Служба Смерти

— Он пришёл сюда сам. Мотылёк на огонёк…

И вся их компания рассмеялась, причём это было неподдельное веселье. Только мы с Диланом стояли по разные стороны круга, опутанные невидимыми нитями и лишённые возможности управлять ситуацией. Ни он, ни я не сказали друг другу ни слова, нам даже смотреть друг на друга было противно. Не над этим ли смеялись остальные?

Когда гомон утих, со мной снова заговорили:

— Я вижу, что твоей семейной жизни настал конец. Столько надрывных усилий и всё впустую… недосказанности, подозрения в измене… Пора всё прояснить, неправда ли?

— Вы лезете не в своё дело, — ответила я, но про себя отметила, что кто-то всерьёз покопался в моём «грязном белье».

Все присутствующие в зале, кроме одного, были носителями волчьего гена, но они разительно отличались от тех людей, которые работали в спецслужбах клана: более дерзкие, радикально настроенные и подозрительно разномастные.

Улыбка не сходила с лица азиата, главы этого сборища.

Дилан ничего не понимал, он всё ещё время от времени дёргался и пытался высвободиться от удерживавших его людей и задавал глупые вопросы на потеху публике.

Главарь с раскосыми глазами продолжил:

— В память о моём… друге я сделаю вам дорогой подарок, — тихонько посмеялся. — Очень дорогой…

«О каком друге? Что вообще несёт этот тип?» — недоумевала я.

— Мне не нужны подарки от вас! Хватит уже загадок, просто отпустите нас! — был мой ответ.

— Без моего подарка ты уйдёшь только в могилу, — уже со злостью сказал азиат и махнул рукой, чтобы меня увели.

Так я снова оказалась в камере с Сашкой.

— Я думал, на этот раз тебя убьют… — сказал он.

— У них Дилан.

— У-у-у… Значит, они заставят его убить нас и будут смотреть на это, как в реалити-шоу, — с какой-то совершенно идиотской ухмылкой предположил Тысяча огорчений.

— Заткнись, идиот.

— А ты не спрашивала, нас собираются кормить?

На этот раз я проигнорировала его вопрос. Хотя, чем дальше, тем чаще я задавала его себе. Ни питья, ни еды. Не слизывать же конденсат со стен на потеху всем?

От холода я ходила из угла в угол и прыгала по камере. К Сашке не приближалась и старалась делать вид, что его нет.

Хлеб и воду принесли, когда я уже свалилась на пол без сил.

Счёт времени был потерян. По моим предположениям, мы просидели в этой холодной сырой камере четыре дня. Дверь открывалась раз в сутки, чтобы бросить нам хлеб, бутылку с водой, одну на двоих, и влажные салфетки.

Но вдруг в камеру притащили Дилана, без сознания, но живого. Больше часа я безуспешно пыталась привести его в чувства. Он словно спал глубоким сном, никаких телесных повреждений на нём не было.

Когда он зашевелился, я выдохнула с облегчением. Но радость моя была недолгой: Дилан, едва открыв глаза, озверел и набросился на меня. Сашка попытался помочь мне, но тут же улетел головой в стену и свалился без признаков жизни. Такой силы не было даже у меня при самом сильном выбросе адреналина.

Я выпустила клыки и когти и, как могла, сопротивлялась.

— Дилан, прекрати! — взвыла я, когда он очередной раз швырнул меня на пол.

— Ты ответишь за своё враньё! — рычал он.

Его руки начали душить меня, и я уже ничего не могла ему сказать. Но проститься с жизнью мне не дали: в камеру влетели двое и оторвали Дилана от меня. Сашка так и остался лежать на полу. Он дышал, и это меня успокаивало.

В моей голове возникли десятки вопросов относительно резких перемен в поведении Дилана. Как ему смогли вернуть волчий ген? Наверняка он чуть не убил меня, потому что не знал, как контролировать агрессию. Но здесь было примешано и что-то ещё: не может у обычного полуволка быть такой силы! Как бы то ни было, внезапно воскресший волчий ген Дилана только усугубил ситуацию.

Нас снова повели в зал, посадили на стулья по разные стороны импровизированного круга и связали по рукам и ногам.

— Я вижу, что вы не оценили моего щедрого подарка… — начал азиат голосом своего переводчика.

— Что вы с ним сделали? — как можно более грозным тоном спросила я.

Среди наблюдателей послышались смешки. Я насчитала девятнадцать человек вместе с главным. Довольно много для шайки разбойников.

Однако мне ответили:

— Он увидел всю твою прошлую жизнь твоими глазами.

Я замерла на несколько мгновений, гадая, верить сказанному или нет.

«Это невозможно…» — промелькнуло у меня в голове.

— Возможно, — процедил сквозь зубы Дилан, хотя я была уверена, что не произносила этих слов вслух.

— И вот вам бонус: твой муж теперь будет слышать твои мысли, — снова с довольным смешком сказал азиат.

Всем наблюдавшим за нами было весело, у них горели глаза, они жаждали экшна.

— И долго нас здесь будут держать? — снова спросила я.

— Сейчас у твоего благоверного в голове каша. Не так-то просто уместить в своём мозгу ещё одну жизнь… Сейчас он видит запись с твоим участием в главной роли. Судя по его попыткам убить тебя, это не самое приятное кино… Дашь ему возможность осмыслить увиденное? Или ты хочешь скорее оставить своих деток сиротами?

— Почему я не слышу его мыслей?

Главного очень позабавили мои слова, на этот раз он смеялся, наверное, минуту, прежде чем удовлетворил моё любопытство:

— Потому что такого подарка достойны только лучшие. Вы, друзья мои, — так себе. Вы ничего мне не доказали.

— Тогда что вам за дело до нас?

— Придёт время, и я раскрою карты. А сейчас просто позабавимся!

И они заставили нас играть в «вопрос — ответ» на темы моей прошлой жизни. Я немного смирилась с тем, что Дилан узнает обо мне всё, но я надеялась, что, раз в нём снова проснулся волчий ген, значит, ему легче будет меня понять. Он то рычал, то почти плакал, то кричал, что ненавидит меня… Нужно было дать ему выпустить пар.

О воссоединении семейных уз речи уже не шло, я могла надеяться только на лёгкий и быстрый развод. Одним из последних был задан вопрос: «Как бы ты поступил на моём месте?» — и Дилан, вместо ответа, закидал меня оскорблениями, он уже не замечал публику, его агрессия снова вышла из-под контроля.

В конце концов, я сказала, что у меня больше нет вопросов. Пора уже было заканчивать это глупое шоу. Всем наскучили наши дрязги.

Азиат обратился к Дилану:

— Ты узнал то, зачем пришёл сюда?

— Да.

— Ты рад этому?

— Нет! Я не хочу знать, что у этой шлюхи в голове!

— Она действительно оказалась такой, как ты её назвал? — Дилан замешкался с ответом и главный переспросил. — Да или нет?

— Я не знаю… — смутился он. — Н… Да.

— И что же ты будешь с этим делать?

— Не знаю…

Азиат встал:

— Верните её обратно в камеру, а этого, — он указал на Дилана, — в комнату размышлений. Пусть найдёт ответы на все свои вопросы. Не люблю, когда мои щедрые подарки бросают на ветер…

В груди у меня ныло. Я знала, что ничем хорошим эта ситуация не кончится. Но также я понимала, что бессильна здесь что-либо изменить, поэтому не сопротивлялась.

Сашка всё ещё лежал, но уже хлопал глазами. Живой.

— Кажется, у меня сотрясение… — пробормотал он. — Что это было?

— Дилан узнал, что у нас был секс.

— А у нас он разве был?

— Заткнись…

— Ну а что? Ты велела забыть — я и забыл. Я-то в чём виноват? Ты же не сказала тогда, что замужем, а я как-то и не спрашивал… И вообще, ты работала проституткой! Это твоего муженька нисколько не смутило?

— Выражайся осторожней, — предупредила я.

— Хех! А что такого? Мы здесь вдвоём.

— Он тебя сейчас слышит.

Сашка заржал и тут же ойкнул от боли.

— Кто его стероидами накачал?

— Это не стероиды. Это навсегда.

— Да бл*ть, он же больной на всю голову… — протяжно выругался Сашка.

— Ты тоже, — горько огрызнулась я.

— Я, сестрёнка, просто принимаю свою природу… Я — такой.

Мне не хотелось поддерживать беседу. Я погрузилась в какое-то неясное забытье, чтобы скоротать время, а затем уснула. Счёт времени был потерян окончательно. Когда меня разбудили, я не смогла бы ответить, какое сейчас число или день недели.

— Поднимайся, — скомандовал над моим ухом чей-то чужой голос.

— Я обвела взглядом комнату и первое, что бросилось в глаза, — это неподвижно лежащий и не реагирующий на происходящее Сашка.

— Ему нужна медицинская помощь… — обратилась я к пришедшим.

— Здесь не лечат биомусор.

— Чёрт, да он же умрёт! — с отчаянием в голосе воскликнула я.

Хоть Сашка донельзя надоел мне, всё же я не хотела, чтобы он умер из-за меня.

Меня снова повели по длинным коридорам, но уже не в зал, а, как оказалось, к выходу. На улице возле машины ждал Дилан.

Нас решили отпустить. На этот раз были только мелкие сошки, без главаря-азиата. Один из них сказал нам: «До встречи!» — а остальные довольно заулыбались. Что-то здесь было нечисто…

Дилан не сказал мне ни слова, всем своим видом показывая, как неприятно ему от моего присутствия. Он сел за руль своего автомобиля, повернул ключ в замке зажигания и остался ждать, когда сяду я.

Но мне была небезразлична судьба Сашки, и я, зная, что сейчас подолью масла в огонь, сказала:

— Надо забрать Сашу.

— В машину! — процедил сквозь зубы он.

— Они же его убьют! — попыталась вызвать жалость я.

— Считаю до трёх: один… два… — я поняла, что он не шутит, и уже взялась за ручку двери, как машина рванула с места, — три!

Дверца хлопнула на ходу, а я плашмя упала на бетонную плиту. Как ни странно, смеха за спиной я не услышала.

Машина доехала до ворот и остановилась: было заперто.

— Без тебя он не уедет. Иди садись, — сказал мне один из провожавших.

— Что будет с третьим? — спросила я про Сашку.

— Как скажет господин, — уклончиво ответил человек.

— Не убивайте его…

Мне не ответили, и я направилась к машине. Как только я заняла сиденье, ворота открылись.

Дилан молчал, но от напряжения сжимал руль до белых костяшек. Давно я не видела его таким: рубашка грязная, местами порванная, кое-где на лице засохшая кровь…

— Дорога долгая, Дилан. Нам нужно…

— Закрой рот! — перебил он меня, снова становясь похожим на зверя.

— Нет, — отказалась я.

С ролью тихой, задавленной виной мышки я была не согласна. Слишком опасно было сразу же прогибаться под него.

Дилан топнул по тормозам и замер, видимо, соображая, как побольнее унизить меня. Взывать к его здравому рассудку уже было бесполезно.

— Ну давай, — сказала я.

Мне хотелось дать ему понять, что я готова к самому худшему. Но он всего лишь глубоко вздохнул и отвернулся от меня. Я продолжила:

— Хочешь ты этого или нет, но придётся решить, что делать дальше.

— Как же я тебя ненавижу… — полушёпотом ответил он.

— За что?

— За то, что ты родилась. За то, что ты испортила мне жизнь! Знаешь, чего я хочу больше всего? — унизить тебя и растоптать! Чтобы ты сдохла в муках!

— Ты, правда, хочешь это сделать?

— Да. И я это сделаю, — пообещал он.

— Я — мать твоих детей, Дилан. Засунь свою ненависть в задницу и не ломай им жизнь.

— Детям не нужна такая сука-мать! — снова повысил голос он, и слова прозвучали действительно злобно.

Я сложила руки на груди, чтобы унять дрожь. Осознавать, что некогда любивший меня человек теперь говорит такие страшные вещи, было тяжело.