Служба Смерти

Пролог

Семейной идиллии не вышло. Я не чувствовала себя счастливой родительницей ни после рождения Максима, ни после появления Полины. И если тогда я выжимала из себя все силы, чтобы учиться, воспитывать в одиночку сына и возвращать к жизни Дилана, то теперь я стала матерью особенного ребёнка. Это означало, что о карьере и собственном эго снова можно забыть.

В долгосрочной перспективе моя жизнь выглядела уныло, но, к счастью, мне некогда было киснуть. Меня переполняла любовь к детям.

В конце августа, как и планировали, мы вернулись из Нижнего Волчка в Краснодар. Без мамы сразу стало тоскливее, но теперь я стала мамой второклассника, так что пора было готовиться к началу нового учебного года.

За лето Максим, как и в прошлом году, вырос из всех штанов и ботинок. Пришлось почти полностью обновить его гардероб.

Забот навалилось столько, что частенько я забывала поесть, а вспоминала про голод уже на следующий день. Если бы не помощь сына и не его вездесущие шуточки, я уже давно прозябала бы в депрессии.

Но даже выбившуюся из сил меня было проще рассмешить, чем Дилана. Он, хоть и находился рядом, но в наших с Максимом дурачествах не участвовал.

Отпуск Дилана закончился, и он снова вернулся к работе. Если сравнивать с временами, когда он работал на отца, теперь мы жили гораздо спокойней. Дома мой муж забывал о делах.

Однако работа его нисколько не воодушевляла, хотя, безусловно, он пользовался уважением, даже пару раз получал хорошую премию за заключённые контракты. Дилан говорил, что чувствует себя на работе, как школьник в детском саду, то есть это был совсем не его уровень. Поэтому он уже начал подыскивать вакантные места в других, более крупных и престижных компаниях.

На первое сентября к Максиму ходили мы все. Он был едва ли не самым крупным мальчиком в классе, и это притом, что он моложе своих товарищей почти на год. Он чувствовал себя в школе уверенно, сразу занял центральное место в группе мальчишек, хвастался тем, что летом прыгал со скалы в воду.

На линейке к нам подошла классная руководительница Максима, сказала, что он «самый звездун» и всё время подстрекает других на шалости. Нас попросили внимательнее присматривать за сыном и направлять его энергию в мирное русло. Я пообещала, что сделаю всё возможное, но понимала, насколько это будет непросто.

После линейки Дилан уехал на работу, а мы с Полиной вернулись домой. Я старалась не выходить с ней на улицу утром и днём, так как солнечный свет больно резал ей глаза.

Вечером мы устроили настоящий пир, накупили всевозможных вкусностей. Я заметила, что Дилан, хоть и старался выглядеть весёлым, был как-то подозрительно задумчив.

— Дилан, я вижу тебя насквозь, выкладывай, в чём дело?

Он помедлил, но признался:

— Звонил отец.

— И? — я выжидающе уставилась на мужа.

— Хочет, чтобы я вернулся в его компанию.

— Петро не справляется? — усмехнулась я. — Признаться, я удивлена. Если твой старик снизошёл до того, чтобы просить тебя о помощи, значит, плохи дела.

— Он всё выставил так, будто мне это нужно больше, чем ему.

— А, ну конечно! — не без сарказма воскликнула я. — Старик в своём репертуаре!

— Мне кажется, он сильно сдал в последнее время, — не разделил моего негатива Дилан.

— Гордыня губительна. Или ему больше не из кого тянуть энергию. Надеюсь, ты послал его подальше?

— Какая ты злая, — вздохнул муж.

— Говоришь так, как будто уже согласился снова работать на него.

— Ещё нет. Я сказал, что у меня сейчас всё прекрасно, новая работа вполне устраивает.

— И правильно.

— Но ты права: я соглашусь, — заявил он.

— Нет! — громко запротестовала я.

— Извини, но я сам решу этот вопрос, — твёрдо и уверенно сказал Дилан.

— Ну да, и мы будем видеть тебя раз в неделю! Ладно! Валяй!

— Если я и соглашусь, то на своих условиях, так что не волнуйся и просто прими к сведению.

— А я устроюсь танцовщицей в стрип-бар! — завелась я. — И тоже просто поставлю тебя перед фактом.

— Диана, не зли меня!

— Это ты меня не зли! — повысила голос я. — Ты чуть не умер! Хочешь опять угодить в больницу?

— Успокойся, пожалуйста, ребёнка разбудишь, — одёрнул меня он.

— Не смей прикрываться ребёнком! — уже рычала я. — Если ты снова будешь работать на отца, наша семья развалится к чертям! — мои когти скользнули по поверхности стола и оставили после себя довольно заметные полосы.

— Мама, не надо, — попросил Максим, который всё это время сидел с нами за столом.

В комнате заплакала Полина, я пошла её успокаивать, бросив при этом гневный взгляд на Дилана.

От негодования я разревелась. Не знаю, что именно меня так расстроило. Возможно, страх снова потерять мужа, вдобавок личная неприязнь к Седому щекотала нервы. Какого же хрена этот седой кровопийца опять привязался? У нас только-только всё начало налаживаться. И вот…

Но ярость вспыхнула и потухла. Усилием воли мне удалось сдержать истерику. В конце концов, в первую очередь я мать, и уже потом женщина.

Полина затихла сразу, как только я взяла её не руки, ей просто не хотелось спать. Я сделала ей массаж, покатала на надувном шаре, затем включила мультфильм на ноутбуке.

Я вздрогнула, когда дверь в комнату открылась. Вошёл Максим.

— Мам? — несмело позвал он.

— Иди к нам, дорогой, — улыбнулась я в ответ.

— Ты уже не злишься?

— Я на тебя и не злилась.

— Вы помиритесь?

— Наверное. Не волнуйся.

— Ты такая страшная, когда злишься, — признался сын.

— А ты решил заступиться за отца?

До нас донёсся звук захлопнувшейся парадной двери.

— Он расстроился, — сказал Максим.

— Ничего, погуляет и вернётся. Будешь смотреть с нами мультфильм?

— Может, тоже сходим погулять?

— Пошли, — пожала я плечами. — Сейчас только одену Полину. Куда хочешь сходить?

— На лазалки.

На улице уже вечерело, солнце спустилось за горизонт, но небо ещё было ярко-оранжевым. На детской площадке Полина потянулась к собаке, которая отдыхала рядом. Пёс дал себя погладить, а Полина пришла в восторг. Я впервые услышала, как она смеётся. В моей голове родилась идея: привезти её в Верхний Волчок и превратиться в волка, так хотя бы она станет меня замечать.

На обратном пути мы встретили Дилана, он сидел на скамейке во дворе дома. Я молча села рядом с ним. Максим оставил нас и ушёл домой, играть на компьютере, воспользовался ситуацией.

— Диана, давай поговорим спокойно? — предложил Дилан.

— А смысл?

— Тебе моего обещания недостаточно?

— Мы оба знаем, что будет значить твой возврат в компанию отца, — покачала я головой.

— Послушай, моя работа устраивает тебя, но не меня. Я здесь как будто в игрушки играю. Заработок соответствующий, — попытался объяснить Дилан.

— Нам хватает, — возразила я.

— По минимуму! Посмотри, на чём я езжу. Чем-то всё равно приходится жертвовать.

— Но не собой же.

— Это мой выбор и моё желание. И я сделаю всё возможное, чтобы проводить с вами как можно больше времени.

— В тебе-то я не сомневаюсь… Но тебе просто не дадут этого времени. Твой отец выжмет из тебя все соки. Так было раньше и так будет теперь.

— Диана, я буду директором, отец больше не в состоянии управлять компанией.

— А что Пётр?

— Уехал в Англию.

— Сбежал, значит… Ты думаешь, отец предоставит тебе свободу действий?

— Конечно, нет, но мне теперь не придётся спрашивать его об этом.

— А не слишком ли ты самонадеян?

— Это я только с вами такой мягкий, не путай. На работе я другой человек.

— Я тебя поняла, — стало ясно, что своего решения он не изменит, и наивно думает, что директорская должность оставит ему хоть сколько-то времени на семью.

Перспектива стать одинокой, но официально замужней женщиной мне совсем не нравилась. Я столько сил отдавала на то, чтобы у моих детей была полноценная жизнь, что, казалось, вычерпала себя до дна. Мне так нужна была мужская любовь и забота, что хотелось кричать. Но что теперь было толку?

— Мы — домой, — заявила я, поднимаясь со скамейки.

— Мы не договорили.

— Я против, это я тебе уже сказала. И я знаю, как будет дальше, — с этими словами я ушла.

Я покатила коляску ближе к дому. Конфликт не был исчерпан.

Дилан так и не уступил мне. Спустя полтора месяца он окончательно уволился с прошлой работы и вернулся к отцу. Домой он старался приходить не очень поздно, но при этом все вечера просиживал за ноутбуком, купленным специально для работы. Номинально он присутствовал дома, но был непригоден ни для общения, ни для игр с детьми, ни для помощи по хозяйству.

Даже Полина, для которой Дилан хотел стать хорошим отцом, лишилась внимания с его стороны.

Поднять отцовскую фирму с колен оказалось делом принципа, и Дилан с горящими глазами принялся сдвигать горы.

Снова начались бесконечные звонки Седого, в общем, всё, чего я опасалась. И меня это здорово бесило. Период нашего сближения завершился, теперь мы общались почти как чужие люди.

Больше никто не обнимал меня по ночам, не тёрся колючей щетиной о мою кожу, не баловал сладостями, не ходил с нами гулять. Дети лишились отцовского воспитания, и даже Максим, только-только нашедший общий язык с Диланом, снова стал считать его чужим.

Наша семья стала похожей на растрескавшийся по всей поверхности глиняный черепок: с виду целый, но слегка надави — и рассыплется. При попытках поговорить и прийти к компромиссу мне совали в руки деньги, предлагали купить себе и детям что-нибудь, лишь бы я отстала и не разводила истерику.

Стоило ли мне поддаваться слабости и пускать Дилана в свою жизнь? В этот раз я старалась быть образцовой женой и матерью, избегала опасных ситуаций, а итог оказался плачевным: мы были несчастливы друг с другом. Прежнего Дилана я потеряла, а тот, что жил с нами, являлся бледной копией отца с главной целью в жизни — поднять свою строительную империю до новых высот.

Какой бы сильной я ни была, в моменты, когда мне удавалось побыть одной, я самозабвенно ревела. Мне больше некуда было девать негативные эмоции. Максим замечал и мои опухшие глаза, и подавленное состояние, и наше с Диланом избегание друг друга.

Сын, как я и ожидала, встал на мою сторону и при случае заявил об этом отцу, после чего тот вызверился и стал бывать дома ещё реже.

«Неужели это конец?» — каждый день задавалась я вопросом. В душе всё ещё теплилась надежда, что Дилан однажды придёт, обнимет, скажет, как же ему плохо без меня, и предложит помириться.

Но Дилан был счастлив. Он попал в свою стихию и забыл о нас.

Иногда мне казалось, что Дилан начал потихоньку отдаляться с тех пор как перестал принимать транквилизаторы, блокирующие агрессию. Он утверждал, что отлично контролирует свои эмоции и приводил неоспоримый аргумент: «Я же не распускаю руки». Но порой его слова и поведение пугали меня, словно это внутренний зверь временами пробивался через человеческую оболочку.

Мой муж был одновременно тем и не тем. И вроде бы я должна была радоваться тому, что он наконец-то нашёл своё место в жизни, но как-то было тоскливо на душе. Мне ведь обещали, что у нас будет крепкая семья, где все решения принимаются вместе, где оба родителя заботятся о детях…