, густой, мягкий мех с тянущимися вдоль позвоночника темными полосами. Забавный, смешной в чем-то, милый. Зачем он мне?

Это дополнительная головная боль, ответственность, еще одна страшная тайна. Приютить его будет глупо и бессмысленно. Шойн учил, что нужно к каждому вопросу подходить ответственно, взвешивая все положительные и отрицательные стороны, учитывая любые последствия. И эмоции — самый плохой во всех смыслах советчик.

В данной ситуации правильно было бы оставить воюна здесь, в роще, но не отказываться от нашей связи. Приберечь его до момента, когда придется покинуть академию и Наарин.

— Ты сможешь постоянно скрываться от чужаков?

— Да.

— А питаться в диком саду на рассвете и на закате, чтобы потом ничего не есть и не ломать вокруг?

— Да, человек. Можно сейчас тоже? Я голодный. Энергии много ушло на твое скрытие.

— Беги, но недолго. Я пока пообщаюсь с рощей.

— Да, — бодро рявкнул он и скрылся в тени деревьев.